Встретить Виктора Манаева в Минске сейчас, пожалуй, проблематично. Скорее возможность пообщаться представится в поезде. Или в Варшаве, где актера Купаловского театра ждут зрители театра «Рампа». Николай Пинигин, поставивший на этой сцене «Пинскую шляхту», вызвал фурор. Критики в один голос заявили: это «главный спектакль» в нынешнем сезоне в польской столице. Но актера на главную роль в Польше не нашлось. Пригласили нашего. И теперь не отпускают. Манаев играет роль Крючкова — бюрократа–взяточника, который приехал в пинские болота разбирать споры местных дворян... И пока Виктор — единственный из наших актеров, кого регулярно приглашают за границу ради одной роли в одном спектакле.
— Откуда поляки узнали о «Пинской шляхте»?
— Они были на нашем фестивале «Панорама» и там увидели спектакль в версии Купаловского театра. Очень впечатлились режиссурой и актерами. Ведь что такое «Пинская шляхта»? Ее за 22 минуты можно прочесть, а спектакль идет 1 час 40 минут. Польские коллеги поражались, как это возможно.
— А идею белорусско–польского театрального проекта кто предложил?
— Год назад на репетиции ко мне подошел Николай Пинигин, наш главный режиссер, и сказал: «Поехали в Варшаву!» Поляки хотели, чтобы Николай Николаевич поставил у них «Пинскую шляхту». Но я не сразу решился. Ведь я не говорю по–польски, хотя понимаю. Попросил Николая: «Дай ночку подумать». «Что–то я мало в своей жизни рискую, — думал ночью. — А потом, ведь с Пинигиным мы съели не один пуд соли за 25 лет совместной творческой жизни». Так пришел конец моей спокойной жизни...
— И начали зубрить текст?
— Мне дали текст, который, кстати, перевела на польский праправнучка Дунина–Марцинкевича. Месяца три я его учил. Консультировал заведующий литературной частью нашего театра Игорь Скрипко, знаток польского. И по–белорусски–то тяжеловато выговорить скороговорки в оригинальном звучании по Дунину–Марцинкевичу. А попробуй на другом языке! А это важно. Роль Крючкова такова, что он очень виртуозно обращается со словом.
— При заучивании скороговорок вы пользовались какой–то особой методикой?
— Я разбил текст по эпизодам. Ходил по улице и бубнил под нос... Но главное было найти хотя бы полчаса для концентрации, чтобы не было посторонних забот. Потому что обычно актеры запоминают текст автоматически, во время частых репетиций. Репетиции длятся порой по полгода: каждый день приходишь утром и вечером, читаешь один и тот же текст — волей–неволей запомнишь.
— Насколько театр «Рампа» известен в Польше?
— В одной Варшаве 20 театров. Есть у них и национальный театр — «народовый», вроде нашего Купаловского. Но и у «Рампы» есть свой зритель, высокопрофессиональные актеры, там 2 зала, и они не пустуют. Да и от центра, Старого мяста, всего 15 минут. В общем, не окраина.
— Когда вы первый раз выступили в «Рампе» в роли Крючкова?
— 30 сентября прошлого года. А репетировали полтора месяца. Жили с августа прямо в театре. Там есть несколько жилых комнат cо всеми удобствами. Нужно только спуститься на этаж ниже и выйти на сцену.
— Что о вас говорят в Варшаве?
— Я видел афиши, где было написано, что в Варшаву приехал «самый выдающийся белорусский режиссер Пинигин», а далее в тексте значилась моя фамилия, скажем так, с положительными эпитетами...
— А почему вы такой скромный?
— Я хочу казаться нормальным человеком. Потому что от того, что слышишь или читаешь в интервью с некоторыми актерами, волосы встают дыбом — мягко говоря, от нескромных претензий на свою сверхзначимость. «И солнце б утром не вставало, когда бы не было меня», — как пел Марк Бернес.
— А что, по–вашему, актер должен молчать?
— Почему молчать? Иногда можно и говорить. Лучше со сцены. Хорошо выученный текст. А можно вообще ничего не говорить. Я играл и такие спектакли.
