Городок в табакерке для личного пользования

Всегда по-доброму завидовала людям, которые умеют дельно организовывать свое жизненное пространство. Тем, кто наделен талантом созидать свой маленький мирок уютным и притягательным.

У Олега и Елены Шейко это получается. Впрочем, речь идет о заведении не самом камерном - о кафе. Но в том и есть талант организовывать жизненное пространство, чтобы сделать из заведения общепита настоящий "чердак" - стильный, уютный, говорящий. Конечно, не тягаться ему со многими фешенебельными заведениями, коим несть числа в городе. Нет здесь ни ультраотделки, ни супердизайна. Да и помещеньице - так себе, совсем маленькое. Но есть что-то совсем другое. Олег Алексеевич собрал настоящий городок в табакерке - начиная от фарфоровых слоников, которые когда-то охраняли уют в каждой семье, до старых патефонов и радиол.

- Это коллекция нашей семьи - есть у меня вещи, которые мне по-настоящему дороги. Вот этот белый кофейник - его отец из Германии привез, трофейный. А этот утюг - монолитный, цельный, что на плитах грели, - с финской войны трофей. Всего здесь понемногу - и картины дочери, и довоенные фотографии родителей. Поначалу мой брат даже сердился: что ты на всеобщее обозрение личное выставляешь. Нехорошо. А я отвечал: разве плохо это, что старые фотографии вновь живут, а не умирают в пыльном альбоме. Мне, кстати, не раз их продать предлагали собиратели. Но я категоричен: если это история безличная, рано или поздно она станет никому не нужна. Через несколько поколений их просто выкинут.

Кстати, к коллекции, которую уже много лет собирают Шейко, у скупщиков антиквариата большой интерес - сколько уж раз предлагали продать ту или иную вещицу. Но Олег не поддается - считает, что даже если что-то одно, уступив натиску, продаст, целостность какая-то нарушится, все разлетится. Конечно, это не настоящее антикварное собрание, безукоризненное и высокоценное.

- Антиквариат-то у меня относительный - 50 - 100 лет. Просто из обихода большинство этих когда-то обыденных бытовых вещиц вышли. Вот, скажем, арифмометр - знаете вы, что это такое? Нет. А еще 30 лет назад с ним каждый обращаться умел - это ж компьютер! Только антикварный. Конечно, у меня здесь все неправильно с точки зрения дизайна. Сейчас вон какие "кафешки" отстраивают: хочешь - "ампир", хочешь - "кантри". Все что угодно придумают. Но у меня каждая вещица со своей биографией.

И правда, есть в этой полифонии, где на одной полке джезва с раздолбанной печатной машинкой "Ундервуд" соседствуют, какая-то невыдуманность. Словно в коммунальной квартире, рассредоточили хозяева по полочкам нехитрые свои сокровища - бронзовые бюстики вождей с сувенирными тарелками и старыми фотоаппаратами. За эту живописность, кстати, от соответствующих санслужб частенько достается: как вы, мол, пыль со всех своих экспонатов убираете - непорядок! Но хозяева коллекцию мужественно отстаивают, проводят частую влажную уборку и с санстанцией стараются не ссориться. Ибо знают: если уж предпишут убрать эти милые раритеты - лишится их заведеньице самого главного своего козыря.

Самый ценный экспонат, как и положено - особняком. Здесь на почетном месте - факел от олимпийского огня Олимпиады-80. Когда-то Олег Алексеевич за активное участие в общественной жизни был удостоен права нести сей огонь целый километр, правда, на территории Молдавии.

- Да, какие воспоминания - на крыльях летел! За одну секунду, кажется, все прошло, - глаза у "трактирщика" искрятся, словно в 18 лет. - Много обо мне тогда газеты писали. А вот "фотки" приличной так и не осталось - там, в рамочке, ксерокопия фотографии из газеты висит.

Кафе Олега и Елены Шейко - первое частное в Минске. Многих помнят. Так повелось, что тусовались здесь всегда студенты театрально-художественного вуза, постепенно обрастало оно и легендами, и экспонатами - кто картину подарит, кто вазу авторскую.

- Я, между прочим, помню, как у нас тут Алена Свиридова, пока в Москву не подалась, частенько засиживалась, - улыбается Олег Алексеевич. - Ее тогдашний кавалер здесь барменом работал. А она с маленьким сынишкой приходила. Как-то недавно встретил ее на рынке - она с мамой шла: "Чего, говорю, не заходишь?" А она так обрадовалась, словно я ей приятель старинный. Обещала быть. До сих пор ждем...