Официально в Беларуси на учете у наркологов состоит 11.565 больных наркоманией. От реальности цифра так же далека, как Минск от вершины вулкана Котопахи. Чтобы представлять настоящее положение дел, ВОЗ рекомендует зарегистрированные данные умножать как минимум на 5. Каждый год в стране счет изъятым наркотическим и психотропным веществам идет на сотни килограммов. Десятками тонн и гектаров уничтожаются посевы мака и конопли. Все больше выявляется подпольных лабораторий по производству дурмана. Результативность работы правоохранительных органов напрямую отображает рост объемов наркотиков, оседающих на нашей земле, поневоле ставшей для наркотрафикеров оживленным перекрестком между Азией и Европой.
Но помимо статистики официальной есть и другая, которую ни зарегистрировать, ни отследить невозможно. Точно ее не знают даже те, кто ее формирует. Статистика, которая складывается из брошенных в пыль подвалов и подворотен использованных шприцев, упаковок от таблеток, растоптанных «косяков», выкуренных почти дотла. Из больших полиэтиленовых бочек, в которые «сознательные» наркоманы, еще хоть как–то думающие о своем здоровье, складывают все те же шприцы, отмытые или с запекшейся кровью на кончиках острых игл. Из миллилитровых ампул воды для инъекций, выливающейся в полноводные реки. Из безумного круговорота денег, взятых из ниоткуда и исчезающих в никуда... Статистика изнаночной стороны жизни. Она шокирует своим неприкрытым натурализмом и масштабностью. Пугает одним фактом своего существования. Но страх этот не идет ни в какое сравнение с тем, когда делаешь шаг на территорию «изнанки» и дотрагиваешься до нее рукой. Вместе с сотрудниками мобильного анонимного консультативного пункта (МАКП) корреспонденты «СБ» этот шаг сделали.
Винтовая любовь
«Выбирай жизнь. Выбирай работу. Выбирай карьеру. Выбирай семью. Выбирай будущее. Выбирай жизнь... Но зачем мне все это? Я не стал выбирать жизнь... Я выбрал кое–что другое...» Эти слова из фильма «На игле», ставшего для поколения 90–х культовым, звучат одновременно как мольба, вызов, самоутешение. Но на фоне натянутой бравады отчетливо пробивается глухой и пронзительный реквием. По будущему. По жизни. Потому что редко кто «выбирает кое–что другое» сознательно. Еще реже — не мечтает вернуться к нормальной жизни. Вернуться удается единицам. И это всегда сродни чуду...
— Руслику в реабилитационном центре на третий день «ласты» повязали за варку чифиря. Его выперли, а мне одной перекумариваться смысла не было. Потому я за ним ушла. Не хотела, чтобы он виновато глаза отводил, прятался. Чтобы я своим здоровым видом на него давила. Это больно. Не хочу, чтобы ему больно было. Второй раз Руслана на реабилитацию не возьмут, если первый раз с нарушением выписали. А одна я не пойду...
Полина в депрессии. Ей 32 года, почти половину из них она на наркотиках. Как, впрочем, и ее парень — Руслан. У обоих ВИЧ, стойкая зависимость, полное бессилие что–либо изменить к лучшему, а потому натужно маскируемое под «сознательный выбор». Отсюда и депрессии. Почти постоянное состояние Полины. За себя ей не так страшно, как за Руслана. Любовь, пусть даже под винтом*, все равно любовь. Может быть, именно она подтолкнула Полину стать одной из 10 аутрич–работников** БОО «Позитивное движение» в проекте «Предупреждение распространения ВИЧ–инфекции среди потребителей инъекционных наркотиков» (это часть программы развития ООН «Профилактика и лечение ВИЧ/СПИДа в Республике Беларусь», совместной с Министерством здравоохранения). Полина об этом нам не говорит. Она говорит тем, с кем тесно общается, с кем «торчит» и «кумарится», с кем сидела и, не исключено, еще будет сидеть: наркотики — гниющее болото. Но и из него можно выбраться. Надо просто дождаться своего часа и постараться не погибнуть раньше. От СПИДа, гепатита, сепсиса. А для этого хотя бы нужно соблюдать меры предосторожности... Поэтому Полина собирает использованные шприцы у знакомых, малознакомых и незнакомых вовсе (достаточно, чтобы они о ней знали) наркоманов и в МАКПе меняет их на новые. И раздает. Не имея сил, возможности, желания выбраться самой, она как бы дает этот шанс другим. В первую очередь Руслану. Она в это верит.