— Но читатели нуждаются в светской хронике...
— А что это такое? Подстрекательство к сплетням. Все это фальшь, ложь. Красивая обложка с гнильцой внутри. Дар речи отличает человека от животного. Но есть еще и дар размышления. Нужно думать, о чем говоришь. Ведь за каждое слово надо будет отвечать.
— Мне кажется, ваш герой Крючков не отвечает ни за какие слова. Говорит, что вздумается...
— Да, он говорит пинским шляхтичам, что сегодня 69 марта. Так ведь никто его не переубеждает, не спорит! Говорит чепуху, но с очень конкретной целью: ошарашить, сбить с толку.
— А вы ассоциируете себя с Крючковым?
— Какой ужас!
— И что вы чувствуете, когда играете?
— Удовольствие.
— От чего? Крючков же негодяй...
— Какой он негодяй? Талантливейший человек. Притом высококлассный профессионал: люди сами несут ему взятки. Он никого даже не ударил розгами, хотя обещал.
— Так он же им намекнул, что все можно решить по–хорошему...
— Он в душе артист с большой буквы. Умеет манипулировать людьми: менять интонации, голос, может и слезу пустить. Так только талантливые люди умеют делать. Я, конечно, иронизирую... Кстати, одна польская бабушка мне после спектакля сказала, что ей Крючков напомнил ее дедушку, который был асессором, чиновником.
— А с польскими коллегами нашли общий язык?
— Не скажу за всю Варшаву. Но с рамповцами у нас сложились теплые отношения. Во время репетиций коллеги подсказывали каждую буковку, слово, произношению учили. И в выходные кормили обедами, приносили из дому вкусности, приглашали на дачи к себе. Их удивило, что актер из другой стороны, не говорящий по–польски, приехал с наизусть выученным польским текстом. Но и нас впечатлило бы, если бы в Минск приехал польский актер и начал шпарить со сцены по–белорусски. «Мы былi б удзячныя». А в Варшаве мы неплохо поработали: билетов на «Пинскую шляхту» не достать. Многие варшавские актеры стоят в очереди за пригласительными. Наш спектакль их заинтересовал.
— Как часто собираетесь ездить в Варшаву?
— Репертуар составлен на год вперед — до декабря. Польские коллеги полюбили наш театр и, я бы даже сказал, Беларусь.
— Вам коллеги не завидуют, что вы часто бываете в Польше?
— Не знаю. В сердце другого не войдешь. Зависть — плохое чувство, оно разрушает, как и другие страсти. Нормальный человек будет радоваться с тем, кто радуется, и страдать с тем, кто страдает.
— А вас раньше приглашали за границу работать?
— Только на гастроли, с родным Купаловским театром. Гастроли — это тоже работа, и очень ответственная: ведь по нашим спектаклям судят о культуре страны.
— Вам жизнь в поездах не надоела?
— Жизнь вообще не должна надоедать. Я 30 лет играю на родной сцене. Правда, театр сейчас на ремонте–реставрации и мы все ждем новоселья. Конечно, всем хочется жизни поспокойнее. Но все–таки хорошо, что она бурлит. Бывало так, что сразу после спектакля в Минске я садился в поезд и мчался в Варшаву. Играл там два–три спектакля «Пинской шляхты». А потом быстро возвращался в Минск и утром уже был на репетиции. Помните, как в советской песне: «Старость меня дома не застанет, я в дороге, я в пути»...
Cправка «СБ»
Комедию «Пинская шляхта», высмеивающую шляхетский гонор и чиновничьи хитрости, сочинил 150 лет назад Винцент Дунин–Марцинкевич. Его в Польше почти не знают, хотя писатель писал не только по–белорусски, но и по–польски. Зато каждый поляк уважает Станислава Монюшко — композитора, которого они считают своим национальным гением, равным по величине Шопену. А Монюшко дружил с Дуниным–Марцинкевичем, ведь оба жили в одно и то же время и в одном городе — Минске.
