СПОРЫ вокруг генно-модифицированных, или трансгенных, продуктов ужесточаются. Мир расколот на два лагеря. По одну сторону баррикады немало ученых, которые считают, что ГМО безопасны. По другую — также немало ученых, экологических активистов и миллионы потребителей, по мнению которых «пища Франкенштейна» — штука очень опасная: это генетическая афера крупнейшей американской корпорации «Монсанто», инструмент контроля над миром и глобальный бизнес.
Пока ученые спорят, США, Канада и Аргентина уплетают ГМО-продукты за обе щеки. Европейские страны, и Беларусь вместе с ними, смотрят на ГМО с осторожностью, настаивая на принципе «презумпции предосторожности». Ведь за 20 лет их использования научно обоснованных и общепризнанных доказательств как вреда, так и безопасности не получено.
Стоит ли потребителям опасаться продуктов питания с ГМО и есть ли они на прилавках наших магазинов? Что думают о «трансгенной» проблеме белорусские ученые, политики и специалисты, призванные по роду службы стоять на страже нашего здоровья?
 |  |  |  |  |
|
Заместитель председателя
Постоянной комиссии Палаты представителей по вопросам экологии, природопользования и чернобыльской катастрофы Николай ИВАНЧЕНКО. |
Директор Института
генетики и цитологии Национальной академии наук Беларуси Валентина ЛЕМЕШ. |
Руководитель
Национального координационного центра биобезопасности Галина МОЗГОВА. |
Заместитель
генерального директора РУП «НПЦ НАН Беларуси по продовольствию» Елена МОРГУНОВА. |
Начальник Республиканского
контрольно-испытательного комплекса по качеству и безопасности продуктов питания РУП «НПЦ НАН Беларуси по продовольствию» Ирина ПОЧИЦКАЯ. |
«СГ»: Противостояние между сторонниками и противниками ГМО нарастает. И что интересно, почти все ученые, писавшие о негативном влиянии ГМО, подвергаются жесткой обструкции и в результате лишаются работы и грантов. Серьезное давление ощутила на себе и известный российский ученый, доктор биологических наук Ирина Ермакова, исследовавшая воздействие одного из сортов генно-модифицированной сои на здоровье крыс и их потомства. По ее утверждениям, у взрослых животных, в корм которых добавляли ГМ-сою, разрушались клетки печени, появлялись огромные опухоли, наблюдались изменение гормонального уровня и бесплодие. Другими исследователями выявлено, что страдают также желудочно-кишечный тракт, поджелудочная железа, селезенка, почки и другие органы.
В. Лемеш: — Не могу полностью отрицать то, что говорит уважаемый человек, доктор наук, профессор Ермакова. Я много читала материалов по поводу ее опытов. Есть немало статей известных ученых, которые подтверждают, что там была и недостаточная выборка материала, и результаты эти недостоверны. Опыты действительно поставлены некорректно.
Н. Иванченко: — Но она настаивает только на одном: сделайте корректно, но не в лабораториях производителей ГМО или финансируемых ими, а независимыми лабораториями и учеными. На деле подобные эксперименты и исследования заказывают не только сторонники ГМО, а фирмы — производители этих организмов. Отсюда настороженность. Аргументов, убедительно опровергающих вредное влияние ГМО на здоровье и репродуктивные функции человека, нет. То есть безопасность не доказана. Это ключевой вопрос. Нельзя давать продукт в производство, если его безопасность не доказана.
Г. Мозгова: — Доктор Ермакова кормила животных линиями сои, которые до выпуска на рынок прошли исследования по международным стандартам, а схемы ее эксперимента были резко раскритикованы многими учеными мира. Она в рацион испытуемых крыс добавляла кашицу из размолотого сырого зерна сои, не подвергшейся термической обработке. Она при кормлении животных в таком чистом виде не используется — при производстве кормов обязательно подвергается тепловой обработке, чтобы разрушить антипитательные компоненты. Во всем мире используется принцип предосторожности к генно-модифицированным организмам и они одинаково испытываются. Поясню кратко. Сначала они сравниваются с контрольным родительским нетрансгенным организмом на содержание в них питательных, антипитательных веществ. Особенно если изначально первый обладает какой-то потенциальной аллергенностью или токсичностью. Например, та же соя, которую использовала доктор Ермакова.
