Гулливер

После окончания карьеры борец вольного стиля, серебряный призер Олимпиады в Атланте Алексей Медведев продолжает бороться

Он — человек деловой. Это стало понятно еще до нашей встречи, которая не могла состояться довольно долго. Каждое утро на протяжении полутора недель голос Медведева в телефонной трубке меня вдохновлял на ударный труд: «Давайте завтра, у меня тут проблема появилась». У него появилась, а у меня, стало быть, наоборот — одной меньше стало...

Однако дальше тянуть было уже невозможно. В итоге уломать на интервью гиганта (рост Алексея за 2 метра, а о мышечной массе и вовсе говорить не приходится) все же удалось. Задрав голову вверх, я поздоровался. И тут же понял, как чувствовали себя лилипуты, разговаривая с Гулливером.

— Алексей, глядя на ваш рост, не только чувствуешь себя лилипутом, но и хочется узнать, почему вы выбрали не баскетбол, а борьбу?

— Сначала я вообще занимался горными лыжами! А потом мама глянула на мои габариты и сказала: «Сынок, надо тебе чем–то другим заниматься... Попробуй вот борьбу!»

— В юношеском возрасте у всех ребят случаются драки. Дальше не продолжаю...

— Занятия борьбой, конечно, добавили уверенности при решении подобных конфликтов. Хотя мои габариты всегда отпугивали желающих похулиганить.

— Пиком вашей карьеры стал 1996 год, когда на Олимпиаде в Атланте вы завоевали «серебро». До Игр надеялись на награду?

— Человеку свойственно всегда верить в лучшее. Главное — я верил в себя. Хотя спортсмены все суеверные, и если честно, немного побаивался до соревнований думать о своих шансах.

— Олимпийская медаль, понятно, очень престижна, но тем не менее второе место само по себе обидное...

— Я даже сейчас не могу описать свои чувства после Олимпиады. С одной стороны, сколько чемпионов мира, Европы, приезжали на Игры и там ничего не добивались. Но с другой — всегда хочется большего. Когда выходил на финальную схватку, настраивал себя на золотую медаль. Но то, что на пьедестале я почувствовал удовлетворение, — это факт. Это была своего рода компенсация за скучное детство и юность, которые мои сверстники и друзья провели на улице, а я в спортзале; за все тяготы тренировок и невероятную работу в сборной — испытал удовлетворение от того, что я чего–то достиг.

— И все–таки была ли возможность занять первое место?

— Мой противник — турок — выступал очень стабильно, был действующим чемпионом мира, так что делаю вывод, что он выиграл заслуженно.

— Почему не удалось повторить успех на Олимпиаде в Сиднее?

— Шестое место тоже неплохой результат.

— Но ведь это не медаль?

— Подготовка к Сиднею у меня шла хуже. Не было достойного спарринг–партнера, следовательно, я не мог прибавлять. Мой уровень, которого достиг в Атланте, практически не улучшился к 2000 году. Хотя и в Сиднее была возможность завоевать «бронзу». Мы сейчас с тренером очень часто вспоминаем решающую схватку, которую я проиграл.

— Карьерой–то своей довольны?

— Да. Многие друзья, приятели, которые со мной занимались, всю жизнь отдали борьбе, но не добились моих высот. Таким людям, на мой взгляд, безумно трудно потом найти себя в жизни.

— Есть ли у вас чувство, что где–то вы недоработали и поэтому не добились большего?

— Есть. После Атланты, как я говорил, у меня не было достойных спаррингов, а я, в свою очередь, тоже не сделал ничего, чтобы постараться прогрессировать в таких условиях. Иначе говоря, плыл по течению, вот, думаю, в этом была ошибка.

— Учитывая, сколько мы с вами не могли встретиться, логичный вопрос: у вас сейчас так мало свободного времени?

— Вроде время есть, просто периодами то больше работы, то меньше. Видимо, так обстоятельства сложились.

— И чем же сейчас занимается серебряный призер Олимпиады?

— Я ушел из спорта после Игр в Сиднее. Понял, что надо что–то менять в жизни, осознал, что в спорте каких–то грандиозных результатов больше не добьюсь, а выступать на среднем уровне не привык. Первые месяцев девять ничего не делал вообще. Просто отдыхал. Потом полгода работал на одной фирме у знакомых. А теперь вот пытаемся с другом наладить бизнес, касающийся поставки продуктов питания в Беларусь. Пока еще все в процессе, поэтому не хочу особо вдаваться в детали.

