Сергей Михалок и его след в истории
«Ляпис Трубецкой» к нам мчится: на первую половину марта выпадает большой тур группы с программой «Манифест». Последний одноименный альбом «ляписов» бьет все мыслимые рекорды по числу музыкальных премий в Беларуси, России и Украине. «Манифестанты» с минской пропиской в Украине, например, находятся в числе лидеров премии «Непопса» в номинации «Альбом года». В России их клип «Огоньки» является одним из трех претендентов на победу в номинации «Видеоклип» премии «Чартова дюжина». А в Беларуси «ляписы» значатся во всех главных номинациях премии «Рок–коронация» (по голосам жюри). В этом году группа «Ляпис Трубецкой» уже победила в номинациях «Группа года» и «Рок» на «Звуковой дорожке» (Россия), а также в номинациях «Лучший рок–альбом» и «Приз большого жюри» на «Эксперты. бай» (Беларусь).
Сегодня мы беседуем с главным «манифестантом» и фронтменом популярного коллектива Сергеем Михалком о том, какую музыку он слушает, почему у него на обложке альбома «Манифест» выросли рога и копыта и о многом другом.
— На сайте вашей группы увидела множество картинок: доллар, раста–лев, вакхи, босхи, какие–то монтипайтоновские руки... Ваша визуальная лексика — это отражение концепции последнего альбома?
— Сегодня мы выбираем язык галантерейный, тот, который в свое время использовали в повседневных перебранках, попойках и дружеских пикировках люди, причастные к обэриутам, и их друзья–корефаны. Профессура, знавшая названия каких–то сложных механических частей паровоза, запросто использовала ненормативную лексику.
Все вместе это превращалось в большую игру слов. Точно так же многие люди из рабочего класса используют в своем лексиконе совершенно непонятные для них слова, например «девальвация». Слово «шунтирование» вообще каждый кому не лень произносит. В современном языке много медицинских терминов, латыни...
Мы немножко играем, это такой псевдопафос, который мы придумываем, для того чтобы наши достаточно примитивные и злободневные мысли приобретали художественную форму. Это касается визуализации. Мне кажется, нужно выбирать такие фьюжн, меланж, винегрет, которые бы вырывали человека из повседневной серости. Другими словами, «придавать гламура современной контркультуре!». Обложка «Космополитан» должна привлечь внимание красивых девочек, топ–менеджеров, чтобы они подошли к киоску или увидели все это по телевизору, а потом постепенно начали замечать, что за этим красивым платьицем скрываются демоны, черти, Брейгель, Босх. А по–другому, мне кажется, никак не донести благие вести.
— Какие благие вести пытаетесь донести вы? Манифест, как подсказывает старушка Википедия, — это декларация принципов и намерений.
— Манифест — это то, о чем мы говорим, это вещи, о которых беседуют каждую пятницу и субботу миллиарды молодых людей. Они обсуждают любовь, веру, смерть, но стараются сделать это все поверхностно, очень быстро, со скоростью щелчка фотоаппарата, поэтому времени–то у нас мало. Я не думаю, что, если бы мы, как Вагнер, написали альбом на 5 или 6 часов, как «Кольцо Нибелунга», кто–нибудь смог бы это все прослушать, поэтому нужно все очень быстро делать. Как клоуны в цирке... Дети что запоминают? Они смотрят долгую серьезную историю, парад–алле, в которой много разных артистов: девочки на велосипедах, ослики, зайчики, а запоминают, как клоун задницей шарик раздавил. Вот мы — этот шарик!
— Ты упомянул литературное сообщество — обэриуты... Значит ли это, что в скором времени нам стоит ждать от «Ляписа Трубецкого» каких–то литературных чтений?
— Нет! Я считаю, все это ужас. Поп–персонажам, рок–персонажам, людям из масс–медиа, в общем–то из коробки, грешно писать книги. Единственное, что они могут делать, это составлять постоянно рейтинги своих «Мои 5 любимых книжек в 18 лет», «Мои 5 любимых книжек в 25 лет». Мне кажется, что надо перестать этот мусор, трэш и спам выдавать на–гора. Лично я не хочу своей биографией снизить продажи «Фауста» Гете. Вот смотри, миллиард михалков выпускает свои биографии, пускай по одной книге кто–то купит — и вот уже миллиард людей не пошел и не купил там Ошо, или Гурджиева, или Герцена, Платонова. Кому–то ближе «Русский канон», кому–то циничный Гоголь, не важно. Написан миллиард хороших книг, таких как «Витязь в тигровой шкуре», а хотите попроще — Салтыков–Щедрин. Вот я за это. Я понимаю, что я не Богом избранный и апеллировать понятием «гениальность» или «талант» мне грешно. Я рабочий класс, поэтому стараюсь сбить старую штукатурку ударом молота, или ударом молотка, или ударом ноги.