Руслан с шумом опускает на пол микроавтобуса полиэтиленовую бочку: «Тут 2 тысячи. Можно не пересчитывать». Забирает запечатанные коробки с новыми шприцами. Расчет 2:1. Складывает в охапку бумажные «брикетики» с водой для инъекций, салфетки, презервативы, дезинфицирующие средства. На следующей неделе повторится все то же самое... Подопечных у Полины — не меньше 300 молодых парней и девушек. Учтенных ею самою. Под кодовыми номерами, поскольку помощь анонимна. Вокруг них — десятки теней. Незафиксированных, безликих. В кайфе и муках абстинентного синдрома. Это их шприцы. Не выброшенные, донесенные, подсчитанные. 2 тысячи доз. 2 тысячи уколов. 2 тысячи шагов по краю пропасти. А теперь по рекомендации ВОЗ умножьте эту цифру на 5...
Владимир Шестак, менеджер МАКПа, консультант по аутрич–работе в Минске, говорит, когда за Полиной тяжело захлопывается дверца микроавтобуса: «Она — одна из немногих, кого можно назвать «идейным» наркоманом. Лечиться не хочет. На реабилитацию со своим парнем согласилась, наверное, для того, чтобы и это в жизни попробовать... Они тогда не только свою программу реабилитации сорвали, но и всех пациентов отделения. Но я осуждать ее не могу. Не знаю, чего в ней больше: страха перед будущим или вины за прошлое. Из–за них она свою жизнь под откос пустила. Но за других переживает. Поэтому пришла к нам».
...Дверца микроавтобуса распахивается, и из ноябрьской темноты под скупой свет лампочки почти незаметно ныряет девушка. Хрупкая, с русыми волосами до пояса, собранными в тугой пучок. Она приходит в МАКП не первый раз. Это видно по ее уверенным движениям, по тихому, но раскованному разговору. Владимир открывает крышку бочки. С мягким дребезжанием в нее сыплется очередная порция использованных шприцев — 420. Наполняя плотный пакет новенькими, девушка торопливо, но почти без эмоций, делится новостями за неделю. «Наташку видела. Она в такие «сани» залезла, что просто ужас. На винте марафонит***. Спрашиваю: сколько ты не спала? Говорит, 2 дня. А по глазам, так и все 5 дашь. Ну, на винте можно и 2 недели не спать. Но потом уже как уснешь, рискуешь не проснуться совсем. Наташка слушать не хочет: с Кузей разбежались, она страдает. Четыре года как–никак вместе были. Любовь такая, что ух! Хотя какая там любовь... Винтовая...»
Свои среди чужих
Анонимно–консультативные пункты «Позитивного движения» есть в каждой области. За 4 года действия проекта за помощью туда обратилось более 28 тысяч человек. Только в минском МАКПе анонимно зарегистрировано около 2 тысяч наркопотребителей. Эти пункты для них — место, где можно обменять использованные шприцы на стерильные, проконсультироваться с наркологом, психологом, фтизиатром, получить бесплатные направления, чтобы сдать анализы на ВИЧ и гепатит. Здесь могут предложить лечение от зависимости в одном из реабилитационных центров, которое оплачивает «Позитивное движение». И это еще не все. МАКП — место, куда можно прийти и излить душу, выговориться, почувствовать себя не отбросом, а человеком, которого не только слушают, но и слышат.
У программы МАКП — говоря официальным языком, программы снижения вреда здоровью наркопотребителей — противников, вероятно, больше, чем сторонников. Мол, о каком излечении человека от тяжелой зависимости может идти речь, если ему вместо использованного шприца дают стерильный? Обе точки зрения имеют право на то, чтобы их отстаивать. Но мы сегодня на территории сторонников.
— МАКП — не панацея от наркотиков, — объясняет свою принципиальную позицию тематический координатор по работе с наркопотребителями и ВИЧ–позитивными людьми проекта Программы ООН и Минздрава Людмила Трухан. — Одни — «за», другие — «против». Но мы работаем на третьей стороне — с самими непосредственными потребителями наркотиков. Замена использованных шприцев на новые — это шанс наркоману максимально снизить риск. Да, наркотик, если не перестать его принимать, рано или поздно убьет человека. Но гепатит, заражение крови, СПИД, которые можно «вколоть» нестерильными шприцами, убьют его раньше. АКП — это шанс получить квалифицированную и достоверную информацию по проблемам наркомании и ВИЧ/СПИД. Это возможность получить средства защиты. Это — выбор. Подавляющее большинство наркоманов не хотят быть таковыми. Вопреки расхожему мнению, в какой–то момент наркотики перестают доставлять им кайф и нужны только для того, чтобы человек просто мог встать утром с постели. Он понимает, что стоит у черты. А значит, у него есть все шансы «родиться заново». Но будущее иллюзорно, если прошлое отягощено неизлечимой болезнью...
