Картина режиссера Элема Климова «Иди и смотри» по сценарию Алеся Адамовича одна из лучших, но и самая нелюбимая

Фильмов о войне великое множество. Картина режиссера Элема Климова «Иди и смотри» по сценарию Алеся Адамовича одна из лучших, но и самая нелюбимая. Так бывает. Есть фильмы и книги, которые не пересматриваешь и не перечитываешь, даже если они очень хорошие. Потому что страшно... Потому что больно... Потому что не хочется... Но мне пришлось посмотреть его «по работе» несколько раз, и я вновь и вновь пугался.


Так вот, если из фильма убрать одного из главных героев — мальчишку по имени Флёра, то фильма не было бы. Вернее, не было бы того пугающего и погружающего в беспросветный ужас состояния. Сидишь перед экраном, понимаешь, что смотришь художественное кино. То есть все происходящее — выдумка, сочинение режиссера и сценариста, а сердце колотится, и по спине мурашки, а пальцы цепенеют. И ты хочешь встать, уйти, стряхнуть все это кошмарное наваждение, а не можешь. И пальцы сжимаются в кулаки, и воздуха не хватает, как будто тебя душат.

Все, что происходило с мальчишкой, могло происходить и с моим отцом, мамой. Да оно и происходило... Только родители не могли это рассказать, а если вдруг что–то вспоминали, то обходились будничными словами, такими как «голод», «холод», «тиф», «смерть». Не могли они рассказать ярко и красиво о войне. Не хватало нужных слов, красок, а может, просто смелости не хватало. Не хотели пугать, щадили, да и вспоминать боялись.

Не так давно, в прошлом году, я начал расспрашивать маму про военные годы, оккупацию, партизан, деревню. Она сразу, может, минут пять, еще что–то говорила, даже имена кое–какие вспомнила, а потом замолчала, растерялась, и честно призналась, что не помнит, как убегали от немцев в лес... А потом зашел разговор о том, как война кончилась, как она пошла учиться и работать. Детства, считай, и не видела.

Все, что она не смогла мне рассказать, даже через семьдесят лет мирной жизни, я видел в глазах, на лице сыгравшего в фильме пацана, прожившего войну. Был в его прикушенных потрескавшихся губах, в не по–детски наморщенном лбе, в широко открытых глазах кромешный ад войны. А кому хочется в него заглядывать, кому хочется увидеть там своих близких, родных, а главное — себя?

Фотографий Евгения Коктыша со съемок фильма «Иди и смотри», длившихся девять месяцев, очень много. На них и режиссер с оператором, и сценарист с актерами, и массовки, и даже знаменитая корова с надписью на боку... Но я выбрал мальчишку — Алексея Кравченко, без которого это кино представить невозможно.