— Получается, это уже такая своеобразная внутренняя цензура...
— Нет, это внешняя цензура. Я не собираюсь ничего писать. Мне нравится существовать в рамках трехминутной композиции, рассказывать, кто я, зачем и почему. Оставлять о себе память в виде надписи на каком–нибудь сочинском утесе «Здесь был Михалок» мне неинтересно.
— Неужели ни разочка не писали на заборе хотя бы маленькими буквами?
— Не–а. Я, наоборот, стараюсь... Я знаю, что в Минске, в институте культуры, который я закончил, на 7–м этаже, в мужском туалете, даже когда я ушел, еще 8 лет была надпись «Михалок — лох». Это единственное литературное упоминание обо мне и о Трубецком в частности.
— Хорошо, что не в женском.
— Нет, в женском, я думаю, про меня хорошо отзывались.
— Возвращаюсь к альбому «Манифест». В то время как многие продолжают бороться с аудио– и видеопиратством...
— Кто лично? Мне очень интересны их фамилии. Это сплошь лицемеры. Особенно, когда эти призывы — бороться с пиратами — исходят от так называемых коллег, музыкантов... Я не верю ни одному их слову.
У меня 90% пиратской продукции дома. Я не думаю, что кто–нибудь выпустит альбом Вуду Глоу Скаллс... Кто, кроме пиратов, донесет свежую идею? Обычно среди пиратов самые крутые меломаны, нормальные пацаны, которые чувствуют свежее музыкальное дыхание планеты. Они не тиражируют одно и то же, а стараются все время отыскать новые тенденции. Я, конечно, покупаю пластинку Клэша «Комбат рок» или там «Рокет Ту Раша» группы Рэймонс, чтобы подержать пластик, посмотреть эпохальные фотографии, картинки. Вся эта реклама «Ты же не убиваешь на улицах? Ты не воруешь, не грабишь! Тогда зачем ты покупаешь у пиратов?» — глупость какая–то.
— Раньше вы записывали «шизофренические альбомы». Это ваша цитата...
— Болезнь прогрессирует.
— А сейчас? Остросатирические или какой–то элемент абсурда присутствует?
— Хорошее слово, кстати, «сатира». Я сегодня Салтыкова–Щедрина как раз упоминал. Да, это музыкальные побасенки, не басни даже, а побасенки. Мы, конечно, не боремся с царским режимом, куда нам, мы мелкая рыбешка, но по–своему пытаемся забрызгать холодной водичкой спящих рыбаков...
— А вы теперь всегда, как на обложке? В рогах выступаете?
— Да, в рогах и копытах. Варим большой холодец в громадной миске, и каждый желающий туда окунается. Мне кажется, главное творческое кредо уверенных в себе музыкантов — делать не то, что от них ожидают.
— Последний вопрос. На диске 12 песен и англоязычный кавер. Что заставило записать композицию «Ай вона би е бойфренд»?
— Группа «Рэймонс» у меня в плей–листе уже на протяжении многих десятилетий. То, что сегодня происходит в культурном движении под названием «панк», не в уличном движении: не в манере одеваться, вести себя, не в том, что в кавычках называется «заниматься уринотерапией», а именно в культурном движении, мне кажется большой профанацией. В том, что сделали мы, было очень много игры, самоиронии, радости и веселья. Глупо искать политическую подоплеку и острую сатиру в песне «Я тебя помню»? Точно так же и здесь, мне кажется, можно иногда весело и непринужденно будоражить с помощью диких гитар, барабанных рифов и вот таких строк. Так что все в порядке... Вообще, музыкантам и любой творческой единице надо стремиться к реализации на планетарном уровне. Все–таки пытаемся со стороны в свой веселый хоровод людей привлечь.
Мне кажется, что затягивать в свой веселый хоровод со стороны людей, что называется, «не в теме» и «неврубающихся», более правильно, поэтому все средства хороши! Мы пытаемся, как Ману Чао, на всех языках. Эсперанто не получил должного применения, да? Поэтому мы используем разные фразы, которые понятны всем: Кам тугеза! Эврибади! Мы же все–таки из Беларуси, и чтобы было составлено правильное представление о картине, о творческом лице артиста, нужно использовать все краски. В нашей музыке есть элементы «рутс», несмотря на слухи.
Лиза КАБАЕВА,
радио MAXIMUM.
