Насилу вырвавшись из сплошной удушающей темноты лесного пожара, я (не поверите!) вспомнил далекую трагедию кировской огненной деревни Борки…
В минувшее воскресенье Кировщина отмечала очередную годовщину сожжения фашистами Борок. Так всегда происходит в последний выходной августа. Кто не знает или забыл, напомню: именно кировская деревня Борки — самая крупная из уничтоженных в годы Великой Отечественной вместе с жителями на территории оккупированной Беларуси. Более 1800 ее жителей верные псы и прихвостни Дерливангера превратили в пепел вместе со всеми постройками. Сожгли дотла. В 1964 году в отстроенных (отстроенных!) Борках поставили памятник, и с тех пор в последнее воскресенье лета по убиенным землякам налаживают митинг-реквием. Вот уже сорок три года подряд…
В один из выходных дней мы ехали по трассе Бегомль—Браслав. И ничто, как в таких случаях говорят, не предвещало беды. Миновали сожженную в войну и так и не восстановленную после деревню (а точнее, мемориал) Шуневку, затем — Глубокое по более привычному и короткому транзитному маршруту — через автовокзал — и только вкатили в редкий сосонник на берегу пригородного озера… Впереди, метрах в двадцати, стояла сплошная стена дыма. Надо полагать, кто-то поджег сухой лес. Дым и огонь, тем более неконтролируемые, в принципе, должны внушать опасность. Любому, кому встречаются на пути. Это я сейчас так думаю, и уже никогда, пожалуй, не забуду горького урока, основанного еще на школьных агитках типа: «С огнем не шути!». А тогда…
Сидя за рулем современной скоростной машины, которая уверенно мчала тебя по хорошему, в общем-то, асфальту, я даже ни на секунду не усомнился в том, въезжать ли мне в эту стену дыма. Тем более что в машине был не один. Я въехал. И уже через несколько метров ничего, кроме лобового стекла, не видел. Дорога эта в лесу очень извилистая, узкая. Вслепую, учитывая возможных встречных камикадзе, ехать — верное столкновение. Я остановился. И тут же понял, что хрен редьки не слаще. Вокруг — сплошной дым. Через несколько секунд до нас дошло, что он не только сплошной и беспросветный, но очень горький, удушливый: герметичность машины не стопроцентная, к тому же я по неосторожности открыл дверь в поисках решения. Сдавать назад? А где дорога и нет ли там второго такого безответственного шалопая? Бросить машину и бежать? Во-первых, жалко, а во-вторых, насколько нам хватит воздуха без железного прикрытия салона? Не поверите, трагедия положения открылась нам только сейчас, капкан, возникший, что называется, на ровном месте, захлопнулся...
Поскольку я все-таки пишу эти заметки, вы, читатель, догадываетесь о том, что из дымовой и огненной западни нам удалось вырваться живыми. Но все, ей богу, могло быть иначе и печальнее. И знаете, о чем я подумал в те минуты роковые? Кроме, конечно, того, как выпутаться из сложнейшей ситуации? Вы не поверите, но это именно так: я почему-то вспомнил трагедию Борок в июне 1942-го. Пусть простят меня все за такие параллели, которые ни в какое, конечно, сравнение не идут, и кажутся даже кощунственными и циничными. Но, правда, перед глазами пробежали жуткие сцены, которые помнил наизусть по повести Адамовича «Каратели», его же вместе с Брылем и Короткевичем документальной книге «Я з вогненнай вескi» и по воспоминаниям, услышанным лично от своих тогда еще живых земляков-очевидцев. Переполненные сараи с живыми людьми, которых согнали изверги из всех поселков огромной деревни и которых убивает не только огонь и пулеметные очереди, но и едкий удушающий дым.
С самого детства и по сей день неотступно идет со мной по жизни память об этой планетарной трагедии. Мир вашему праху, земляки…
На последнюю годовщину памяти жертв фашизма в деревне Борки, состоявшуюся в минувшее воскресенье, мне, увы, попасть не удалось. А два года назад был там вместе со всеми. И поставил свечку в построенной недавно на месте трагедии часовенке.
В воскресенье вечером позвонил в Кировск: как там прошло все? Все — как всегда: торжественно и достойно. У памятника погибшим ни в чем не повинным мирным людям собрались жители Грибовецкого сельсовета, Борок, представители власти, всех организаций, предприятий и хозяйств района, общественность и школьники. На митинге выступили председатель Кировского райисполкома Анатолий Исаченко, депутат Палаты представителей Национального собрания Беларуси Олег Сакадынец, сам, кстати, родом из Борок, узник Азаричского лагеря смерти Эмма Самбур и другие. После возложения венков в часовне прошло отпевание невинно убиенных.
Горький дым памяти не дает нам спокойно спать и спустя 65 лет после трагедии самой крупной в Беларуси огненной деревни. Как в республике Хатынь — памятник всем сожженным деревням, так в Кировском районе поминают все — 21 — сожженные вместе с жителями деревни в Борках. Поминают и помнят!..
Положил трубку телефона после разговора с Кировском и на телеэкране увидел, как горят машины с людьми в Греции. Там сейчас такое творится с этими пожарами! Не пожар — национальное бедствие! Многие страны, в том числе и Беларусь, отправили на помощь задыхающимся в горьком дыму и гибнущим в огне грекам вертолеты и самолеты. Ну никак не остановить даже такими силами убийственный огненный смерч! Пылают леса, деревни, гибнут люди… Наиболее беспечные греки въезжают на машинах в эту дымовую стену (или она настигает их сама) и никогда уже из нее не выходят, а от автомобилей остаются только остовы. Среди прочих есть версия о том, что современная греческая трагедия — результат рук человеческих (впрочем, человеческих ли?). Говорят, кто-то поджег леса, чтобы на освободившемся месте начать грандиозное бизнесстроительство. Такой-то ценой?!
Когда я слушаю такие мировые новости, вспоминаю свои лесные приключения в пылающем лесу под Глубоким. И, конечно же, трагедию Борок. Тем более в последнее воскресенье лета…