И. Почицкая: — Понятно, на то они и ученые, чтобы исследовать, спорить и еще раз исследовать. Науку не то что остановить нельзя, это категорически вредно и глупо. Вспомним, отрицание генетики в 1930—1960 годах небезызвестного Лысенко имело крайне печальные последствия как для многих советских ученых, так и для всей отечественной биологической науки в целом. Вполне может быть, что аналогичная ситуация складывается и с ГМО. Но ведь беда в том, что ученые до сих пор убедительно не доказали людям, что это безопасно. Более того, как только человек начинает вслух сомневаться, его тут же обвиняют в невежестве.
Г. Мозгова: — Безопасность подтверждается теми тестами, которые существуют. Пока нет однозначных выводов как по поводу безопасности, так и опасности ГМО.
«СГ»: Но вы согласны, что безопасность не доказана?
Г. Мозгова: — Принцип исследования ГМО — это индивидуальное исследование. Каждый такой организм — штучный товар. Поэтому даже если ученый получает какую-то новую линию растения и она по своим свойствам практически такая же, как и предыдущая, она все равно исследуется заново. Имеется ряд официальных международных веб-сайтов, где размещены досье по исследованию каждого такого организма, который выпускается для использования в хозяйственной деятельности. Во всем мире обязательно проводится медико-биологическая экспертиза…
И. Почицкая: — Кем проводится? Кто платит за эти экспертизы?
Г. Мозгова: — Существуют специальные органы в каждой стране, которые одобряют выпуск на рынок таких организмов, и специальные органы, которые осуществляют такие исследования до одобрения, например, референтные (испытательные) лаборатории, аккредитованные по государственным или международным стандартам. Есть специальные лаборатории, например в Европейском союзе, которые позволяют выявить потенциальные риски либо безопасность ГМО. Существуют и гослаборатории в любой из стран мира. И все эти досье открыто вывешены на веб-сайтах. А работы Ермаковой, Жиля-Эрика Сералини, британского биохимика Арпада Пуштая немногочисленны, но они у людей на слуху.
«СГ»: Пока ученые спорят, что думать и делать потребителю? Извечный вопрос: есть или не есть продукты с ГМО? Как обстоят дела в Беларуси и есть ли на прилавках наших магазинов такие продукты?
В. Лемеш: — Как ученый и потребитель я хотела бы высказать объективную точку зрения на эти вещи. В 1998 году по постановлению Совмина создан Национальный координационный центр биобезопасности. Этому предшествовала с 1992 года очень большая работа: наши специалисты выезжали за рубеж, учились международному опыту, принимали участие в конференциях. В 2002 году Беларусь присоединилась к Картахенскому протоколу по биобезопасности к Конвенции о биологическом разнообразии. Это важнейшее соглашение, регулирующее межгосударственные отношения в сфере безопасности генно-инженерной деятельности. Сторонами протокола являются 166 из 194 государств — членов ООН. Наши специалисты принимали участие и в подготовке этого документа. То есть мы работаем в этом направлении давно и серьезно. Конечно, общественное мнение склоняется в сторону больших опасений ГМО. Это человеческая природа, от этого никуда не уйти, поэтому в какой-то мере мы должны и приспосабливаться к ситуации. В нашей стране придерживаются принципа предосторожности, и говорить о безопасности продуктов, которые употребляем, мы все-таки можем. Поскольку все то, что выходит на рынки республики, серьезно и тщательно проверяется по всем параметрам, которые могут оказать влияние на человека.
Главное, что должны знать: чтобы в Беларусь ввезти какой-то сорт, прежде всего он должен быть районирован. Специалисты Министерства природных ресурсов и охраны окружающей среды на экспертном совете после анализа должны дать разрешение. Этот сорт испытывается на специально оборудованном поле Института генетики и цитологии. При благоприятном исходе получают разрешение на выпуск в окружающую среду — тоже после двухгодичного госсортоиспытания и регистрации Министерством сельского хозяйства и продовольствия.
