Непослушные пальцы все никак не дают открыть шкаф. Рядовой Владимир Богачев передает мне почерневший от времени ключ и показывает: вот там, в центре, висит его парадный мундир с орденом Красной Звезды. Нужно надеть. Я помогаю ветерану набросить на плечи пиджак, увешанный наградами, и мы потихоньку выходим во двор. Маленький, давно состарившийся домик на окраине деревни Рыбаки Витебского района утеплен соломой.
Фото Елены БЕГУНОВОЙ
— Невестка постаралась! – гордо заявляет Владимир Богачев. – Она у меня вообще золотая. Приказала вот к автолавке не ходить. Говорит, упадешь, сломаешь руку или ногу, что потом делать будем? Я подчинился – нужды-то особой нет. Все что надо, она мне приносит. И супа наварит, и в доме уберет. Машину стиральную вот недавно помог ей купить – все мои одежки невестушка в порядок приводит и на место возвращает.
– Но ведь тяжело одному жить, когда уже за девяносто. Не думали к родственникам перебраться или в дом ветеранов?
– Предлагали и не раз. Не хочу. Дом-то свой на кого оставлю? Мы же здесь с покойной супругой Евдокией Афанасьевной, почитай, полвека прожили. Вот уже восьмой год один. Умерла моя подруга аккурат на Новый год. В деревне хлопушки гремят, фейерверки, а она у меня на руках... – Владимир Андреевич неловко пытается смахнуть слезу и переключает мое внимание на дощатый сарайчик.
В нем стоит самая главная гордость хозяина – «Жигули» первой модели. Похоже, об этой машине ветеран заботится намного больше, чем о самом себе. С удовлетворением рассказывает, что недавно у авто заменили радиатор, аккумулятор, поставили новую резину. «Хоть сейчас в дорогу!» – выносит окончательное резюме. Вот только за руль, сетует, вряд ли сесть доведется – 91 год по паспорту. Теперь самый дальний маршрут – через дорогу, за водой. Нет-нет, воду есть кому принести. Но иногда Владимиру Андреевичу хочется тряхнуть стариной с маленьким ведерком в руках. Вот сейчас он уже готовится к Пасхе. Банька – своя. Вода в баке уже имеется – внук постарался. Теперь ветеран потихоньку носит туда дрова, успокаивает: «По палочке, не боле».
Ординарец БОГАЧЕВ в Берлине.
– А что ж еще мне тут одному делать? – предупреждает мой вопрос. – Хорошо, что библиотекарь книги приносит. Читаю все подряд. И про растения, и про войну. Если на улице солнечно, то я еще без очков обхожусь. А вот без кофе и корвалола – никак. Давление? Не знаю, ни разу не мерил… Нормальное, наверное. Фельдшер? Не-а. Не ходит, а зачем? Когда супруга болела, она тут и по два раза на дню была. А теперь нет надобности. Да не волнуйтесь вы – если что где кольнет, то невестка тут же «скорую» вызывает. Меня тогда в областную больницу везут, на недельку-другую. Подлечат. Но бывает это раз в два года, не чаще. Я ж закаленный – кузнец как-никак.
На кузне Владимир Богачев отработал 16 лет. Сначала молотобойцем, потом кузнецом. Профессия для деревни важная, авторитетная. Ветеран и сейчас с гордостью вспоминает, как во время посевной да уборочной приходилось технику ремонтировать. Это теперь не знают, что такое кузнец. А тогда без него было не обойтись. Ночью поднять могли, если надо срочно какой болт смастерить.
– Меня ж из армии после войны комиссовали, заболел сильно. Домой привезли, вот сюда, в Рыбаки, и положили в землянку. Я два месяца на ноги не вставал. Мать молоком с бараньим жиром отпаивала, думала, не выживу. А я ж молодой был, сильный – фронтовик! И болезнь победил. А потом свою Евдокию штурмом взял – она во-о-н там, через дорогу, заведующей фермой работала. На ферме было аж шесть коров! Так и переселился из родительской землянки в примаки – у родителей невесты дом сохранился. Потом мои батьки построились – разобрали в окопах блиндажи. А там и я лес купил, вот эту хатку смастерил. Дорого она мне досталась – лес украли, пришлось судиться, – давние события мой собеседник вспоминает с легкостью. А вот все, что касается времени нынешнего, дается сложнее.
