(Продолжение. Начало в номерах за 6-е, 13-е и 20 декабря 2008 г.)
Не без происшествий возвращался я в столицу… Дорога была нормальной, ехал спокойно, размышляя о сестрах-за-творницах, решивших провести остаток своей жизни в деревне. Может, и правильно. Воздух чистый, все вокруг глаз радует, а значит, и душу ласкает.
Хорошо, что не сильно отвлекся в своих размышлениях… Какой-то шумахер выскочил из-за фуры на встречную и мчался сейчас на новеньком «фольксвагене» мне прямо в лоб. Я все же сумел уйти немного в сторону, и мы разминулись. Какое-то время я приходил в себя. И вдруг закипела злость. Что же это за идиоты выезжают на трассу! Ни других, ни себя не жалеют. Злость злостью, но зачесались и руки… Резко развернул свою «бээмвушку».
— Ну, держись, старушка! — сказал я вслух. – Сейчас мы с тобой поработаем, вспомним веселые годы.
И я бросился вдогонку за «фольксвагеном». Догнать помог переезд. Правда, поезд уже прошел, и сейчас небольшая колонна автомобилей медленно переезжала железнодорожное полотно. Я нагло обогнал всех и загородил дорогу «фольксвагену». Широкомордый верзила с сигаретой в зубах открыл окно, когда я подошел к нему, и зло процедил:
— Ты что, чувак, давно асфальт не нюхал?..
— Выходи, шумахер, буду учить тебя, как ездить по трассе нужно.
Шумахер ловко выгрузился из машины и стремительно направился в мою сторону. И тут же получил встречный удар в переносицу. Я с удовлетворением отметил, что навыки не потерял. Верзила слегка ойкнул и расположился на снегу у моих ног. На пассажирском сиденье в салоне за происходящим наблюдал мужчина постарше. Худощавый и совсем лысый. Он, видимо, соображал, как ему поступить в этой ситуации. Но поскольку соображал слишком долго, я понял, что не дождусь его «выхода на сцену». Через раскрытое водительское окно я бросил незнакомцу:
— Разотри ему харю снегом, а проснется, скажи, чтобы ездил аккуратнее. Не один на трассе.
Лысый кивнул, но из машины так и не вышел.
Я развернулся и поехал дальше своей дорогой. Тут и позвонил мне мой друг майор Семашко. Накануне я попросил оперативников из группы полковника Богдасарова, чтобы они дали ему в областной центр полный список фамилий знакомых и родственников Ольги, подруги почившего Максима Шмелёва. Так я надеялся выйти на цифру и единственную букву в номере машины, которую назвал свидетель. И не ошибся, черт меня подери!
— Шеф, докладываю, — начал Виктор Семашко. – Олег Барышников, 1970 года рождения, дважды судимый за грабеж. Первый раз на «малолетке» три года отсидел, затем семь лет во взрослой колонии. Приходится двоюродным братом Ольге Печорской, подруге Максима. Полгода на свободе. Ничем толком не занимается. Крутится возле тех, кто занимается перепродажей машин, помогает деньги вышибать.
— На прослушку и за каждым шагом следить. Понял? — спросил я у Виктора. – А вообще, Семашко, умница ты у меня. Что бы без тебя делал. Люди Богдасарова этот след даже не отрабатывали.
Я представил, как сейчас мой молодой приятель зарделся от похвалы, словно красна девица, — очень уж нежная кожа лица у него. Но в ответ услышал:
— Да ладно, шеф. Это у вас нюх, как у гончей…
— Постарайся, Виктор, узнать, ездил ли он в те дни в столицу. «Опель» у него, говоришь… Поспрашивайте его знакомых ненавязчиво. Не нравится мне этот бизнесмен-вышибала. Будь сам возле него осторожней. В тюрьме, похоже, он сильную школу прошел, раз на мокруху потянуло.
Набрал номер полковника Богдасарова:
— Вот что, Ильич, пацан наш хоть и дурачок совсем еще, но со своего телефона звонить по таким вопросам не будет. Друзей закадычных у него тоже нет. Так что, скорее всего, воспользуется мобильником матери. Возьмите на прослушку телефон Ольги Печорской…
— Детектив, ты хоть представляешь, как нелегко выбивать каждый раз такие разрешения?..
— Это твои проблемы, полковник, — сухо ответил я Богдасарову. – Убийцу мы вот-вот возьмем, но доказательств у нас нет и не будет, если станем миндальничать, как семинаристки.
Богдасаров оживился:
— Что-нибудь нарисовалось? У тебя или Семашко? Все сделаю, детектив. Мы и так пацана обложили по полной. Знаем, где, на что и сколько спустил. Вчера ноутбук новенький купил и в автошколе интересовался, когда ему на права можно будет сдать, сколько стоит обучение.
