За этим забавным, на первый взгляд, эпизодом просматриваются как глубокая история, так и глобальная геополитика. С одной стороны, работа советских разведчиков и военных советников за рубежом лишь дополняла труд дипломатов, врачей, строителей, преподавателей и представителей прочих мирных и созидательных сфер. С другой стороны, география подобного охвата поражала воображение: до начала шестидесятых годов прошлого века — страны Варшавского договора, Индия, Китай, КНДР, Куба, Лаос и Монголия, затем — государства Африки и Латинской Америки, Сирия, Вьетнам, Никарагуа, Ирак, Афганистан... Были и не вполне удачные проекты. Об одном из них на закате жизни рассказал бывший нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов: “На одном из заседаний совещания министров иностранных дел (стран антигитлеровской коалиции. — Прим. ред.) я заявил, что в Ливии возникло национально-освободительное движение. Но оно пока еще слабенькое, мы хотим поддержать его и построить там свою военную базу. Бевину стало плохо. Он подскочил, кричит: “Это шок, шок! Никогда вас там не было!” Как следует из мемуаров французского президента Шарля де Голля, “поплохело” не только руководителю британского МИД Эрнесту Бевину, но и госсекретарю США Джеймсу Бирнсу: “Молотов потребовал мандат ООН на Триполитанию (историческую область Ливии. — Прим. ред.). При этих словах у Бевина и Бирнса перехватило дыхание, заседание было прервано”. Еще бы: в случае перехода Ливии под советскую опеку Москва получила бы без больших затрат готовую военно-морскую базу с флотом в Средиземном море и дружественную социалистическую республику.
Возможности для этого имелись: в 1945 году страны-союзники, победившие нацизм, делили его бывшее территориальное наследие. Сталин хотел, в частности, чтобы Ливия стала новой, 16-й республикой СССР, по сути — второй Болгарией. Но Ливийской ССР не случилось. Хотя отношения наших стран были весьма дружественными. Немало наших специалистов — медиков, химиков, энергетиков, тракторо- и машиностроителей — годами работали в Северной Африке, обучая и оздоравливая местное население. Благодаря этому автор этих строк в середине восьмидесятых годов прошлого века увидел редчайшее для Минска чудо техники — японский видеомагнитофон, приобретенный в валютной “Березке” вернувшимися из Триполи родителями одноклассника, преподавателями профильного училища МТЗ.
Но менее амбициозные планы оказывались более успешными. В сентябре 1981 года в Греции стала выходить стремительно набиравшая популярность газета “Этнос”, тираж которой приблизился к 200 тысячам экземпляров — более чем солидная цифра для страны, соизмеримой по населению с нашей. Это издание в открытую рассказывало о том, как ЦРУ пыталось превратить комаров в биологическое оружие массового поражения, готовило покушение на индийского лидера Индиру Ганди и шведского премьера Улофа Пальме, руководило польской “Солидарностью” и направило в 1983-м южнокорейский “Боинг-747” лететь над Курилами. Пикантности добавлял состав редакции “Этноса”: граждане Великобритании и Кипра, а также двое американцев, один из которых в прошлом даже работал в госдепартаменте США. Будущий великий разоблачитель Джулиан Ассандж был в то время еще безобидным 10-летним ребенком, но греческая газета стала для официального Вашингтона, по сути, первым тревожным звонком. Далеко не сразу американцы обнаружили, что газета “Этнос” оказалась проектом, запущенным на прибыли, полученной от издания на греческом языке Большой советской энциклопедии. Издание БСЭ, в свою очередь, спонсировалось КГБ и им же контролировалось.
Конечно, степень вовлеченности этих стран в орбиту советской политики была различной. С одними мы вместе осваивали космос, в других — строили дома, дороги и электростанции, в третьих — формировали рабочие партии и организации. Одновременно велось противодействие аналогичным попыткам со стороны главного идейного противника Советского Союза — США и стран Западной Европы. Собственно, именно на этом основан второй план знаменитого советского сериала “ТАСС уполномочен заявить”, основанного на реальных событиях. В фильме, как известно, повествовалось не только о разоблачении происков ЦРУ в Москве и выявлении в советском МИД шпиона Александра Огородника (Трианона), но и о попытках экспансии США в Южной Африке. Причем под вымышленными государствами Нагонией и Тразилендом отчетливо угадываются дружественная СССР Намибия и входившая в то время в американскую сферу влияния ЮАР. Впрочем, не везде подобное противодействие было удачным. В Зимбабве (бывшей Родезии) советский КГБ сделал ставку на объективно сильное местное племя. Но победило другое племя, после чего президентом страны стал Роберт Мугабе, а его просоветский конкурент отправился на болотную каторгу.
Так почему же в конечном итоге мировая социалистическая система потерпела поражение? По мнению многих бывших советских разведчиков, сегодня работающих в государственных учреждениях стран СНГ или находящихся на заслуженном отдыхе, провал был связан с ошибочным, как оказалось, приоритетом идеологии над экономикой. Именно в этом один из выпускников Военного института Министерства обороны СССР видит большую беду того периода:
— СССР на пространстве Африки соперничал в идейном, а потом и экономическом плане не с западным миром, как ему казалось, а с Китаем. И проникновение Китая оказалось более эффективным. Китайцы как раз не требовали от местных строгого следования коммунистическим установкам. Им вполне достаточно было экономического проникновения.
Ирония судьбы: шпионская карьера упомянутого уже Огородника также была связана с КНР. Правда, косвенно. Первым разведывательным успехом этого предателя, работавшего тогда в советском посольстве в Колумбии, стало копирование для ЦРУ совершенно секретного советского документа “О состоянии и перспективах советско-китайских отношений”. Американский госсекретарь Генри Киссинджер оценил полученные материалы как “самую важную разведывательную информацию, которую он когда-либо читал, будучи главой госдепартамента”. Видимо, потому, что американцам стало совершенно ясно: в СССР значение “китайской конкуренции” не понимали даже на высшем политическом уровне. В лучшем случае в ней видели некий политический подтекст, не более того. Информируя ЦК КПСС об издании многотомной БСЭ на греческом языке, первый заместитель председателя союзного КГБ Семен Цвигун указывал 5 апреля 1980 года: “Аппарат издательства очищен от маоистов, ставивших перед собой задачу если не сорвать издание, то засорить БСЭ искажениями политического характера”.
Зато местные движения и партии вовсю спекулировали на эйфории СССР и его резидентуры об успешном распространении марксизма. Деньги из советского бюджета выкачивались с завидной регулярностью, тем более что Москва так и не смогла толком определиться, что же ей было нужно — клятвы в “верности делу Ленина” или военные базы с доступом к нужным ископаемым. Впрочем, и современная история свидетельствует: без такой определенности трудно рассчитывать во внешней политике на успех.
Евгений Крутиков, военный эксперт и переводчик:
— СССР начал активно работать практически со всеми странами Африки после 1960 года. Кстати, практически нигде, включая Кубу, Вьетнам и прочие страны, СССР не приходил на непаханое поле, не создавал движений с нуля. Там уже были свои троцкисты, маоисты и прочие левые