Г. Мозгова: — Надо понимать, что методы традиционной селекции также не всегда срабатывают. Сорняки — бич сельского хозяйства. В природе у растений нет потенциальной устойчивости к гербицидам. Искусственно вывести культуру, устойчивую к ним, мы можем, только введя в нее соответствующий ген. Что важно: в генной инженерии все происходит под строгим контролем человека, в традиционной селекции также может быть непредсказуемость. Современные биотехнологии позволяют выделить нужный небольшой участок ДНК одного организма (например, один ген) и встроить его в другой организм. Используется такая технология в тех случаях, когда невозможно передать полезный ген, а значит, и новый полезный признак путем традиционной селекции (например, скрещивание, отбор). При обычной же селекции происходит перенос не просто одного-двух генов, а целых геномов — всего наследственного материала клетки от одного организма к другому. Правда, между близкородственными организмами. Но люди уже привыкли к обычной селекции. Не боятся и обычных средств химической защиты растений. А ведь многие из них с течением времени оказывались весьма опасными!
«СГ»: Нет сомнений, что в Беларуси создана и работает нормативная база контроля и запретов. Но есть реальная жизнь, реальные люди, которые нарушают или игнорируют всевозможные регламенты и правила. Выявлялись ли такие нарушения? Пронырливый агроном или руководитель хозяйства в погоне за сверхурожайностью ввезет ГМО-сорт. Свыше 100 центнеров с гектара может вскружить голову любому. Увы, за деньги сегодня многое преодолевается, в том числе и таможенные барьеры. Или второй вариант. Мы ввозим соевый шрот, а, как известно, более 80 процентов сои в мире генно-модифицировано.
В. Лемеш: — В республике мы проверяем все партии в наших 17 лабораториях. Есть совместное постановление Госстандарта и Минздрава от 2007 года: продукты, содержащие сою и кукурузу, подлежат проверке. Анализы полученных результатов показывают, что в среднем по стране генно-модифицированные источники есть только примерно в одном проценте продукции с содержанием сои или кукурузы. И в подавляющем числе случаев — это ГМ-соя. То есть за сою, кукурузу и продукты с ними можно не волноваться — все это обязательно проверяется и без экспертного заключения в продажу не поступит. Сегодня, кстати, процент падает — потребители не берут.
Г. Мозгова: — По областям цифры для продуктов питания таковы: соя — ниже 2 процентов, в кормах — до 14 процентов.
«СГ»: Способны ли наши лаборатории выявлять ГМО?
И. Почицкая: — После вступления России в ВТО в странах — участницах Таможенного союза приняты европейские правила. Производители обязаны информировать потребителей, если в составе продукта 0,9 и более процента ГМО. В 2015 году мы превышения этого уровня не обнаружили.
Г. Мозгова: — 0,9 процента — это считается неустранимыми примесями. Наша система соответствует международной практике. Все принципы детекции, методики мы брали у Европейского союза.
Е. Моргунова: — Несмотря ни на что, у меня есть сомнения. Если вижу по маркировке, что это ГМО, я продукт покупать не буду. А для западных производителей — это бизнес.
В. Лемеш: — Наука занимается, исследует, потому что, как сказал классик, суха теория, а древо жизни пышно зеленеет. Для того чтобы знать, как это происходит в других организмах, мы занимаемся исследовательскими проектами. Надо понять и ощутить это самим, подготовить высококвалифицированный персонал, который может и должен понимать, что происходит в мире.
«СГ»: Изучайте, исследуйте в лабораториях, это ваша работа. Но я не хочу это есть.
И. Почицкая: — Это относительно новые продукты. И, наверное, должно пройти несколько десятилетий, чтобы были расставлены все точки над «i». Иначе может получиться, как с подсластителями: сначала принимали как прорыв, на ура, а теперь выяснилось, что они вредные. Возможно, то же самое произойдет и с ГМО. Поэтому необходим механизм предосторожности. Максимальная информированность и контроль того, что попадает на прилавки.
В. Лемеш: — Стопроцентную гарантию безвредности таких продуктов никто не даст, ведь истории выпуска ГМО не более 20 лет. Нужно проводить исследования. Другое дело, что, безусловно, нужен мониторинг. Причем не только сои и кукурузы, но и других продуктов питания.
germanovich@sb.by