Вырваться и спастись
Дима каждую пятницу приходит в МАКП, чтобы попробовать обезопасить свое будущее. А в нем ему есть что терять. У Димы 10–летняя дочь, любимая женщина. Ему самому–то всего 28. Сквозь полумрак салона он тяжелым взглядом из–под опущенных век смотрит в прошлое. 13 лет — первая затяжка «дурью». 16 лет — первая доза героина. Перерыв на два года. И снова укол. 18 лет — первый кошмар ломки и спасительная доза. Кумар**** — доза.
— Последний год я только и делаю, что пытаюсь «слезть с иглы». Раз в три месяца. Был период, когда вообще не употреблял несколько месяцев. А потом срыв... — в голосе Димы нет грусти — одна гнетущая усталость. Он знает, как просто сорваться: достаточно увидеть глаза того, кому сейчас «хорошо», и разум перестанет сопротивляться. — Мне надоело жить так, как я живу. Страшно подумать, сколько денег потрачено, чтобы довести себя до ручки. 9 тысяч долларов только за лето. Не работая! Воруя! Можно бояться преступить закон, будучи трезвым. Кайф, желание «догнаться» этот страх снимают. Доза нужна каждый день. Иногда не одна — две, три, пять... 140 долларов — грамм героина. 120 тысяч — килограмм мака. Героин — дорого. Мака — всегда мало. Если подумать, за 10 лет я по венам не один «Мерседес» пустил. Зачем? Ради чего? Ради ломки? Ради надломленной психики? Ради того, чтобы мой ребенок не знал отца? Я очень устал...
Сейчас Дима в очередной раз пытается «соскочить». «На сухую», то есть отлежаться дома на таблетках. Рецепты выписывают врачи городского наркодиспансера. Препараты должны снизить физическую боль в период ломки, успокоить нервы, помочь при бессоннице. И все равно ломка «на сухую», считают наркоманы, — испытание не для слабых. Физическая боль и психологические мучения запоминаются настолько сильно, что не всякий рискнет пройти эти круги ада заново. Риск сорваться уменьшается.
Сегодня Диме особенно тяжело. Третий день без дозы. Ломка подбирается к своему пику. «Накачавшись» таблетками, он пришел в МАКП — не может подвести тех, с кем работает. Плюс еще 600 шприцев в бочку...
У Армена с Димой много общего. Он тоже аутрич–работник в «Позитивном движении». У него тоже жена и дочь. И та же зависимость, только стажем побольше. Да несколько «ходок» на «зону» за воровство. Те же «Мерседесы» пущены в вену. Еще больше денег — на реабилитацию. Он лечился сам, за свои кровные. Лечился бесплатно, за счет благотворительной организации. Ходил в группу анонимных наркоманов. «Зашивался»... И всякий раз наркотики брали верх. Он даже в тюрьме умудрялся «торчать», добывая кайф из таблеток от кашля, марганцовки и ацетилсалициловой кислоты... Армен, как никто другой, знает, насколько близко к чуду избавление от наркотиков. Плюс 800 шприцев в бочку...
На улице Одинцова к нам подсаживается Саша. Все тот же мутный взгляд, усталый, бесцветный голос, тяжелые движения. За 4 часа я уже научилась не ждать ничего другого. Перестук пластмассовых шприцев, кажется, звучит, не переставая. Плюс еще 800.
Саше — 28, он наркоман. Брату Саши — 30, он тоже наркоман. Мать еще надеется слезами и мольбами достучаться до сыновей. Не подозревая, что жалость и слабость — худшие помощники. Чтобы тянуть из болота, нужна сила. Тянуть двоих — сила неимоверная. В одиночку не справиться.
— Я не знаю, что делать, но с этой заразой надо бороться, — тон Саши далек от пафосного. Он говорит то, что чувствует. — Наркотики слишком доступны. Они везде: возле школ, училищ, вузов, на дискотеках и в ресторанах. Колются подростки, беременные женщины, дети из благополучных семей... Вон Вике всего 15. А у нее уже два года стажа на тяжелой наркоте; вместо школы — трасса... Мне хочется уснуть и проснуться в прошлом. До того соблазна первого укола. Я бы его никогда не сделал. Никакой кайф не стоит потерянной жизни. Но у меня хоть работа есть. А брат совсем пропадает. В последнюю «отсидку» получил травму головы. Делали трепанацию черепа. У него нерабочая группа инвалидности. Сидит дома, ему не на что отвлечься, нечем занять руки и голову. Поэтому он ищет дозу. А ничего проще нет. Как говорится, любой каприз за ваши деньги. С доставкой на дом... Я вырваться хочу. И брата спасти. Поэтому прихожу в МАКП. Я не могу вернуть того, что было. Но у меня хотя бы есть шанс сохранить то, что осталось.
