21 мая — у православных память апостола и евангелиста Иоанна Богослова.
22 мая — дата перенесения мощей святителя и чудотворца Николая из Мир Ликийских в Бар.
24 мая — память равноапостольных Мефодия и Кирилла.
Вспаханное к этому времени поле, обработанный огород — результат «шчырай працы», залог будущего благополучия всей семьи. Поэтому такое «свое» пространство необходимо оградить от всего «чужого». Для чего и строится забор, «плот», «агароджа». Причем создается забор не только от вторжения соседских кур. В мифологической традиции белорусов плот выполняет «абарончыя» функции в самом широком значении, он — своеобразная граница, за пределами которой все уже не свое. Отсюда пространство возле забора становится зоной пограничной, маргинальной, куда отправляется то, что также находится в маргинальном состоянии: ветошь, старье, нечто дырявое, изношенное, разбитое, т.е. вещь неполноценная, с ущербом или вовсе непригодная, но которую выбросить жалко — вдруг еще пригодится. Если кто–то в семье во время больших праздников работал — шил, вязал, ткал и т.д. и таким образом нарушал запрет, под забор мысленно отправлялись все эти грехи. Под забор выливалась вода после омовения умершего человека, и тогда забор выступал своеобразной границей «iншасвету», другого мира. Именно поэтому, по преданиям, именно возле забора, не имея возможности переступить через него, появлялись русалки на Русалье, туда приползали змеи и прочая нечисть. Иногда в народном представлении забор сочетается с некими нарушениями морально–этических норм, неправильными действиями, отсюда и пошло: «Шлюб быў пад плотам, а вяселле — потым», бранное — «подзаборник», а о человеке, который говорит ерунду, отзовутся так: «чушь городит» или «начал забор городить».
Забор часто выступает в заговорах как заслона от «усялякага лiха». Стремясь как–то обмануть недобрую судьбу, через забор переносили больного ребенка, причем его рубашечка должна остаться на заборе, а с ней вместе и «хвароба». В некоторых регионах Беларуси на Благовещенье детки трижды босиком обегали вокруг забора и при этом просили аиста «прынесцi боты» им. Своеобразным зеленым забором ограждались места проведения традиционных праздников: на Масленицу горки обязательно утыкались молодыми елочками, заслонявшими людей от нечисти своими колючими иглами. На Купалье похожая роль отводилась зеленым березкам. Чтобы оградить дом и всех «сямейнiкаў» от бед, на Крещение «гаспадар» чертил мелом на заборе кресты, а на Купалье затыкал в забор веточки крапивы, выполнявшей двойную функцию: зеленого растения и жгучего «огоня». Чтобы сберечь цыплят от нападений коршуна, на забор вешали старое ведро обязательно без дна (вспомним известное выражение «ни дна, ни покрышки»). Через это ведро предварительно протаскивали каждого цыпленка. В народе считалось, что в канун разгула всякой нечисти, случавшегося перед большими праздниками, «зло», будь то «хвароба» или «ведьма», стремящаяся отнять молоко у коровы, может сидеть именно на заборе. В традиции многих европейских народов кукушка считается птицей таинственной и в некотором смысле закрытой. И если она прилетала в деревню и садилась именно на забор, это воспринималось предвестием беды — эпидемии, мора, падежа домашних животных... К святому Юрию как опекуну всех животных обращались с просьбой защитить скотину от болезней, нападений хищников и просили оградить «жалезным тынам». В белорусских песнях и сказках часто выступает именно «жалезны тын», символизирующий крепость, закрытость, недоступность для бед и зла.
Фото Ольги ПАК.
Советская Белоруссия №90 (24473). Пятница, 16 мая 2014 года.
