В детстве у меня было изумительное зрение. Мог видеть лапки у букашки, глаза, тысячи светящихся точек в ночном небе. И не потому, что воздух был чище, а просто я еще не успел испортить зрение чтением книг, рисованием тонким стальным пером мелких буквочек, потом телевизором, компьютером и прочими вредными удовольствиями. Почему я про зрение заговорил, а потому что вспомнил слуховое окно на чердаке довоенного четырехэтажного дома. В том доме на краю городского поселка я и жил. Однажды, забравшись на чердак, подтащив к слуховому окну большой ящик, выглянул. Дело было весной, может, в середине апреля, может, чуть позже. Огромная панорама раскинулась перед моим взглядом. Мне даже показалось, что я вижу Гомель. Школа и школьная площадка лежали как на ладони. Все игроки в футбол казались очень маленькими, хотя и знакомыми. Поразглядывал ржавую красно–коричневую школьную крышу, изучив кирпичные гаражи, стал пялиться на соседний дом...
Но это все мало интересно, да и к делу не относится. Я увидел, привстав на цыпочки, далеко–далеко на горизонте что–то синее. Оно было тонким, как синяя нитка для вышивания. Я таращил глаза, вглядывался в ту пронзительную синеву, но чем больше старался рассмотреть, тем сильнее даль расплывалась, изображение двоилось и пропадало, разжигая любопытство.
На следующий день я снова пробрался на чердак. Встал на ящик, оттянул шпингалет, открыл раму с четырьмя мутными стеклами. И опять всматривался, пытаясь понять, отгадать, высчитать, что же это там так ярко синеет. В лицо дул апрельский ветер, приходилось щуриться, слезы текли. Вот если бы меня тогда застали на чердаке друзья из подъезда, то подумали бы, что я «плакса–вакса гуталин»... Помню, мелькнула мысль, что синее — море. Но его там быть не могло. Я хоть и первоклассник, но не идиот. Может, река Сож? Но почему такая ровная? Нет, это не река и тем более не море. И со второй попытки я не отгадал, не разглядел, хотя и старался. Неопознанная синева на горизонте меня мучила, тянула к себе, манила, влекла своей таинственностью. Я только о ней и думал. Не выдержав, измучившись неведением, рассказал приятелю о загадочной синей полосе. Он был на год старше, оканчивал второй класс. Мы поднялись на чердак, залезли на ящик, но пошел густой теплый дождь. Его нитки повисли бахромой, заслонив не только горизонт, но даже школьный сад. Дождались — дождь закончился, выглянуло солнце. На горизонте появилась синяя полоса, но мой приятель ее не видел. Я показывал ему пальцем, рассказывал, над чем она расположена, какая она... Но он ее не видел. Пожимал плечами, а потом предложил поймать на чердаке голубя и сбросить с крыши, посмотреть, как он полетит... Конечно, Сашка старше, опытнее, умнее. Он сказал, что нет никакой полоски, а если он не видит, то она и не существует...
Потом дверь на чердак закрыли, повесили замок. Пришлось забраться через соседний подъезд. Погода стояла очень прозрачная, и мне удалось рассмотреть синюю полоску. Это был лес, а перед ним светлый песок. О том, что там, километрах в десяти от городского поселка, есть сосонник, я слышал от взрослых. Они как–то неопределенно и испуганно говорили о нем. Так говорят о чем–то запретном, что детям знать не положено. Теперь я его видел. Этот сосонник и светлую полосу песка. Вот потому и создавалось впечатление, что яркая нитка натянута в воздухе, над землей... Хотя все это могло быть оптическим обманом.
Осенью к другу Сашке приехал родной дядька — капитан второго ранга, подводник. Сашка показывал кортик, подводное ружье, тельняшку, ботинки, кожанку, компас и большой морской бинокль. Чтобы испробовать бинокль, можно было выйти на балкон. Но я уговорил забраться на чердак. Так и сделали.
Когда я приставил тяжелый бинокль к глазам, то мир прыгнул на меня, толкнул в грудь так, что я чуть с ящика не полетел. Чуть–чуть привык к невероятному укрупнению. Рывками земля бросалась в разные стороны. Я увидел синий сосонник, состоящий из отдельных деревьев. Вместо непрерывной полосы я различал коричневые стволы. Перед ними песок, кажущийся светлым, как небо, а перед песком темное, уже вспаханное поле.
На чердаке появилась соседка, она принесла таз с бельем. Увидела нас, поругалась, прогнала. Даже настоящий морской бинокль, делающий далекое близким, ее не заинтересовал.
Через пару лет на велосипеде я добрался до синего сосонника. Меня встретила колючая проволока и окрик солдата с оружием. Сквозь стволы сосен я успел рассмотреть локаторы. Иногда не стоит спешить к мечте, чтобы не разочароваться.
Советская Белоруссия №138 (24521). Четверг 24 июля 2014 года
