Там сформировали противотанковую бригаду, которую перебросили на границу, в Шяуляй.
Тяжелые бои, отступление в Латвию, потом в Эстонию, далее — на Псков, Старую Руссу, к Ленинграду, который его бригада обороняла несколько месяцев. Затем в эшелоны — и под Москву. Там бригаду расформировали, сделав из нее несколько полков. В 504-м артиллерийском полку резерва Главного командования Антон Кадолко командовал одной из батарей.
— 5 ноября 1941 года, а стояли мы тогда в Серпухове, было партсобрание, на котором меня приняли в ряды КПСС, — вспоминает 89-летний Антон Александрович. — Через день — годовщина Великой Октябрьской революции. Комиссар полка и говорит: “Праздник принято встречать с подарком — нужно взять “языка”. Есть добровольцы пойти в разведку?” Вызвались многие, в том числе и я. Ходили за линию фронта ночью, сняли на мосту немецкую охрану, а унтер-офицера удалось доставить живым. Был я и на параде на Красной площади, с которой мы сразу ушли на передовую. А потом был Сталинград. Тяжелые там шли бои, многих товарищей тогда потерял. День и ночь, ночь и день — атаки, бомбежки, артобстрелы. Казалось, не было на земле места, куда бы не падал свинец.
Во время Орловско-Курской операции Антон Кадолко командовал уже артиллерийским дивизионом, освобождал Украину, Белоруссию. Война для майора Кадолко закончилась на полгода раньше — в Риге, где после тяжелого ранения ему ампутировали ногу.
Стариковская память опускает детали и подробности. А может, ветерану это трудно дается? Зато память легко “выбрасывает” воспоминания о доме, из которого он за всю войну не получил ни весточки. Сердце болело: как там его родные?
— Я родом из деревни Скориничи Минского района, — говорит Антон Александрович. — Когда шли на Минск и дошли до Самохваловичей, а деревня-то моя рядом, отпросился у командования на сутки. Летел туда как на крыльях, а прибежал — ни хаты, ни матери, ни братьев, только поле было кем-то засеяно ячменем. Сердцем почуял беду — так и упал в сохранившемся погребе на солому. Позже пришли соседи и все рассказали.
В нашей семье было четверо сыновей, я младший. Отец умер еще перед войной. Когда началась Великая Отечественная, двое моих братьев ушли на фронт, дома остался только один из нас. А как-то в 1942 году немцы вели через деревню советских военнопленных, моя мать стала совать им еду. Немцы начали бить ее прикладами, а мой брат заступился, да еще кричал: “фашисты!”. Его схватили, завезли в лес и расстреляли. Потом забрали мою мать: “Поедем, покажем, где твой сын”. Привезли ее на то место и тоже убили. До сих пор помню ее глаза и как она плакала, когда в 1939 году провожала меня в военное училище: будто чувствовала, что больше уже не увидимся.
Я долго искал место казни моих родных, нашел и перезахоронил их на кладбище. А после войны искал оставшихся двух братьев. Старшего разыскал в Свердловской области, где он работал директором МТС и стал Героем Социалистического Труда. Другого брата так и не нашел, и о судьбе его, к сожалению, не знаю.
У ветерана войны Кадолко вся грудь в орденах и медалях. Но сколько их, он и не помнит. “Больше 30”, — лаконично отвечает. Как не помнит точно, сколько же вражеских танков уничтожил. “Лично — шесть или семь, а те, что под моим командованием, так кто ж его знает”, — говорит Антон Александрович. И замолкает. Тяжелы воспоминания... Оживает, когда интересуемся, где же он Победу встретил.
— Я лежал в госпитале в Минске, но отпросился съездить в свою деревню, — говорит Антон Александрович. — Вернулся, захожу в палату и не пойму, почему все такие радостные. “Победа!” — кричат мне. Я упал на кровать и заплакал.
Несмотря на инвалидность, Антон Кадолко нашел себя в мирной жизни: работал председателем сельсовета, учился в совпартшколе, потом возглавил МТС в Солигорском районе. А когда переехал на постоянное местожительство в Ошмяны, работал заместителем директора училища механизации. Последнее место работы — начальник отдела кадров местной автобазы. На пенсию ушел в 70 лет.
И уже 62 года живет душа в душу с женой — Екатериной Васильевной. Вырастили двоих сыновей. Старший, Константин, военный юрист, сейчас имеет генеральский чин, живет в России. А младший Александр был военным в звании капитана, только вот семь лет уже, как его не стало. Для родителей его смерть — невосполнимая утрата. Но четыре внука и правнук не дают тосковать.
День Независимости Антон Александрович Кадолко встретит, скорее всего, в кругу семьи, в инвалидной коляске непросто на шумных гуляньях.