Поворот не туда
Выезжая в темный ноябрьский вечер, мы везли с собой 4 тысячи шприцев, десятки упаковок воды для инъекций, салфеток, презервативов, дезинфицирующих средств, кипы информационных брошюр... Через 4 часа работы от них мало что осталось. Наш груз на обратном пути — 3 большие полиэтиленовые бочки, в них минимум 6 тысяч использованных шприцев. «День на день не приходится, — говорил Владимир Шестак. — Иногда наши запасы остаются нетронутыми. Иногда все расходится под ноль». Но и сегодняшний выезд не был из ряда вон. МАКП работает 5 дней в неделю в разных районах города. За месяц раздается до 20 тысяч стерильных шприцев. Сколько собирается использованных, можете представить сами. Раз в 3 месяца, когда их набирается с полтонны, отвозят в крематорий и сжигают. За 5 лет по всей стране было собрано и уничтожено около 5 миллионов «грязных» шприцев. Вот она, далеко не полная картина жизни тех, кто однажды сделал поворот не туда. Но очень хочет повернуть обратно.
Вместо послесловия
В жизни тысячи дорог — выбирай свою. Ерунда все это. Дорога одна. Притом узкая, словно половица в деревенском доме. Идешь по этой половице и равновесие держишь. Дошел до конца, продержался — значит, счастливчик. Правильную дорогу выбрал. Я вот думаю, может, всего–то повезло: равновесие удержать. По обеим сторонам этой половицы ведь столько выбоин, щербин. Одна помельче, другая, как царапина. Но есть и такие, в которые даже заглянуть страшно. Словно в бездну смотришь: закружится голова, оступишься — и пиши пропало. А трясина непролазная затягивает...
Все начинают путь одинаково. С тверди. Но всем идти вслепую. Фонарей и указателей нет. Те, кого потом счастливчиками назовут, идут в строго заданном направлении и равновесие держат. Другим просто интересно стало: что там, за кромкой. А кто–то о камень случайный споткнулся, ухватиться не за кого было. Так и барахтаются. «Идейных», которые нарочно по горло в болоте увязли, — единицы. Но даже они хотят выбраться, сухими и чистыми дойти до финиша. Так что, счастливчик, не суди строго и выводов поспешных не делай. Хочешь — довольствуйся тем, что знаешь: и за чертой есть борьба за жизнь. А можешь — руку протяни или лестницу за собой оставь. Непременно кто–то выберется. Тут у тебя действительно есть выбор...
Цифры «СБ»
В среднем один наркоман вовлекает в наркокруговорот 7 — 10 человек. По статистике, 25,7 процента мальчиков и 22,4 процента девочек в возрасте 15 — 16 лет пробовали один или несколько видов наркотиков. Некоторые — неоднократно.
Кстати
Передозировка — далеко не самая частая причина смерти наркомана. Чаще всего умирают от сопутствующих болезней — СПИДа, гепатита, заражения крови. По оценке экспертов, 70 процентов наркоманов заражаются ВИЧ, если не принимают никаких профилактических мер. Вторая по частоте причина — криминальная. А также сочетание тяжелых наркотиков с алкоголем. У 78 процентов наркоманов, умерших от передозировки, было обнаружено высокое содержание алкоголя в крови.
Справка «СБ»
В 2008 году в Беларуси изъято 593,9 килограмма наркотических средств и более 130 килограммов психотропных веществ. Выявлено 9 подпольных лабораторий по производству наркотиков. Более 200 психоактивных веществ свободно продаются через интернет.
Цифра «СБ»
По данным центра мониторинга за наркотиками и наркопотреблением Гродненского государственного медицинского университета, на конец 2008 года приблизительная численность потребителей только инъекционных наркотиков в стране составляла 69.193 — 83.369 человек. Т.е. на одного зарегистрированного инъекционного потребителя наркотиков в Беларуси приходится примерно шесть не выявленных.
* Винт — одно из сленговых названий метамфетамина, внутривенного наркотика. Наиболее близкий аналог — амфетамин. 90 процентов употребляющих его наркоманов приобретают стойкие психические расстройства.
** Аутрич–работник — человек, продолжающий употреблять наркотики, или в стадии ремиссии, но сотрудничающий с общественными организациями, которые занимаются проблемами наркомании.
*** Марафон — процесс непрерывного употребления наркотиков–стимуляторов в течение длительного времени, иногда до нескольких суток, зачастую с потерей ориентации во времени и пространстве.
**** Кумар — на сленге наркоманов, состояние, предшествующее ломке — абстинентному синдрому, которое и толкает на принятие очередной дозы наркотика.
