Накануне Дня памяти жертв Холокоста в Минске состоялась премьера документального фильма израильского режиссера Бориса Мафцира «Хранители памяти». Это первая часть большой киноантологии «Холокост в СССР», которую автор будет снимать в разных местах бывшей страны. «Хранители памяти» — о массовых убийствах евреев в годы войны на территории Беларуси.
Стиль фильма намеренно прост и безыскусен: немногочисленные оставшиеся в живых свидетели; потомки убитых, замученных людей вспоминают о том, что происходило в разных белорусских городах и деревнях в студеные месяцы 1941 — 1942 годов. Лаконичная форма, как сжатая до поры тугая пружина, таит в себе эффект невероятной ошеломляющей силы. Наша общая генетическая память сохраняет некое фрагментарное знание о том, что было. Хотя, если честно, само слово «Холокост» вошло в эту память сравнительно недавно. Фильм позволяет в чем–то умозрительное знание перевести в регистр осознания и понимания сути небывалой трагедии, которая становится очень близкой и очень своей, несмотря ни на что — время, национальную принадлежность и степень родства.
Мотив путешествия постепенно приоткрывает иную, далеко не всем известную правду об известных местах, которые чаще всего ассоциируются с туристическими маршрутами. Мир — не только известный замковый комплекс, но и знаменитое некогда своими традициями еврейское местечко. Некогда шумная жизнь была полностью расстреляна именно у стен древних башен. Многоголосные улицы Бобруйска, где жили многочисленные семьи еврейских портных, врачей, сапожников, мастеров по ремонту примусов, чайников, медной посуды, в ноябре 41–го опустели навсегда. Цветущей Любани была уготована участь большой могилы, у края которой всех скопом убивали электрическим током. За нейтральными надписями на каменных обелисках Червеня, Новогрудка, Колышек, Сухарей о гибели «мирных советских людей» стоят трагические факты истребления конкретного народа, о чем не принято было говорить и знать в советские годы. У памяти есть не только факты, но и чувства, не только события, но и «маленькие» детали, запахи, цвет. Фриде Рейзман, которой в 1942 году было 6 лет, помнит не только погромы в Минском гетто, но и жуткий холод стены, возле которой ей пришлось долго сидеть в ожидании участи. В памяти Владимира Дорогуша остался образ сверстницы — 8–летней Ольги Чертовой, которую отец нес на руках, направляясь к месту гибели. Почти осязаемо чувствуется не только пронзительный холод на редкость суровой зимы 1942–го, но и ужас раздетых на снегу людей перед расстрелом.
Однако настоящими хранителями памяти являются и те молодые белорусы, которые своими силами создали небольшие музеи, где предметы еврейского быта, культуры напоминают об удивительной жизни, равной целой цивилизации и за которую поплатились 800 тыс. белорусских евреев. Важно, чтобы мы все, ныне живущие, за ту жизнь и за ту смерть не расплатились бы беспамятством. Чтобы на вопрос «Что такое Холокост?» не было ответа «Это такой клей для обоев», который однажды прозвучал из уст молодых современниц.
lpsm3163@mail.ru
Советская Белоруссия № 78 (24708). Суббота, 25 апреля 2015