— А что у нас по южной диаспоре? – поинтересовался я.
— Внедрили своего человека. Пока все глухо. Похоже, не работали там по Шмелёву. Так, попугать собирались. Им сейчас не до него. Внутренних проблем накопилось много… Приедешь – расскажу.
— Понял. Поработайте еще плотнее с пацаном. Хватит тихой сапой возле него ходить. Так мы ничего не выходим. Спугните, и не хило. В таком возрасте нервишки крепкими не бывают. Понаблюдайте. А телефон Ольги обязательно «оседлайте». Даже если сынишка не воспользуется, у матушки есть подруги. Какими-то своими мыслями, настроением она с ними делится. Не будьте сами воронами наивными, — разозлился я. – Времени у нас ни на копейку…
Последние слова я просто крикнул в трубку и бросил телефон в карман.
Зря я разозлился. Пропустил знак ограничения скорости и летел на гаишников на полном боевом. Уже заметил, как хранитель порядка на дороге собирался поднять жезл. И тогда применил свой старый прием. Просигналил ему фарами. Дескать, вижу, знаю, но свой, по делам тороплюсь. Сработало. Лейтенант даже честь отдал. Ну и молодежь. Молодцом. Чего здесь пижонствовать и разводить дискуссии. Надо — значит, надо.
Съехал на ту же стоянку, где пил кофе по дороге в деревню. Снежок стал подтаивать, но северный ветер держал температуру, и у земли и вокруг рождалась ледяная корочка. Ясно, что ненадолго и, скорее всего, случайно, но сквозь плотную пелену туч пробился предзакатный отблеск далекого солнца. Свежие снежинки на ледяной корке весело перемигнулись разноцветным отблеском. Рядом — дорога-труженица, там, дальше, за лесом – далекая бесконечная тишина. «Но мне туда не надо», — вслух, с напевом от Высоцкого протянул я и стремительно направился в салон машины. Надо торопиться. В предновогоднюю пору темнеет рано.
Обогнал КамАЗ, загруженный зелеными красавицами. Их, как на выданье, везли в столицу. «А может, на погибель», — невесело усмехнулся я. Постоят недельку-другую в теплых квартирах — и пропадет к ним всякий интерес.
Когда-то Новый год и Рождество были моими любимыми праздниками. Куда же делись те таинственность и загадочная торжественность, что неизменно волновали душу? Так и не заметил, как все это покинуло меня. Ну понятно, свое делали годы. Но особую лепту, безусловно, внесла профессия. К слову, размышлял я, чем моя прежняя работа отличается от нынешней? В контрразведке все было намного сложнее, но в чем-то и проще. Да, надо было жить в тени, беречься. Играть роль и не допускать даже мысли о промахе. Работа над бесконечными схемами-призраками. Но там, в контрразведке, можно было и рискнуть, где-то и пренебречь доказательствами, если был уверен в своей правоте, и действовать жестче, по обстоятельствам. Сейчас же, в роли детектива, мне не так уж трудно со своим опытом и профессиональным чутьем вычислить преступника. Но этого мало. Слишком мало! Надо найти веские улики и доказательства, чтобы плоды твоей напряженной работы не были вдребезги разбиты в суде. Разные это все же вещи, разная работа. Опять нахлынули воспоминания.