— И чем же вы занимались на фирме?

— Да ничем. Мне говорили: «Леша, походи в свое удовольствие, посмотри, поучись, вникни в курс дела. Тебе просто надо привыкнуть к другой жизни». Так что был словно на стажировке.

— От скуки не умирали?

— Сначала испытывал настоящий кайф. А потом стало как–то не по себе. Захотелось хоть чем–то заняться. Сколько себя помню, бездействие меня всегда утомляло.

— А сейчас вы устаете?

— Сильно.

— Неужели больше, чем в борьбе?

— В спорте просто все было привычнее, по накатанной шло.

— А чем больше нравится зарабатывать на жизнь: борьбой или бизнесом?

— В спорте я был уверен в завтрашнем дне. От меня только требовалось выступать, ходить на тренировки. А в нынешней жизни не все так стабильно и однозначно. Но на данном этапе мне веселее. Сейчас я вообще готов заниматься чем угодно, только не профессиональным спортом.

— Бизнес по определению рисковое занятие. Вы авантюрный человек?

— Наверное, нет. Мне свойственно все тщательно взвешивать, а потом принимать решения.

— И тяжело развивать бизнес?

— Трудно. Та же борьба, только вне ковра.

— Но в борьбе ведь не ездят на разборки, не стреляют...

— О чем вы? Такие серьезные проблемы уже давно стали историей. У нас по крайней мере.

— Во время спортивной карьеры строили планы на будущее?

— Пытался. Для этого пошел получать второе высшее образование в гуманитарно–экономический институт. К сожалению, не окончил его. Отчислили за непосещаемость на втором курсе, учился–то я на дневном отделении.

— Восстановиться в институт не думали после 2000 года?

— Чем позже ты начинаешь учиться, тем труднее это дается. Объективно оценил ситуацию и понял, что не потяну.

— Почему вы решили полностью уйти из спорта, не стали тренером?

— Не факт, что хороший спортсмен станет хорошим специалистом. Кроме того, если честно, не лежит у меня душа с детьми возиться.

— Не уходя от темы, может быть, вас приглашали работать за границу?

— После завершения карьеры пару раз знакомые звали в США, предлагали там остаться. Борьба у них очень популярна. В школах, колледжах, университетах есть даже такой предмет. Работа бы для меня нашлась. Меня даже готовы были трудоустроить, несмотря на то, что я не знаю английского языка.

— И почему не согласились?

— Не хотелось заново перестраивать жизнь. Тут мне все известно, все знакомо. В Беларуси проще.

— А какова ваша жизнь вне работы?

— Я женат. У меня двое детей: дочка и сын. Сыну недавно исполнилось полтора года, дочке уже девять лет. Свободное время люблю проводить на даче, с друзьями.

— Нарушаете спортивный режим?

— Не без этого, но редко. Табу на спиртное осталось со времен спортивной жизни.

Вот такой получился портрет вполне благополучного человека и начинающего бизнесмена Алексея Медведева. А между тем интересно, что стало с товарищами Медведева по олимпийской сборной 1996 года?

Серебряному медалисту Олимпиады в Барселоне, неоднократному победителю и призеру престижных форумов Сергею Смалю пришлось непросто. Гомельчанин боролся в клубном чемпионате немецкой бундеслиги, затем долгое время оставался безработным. Правда, о нем не забыли соратники–динамовцы и помогли восстановиться в звании и трудоустроиться. Теперь Смаль занимает должность старшего тренера в национальной команде, работая с юношами. Давний товарищ Смаля и Медведева по сборной, призер чемпионата Европы Александр Савко трудился в ОАЭ тренером, затем вернулся в родной Гродно. К огромному сожалению, пару лет назад он ушел из жизни...

В Гродно в школе высшего спортивного мастерства работает еще один участник Игр 1996 года Олег Гоголь. Игорь Козырь после завершения карьеры, как и Медведев, расстался со спортом. Теперь он служит в милиции в Гомеле. Единственный, кто, помимо Медведева, смог приблизиться к медали на Олимпиаде в Атланте, — Сергей Ковалевский (4–е место) уехал в Россию. Сейчас он является директором одной из московских строительных фирм.

Фото Виталия ГИЛЯ, "СБ".