Считает наследников и загибает пальцы – как бы кого не забыть. В итоге выясняем, что три сына подарили Владимиру Андреевичу четырех внуков и внучку. А те, в свою очередь – двух правнуков и одного пра-правнука. Некоторых своих потомков ветеран еще не видел, но очень надеется успеть познакомиться.
С однополчанами.
– Раз уж на войне Победы дождался, то и тут дождусь, – улыбается морщинками глаз. – И тут же в его взгляде проскальзывает молодецкая удаль. Ветеран вспоминает: – Ох, и шустрый же я был, безрассудный. Везде вперед лез. Особенно когда возле Рейхстага стояли. Нас послали бомбоубежище проверить – бабы, старики, дети… А я дальше прусь, в самый конец. А там бункер, кабинеты, телефоны, рации и явно не гражданские люди. Я им: «Хенде хох!» Больше ж ничего из немецкого и не знал…
Ветеран вспоминает, как строил мосты для переправы наших солдат, как ходил в разведку и носил донесения под перекрестным огнем фашистов. Был контужен, потом ранен в ногу. Обошелся без госпиталей – некогда, мол, было отлеживаться.
– А первым Знамя Победы над Рейхстагом наш Гришка Булатов повесил! – утверждает фронтовик. – Егоров и Кантария уже вторыми пришли – они сами об этом говорили после войны. Гришка моим другом был. Я с ним даже боролся. И выигрывал! – хитро щурится дедушка.
Мы идем в дом и рассматриваем военные фотографии, которые бережно хранятся в семейном альбоме. Вместе с вырезками из газет и пожелтевшими открытками. Вот молоденький солдат Володя Богачев в Берлине с велосипедом, вот он с однополчанами. А тут ординарец капитана инженерных войск позирует, чтобы послать фото родным.
– Мои-то уже и не думали, что я вернусь – связи долго не было. А нам вдруг разрешили из Берлина послать посылки домой. Что положить? Я как-то там за трофеями не гонялся… Вместе с товарищем нечаянно обнаружили большой кусок красной ткани – плотная такая, крепкая. Поделили и домой послали. А потом мой отец (он портным был) из этого материала насыпки для подушек сделал. Вон одна еще сохранилась – сносу ей нет, – кивает на кровать хозяин дома.
Книги, альбомы, радио… Как сегодня проводит длинные одинокие дни ветеран? Телевизор молчит в углу.
– Почти не включаю. Он теперь ни одного белорусского канала не показывает. Только чуть-чуть Москву да Псков ловит. Говорят, цифровое сделали, что-то нужно покупать. А зачем мне? Куплю, а смотреть, может, уже и некогда будет, – по-хозяйски рассуждает сельчанин. – Ложусь рано – часов в 6—7 вечера — и встаю тоже рано. По привычке. Пока печь истоплю, Рыжика покормлю.
Рыжик – единственная живая душа в доме и лучший друг. Правда, сейчас хозяин обижен на гулену-кота. Забияка приходит домой лишь перекусить и может сутками потом не появляться – весна.
– Зимой, нахалюга, на улицу, почитай, и глазу не казал, – укоряет кота Владимир Андреевич. – Все под одеяло норовил запрыгнуть. А теперь я ему и не нужен. Во-о-он, смотрите, аж глаза соперниками поцарапаны, уши покусаны. Догуляешься, шельмец! – нарочито строго отчитывает питомца хозяин.
Прощаясь, фронтовик просит помочь снять парадный мундир – нужно опять повесить в шкаф, чтоб не запылился. Одному потом не справиться. А ведь скоро 9 Мая. Да и надежда на то, что в этом году кто-нибудь подвезет его на кладбище проведать могилку своей дражайшей Евдокии Афанасьевны, тоже существует. На Пасху. При всем параде. Как тогда, более полувека назад, когда вел свою любимую под венец…
a_veresk@mail.ru
P.S. Когда материал был подготовлен к печати, мы связались с руководством Витебского филиала РУП «Белтелеком». Исполняющий обязанности директора Михаил Кульга пообещал, что в доме нашего героя прием цифрового телевидения будет оборудован бесплатно. Так что праздничные мероприятия, посвященные очередной годовщине Дня Победы в Минске, дедушка обязательно увидит.