…В одном из российских посольств за рубежом серьезно прокололась наша разведчица. Надо же… Такая красавица и работала в разведке. Диана была дочерью известной молдавской певицы. Рабочий псевдоним – Чара. В принципе, за ее жизнь можно было бы и не беспокоиться: мало ли разведчиков работают под дипломатическим прикрытием. Обычно в случае прокола объявляют персоной нон грата и высылают из страны пребывания. Однако после провала Чары прошло три дня, а никто и не собирался предъявлять посольству претензии. Стало понятно, что местная контрразведка решила убрать ее кардинально. И тогдашнее российское руководство поручило мне доставить Диану в Москву целой и невредимой. Я благополучно прибыл в столицу этой страны и оговорил план наших действий с Дианой. В аэропорту до посадки в самолет я должен был прикрывать ее, а меня, в свою очередь, наш резидент в этой стране. И он оказался действительно не киношным Джеймсом Бондом, а настоящим виртуозом своего дела. Иначе не только Чара, но и я вряд ли унесли бы свои ноги из этой страны. В аэропорту на молодую женщину началась настоящая охота, и я с трудом успевал убирать тех, кто намеревался в нее выстрелить. Слово «выстрелить» здесь следовало бы взять в кавычки, хотя… Дело в том, что сегодня спецслужбы никого уже не убивают из огнестрельного оружия. Тем более в таких людных местах, как вокзалы и аэропорты. К объекту охоты деловито приближается незнакомец, а порой и незнакомка, и брызгает ему в лицо небольшую порцию аэрозоля. Что-то типа милицейской «черемухи». Только эффект другой. Все зависит от того, каким именно препаратом начинен баллончик. Дурно вам может стать сразу либо чуть позже. И не просто дурно. Сердечный приступ. Скоропостижная смерть. Наши противники действовали с подстраховкой. Мне пришлось опередить трех таких «артистов», излишне спешивших навстречу моей подопечной мадам. У меня ведь тоже был такой баллончик. Они не успевали даже вынуть руку из кармана. Распознавал их легко. Чему-то же меня учили, а главное – интуиция на «друзей» у меня всегда была звериной. И все же мы немного не рассчитали время и обстоятельства… Диана все видела и расстроилась. Ей сильно захотелось в туалет. Вот туда-то тоже нельзя было идти, но что сделаешь… Там и произошла полная заваруха. Тогда и отличился прикрывавший меня Джеймс Бонд. Он самолично уложил четверых из охотников. В ответственный момент подстраховал и меня, так как мой миниатюрный баллончик с веселым препаратом оказался уже пустым. Все те, кто охотился за нашей Чарой, пришли в себя, но лишь тогда, когда мы уже сидели в своих креслах в салоне самолета и были в безопасности. Надо признать, что в этой «перепалке» нам троим откровенно повезло. Ведь понятно, что у наших противников баллончики были заправлены отнюдь не таким безобидным веществом, как наши. И все же надо признать, что тот бой мы проиграли. Мне больно об этом вспоминать…
Чара была исключительно красивой женщиной. К тому же и весьма умелой в интимных штучках. Пока мы летели в Москву, она успела дважды расслабить меня и себя. Но эти удовольствия для нее оказались последними в жизни. В Домодедове мне было велено передать Чару людям из ее службы. Мы мило расстались. Мой приятель задерживался. Я успел хорошо рассмотреть, как моя недавняя спутница уселась со своими коллегами в «мерседес» с затемненными стеклами. Словом, стартовал от аэропорта я позже, минут через двадцать. Уже в дороге мне позвонили из управления и сообщили, что «мерседес», в котором ехала Чара, был обстрелян и взорван. Вместе с ней погибли два сотрудника и водитель. Случившееся свидетельствовало, как минимум, о двух факторах. Слишком серьезными были сведения, которые добыла Чара. И второе: спецслужбы этой страны на тот час были сильнее российских, коль так нагло, а в общем-то, умело и профессионально действовали на нашей территории.
Тогда я сразу же попал под служебное расследование, но длилось оно всего несколько дней. Мои действия и действия нашего резидента были признаны правомерными. А вот тех из руководства, из-за которых не удалось уберечь красавицу и умницу Диану уже у себя дома, насколько помню, никого не наказали. А жаль. В моей тогдашней «конторе» такого бы не допустили. Но после драки кулаками не машут…
По дороге я уже видел сегодня две аварии и потому осторожно и неспешно катил сейчас в столицу. И все же, продолжал размышлять я, почему мне не нравятся детективные повести, которыми наводнены сейчас книжные магазины? Особенно если автор – женщина. Воротит меня от такой наивности. Столько нагородят версий. Убийцу прячут до последней страницы… На самом деле в жизни все проще. Опытные сыщики, как правило, сразу чуют след. Иное дело, что идти по этому следу не всегда дают обстоятельства. Самые разные. Вот и в убийстве Максима Шмелёва вроде бы много загадок. Но не для тебя, Быстров. Ты расставил свои ловушки, определив психологически точные оценки всем действующим лицам. И никто тебя уж не уведет по ложному следу. И вокруг смерти журналиста можно нагородить всяческих поворотов и сюжетов, как в тех женских детективах, а можно сразу определить и сузить круг подозреваемых и чуточку подождать, анализируя их слова и поступки. И что тут сложного?..
В городе зажглись первые огни. Несколько раз заурчало в желудке. Ясное дело — пора его покормить. Но после дороги я не любил ходить в казенные заведения. Остановился на площадке у супермаркета. Набрал в тележку всякой всячины и через полчаса уже сидел у телевизора, набивая рот бутербродами. Запивал соком. Нормальный холостяцкий ужин. Вспомнил разговор с Семашко — и что-то екнуло. Быстро набрал номер полковника Богдасарова…
— Аркадий Ильич, усильте не просто слежку, а охрану сына Ольги. Если завтра у нас будет еще один труп, локти кусать станем…
(Продолжение в следующем субботнем номере)
