Переходя от картины к картине, машинально здороваясь со знакомыми, рассматривая черно-белые фотографии из семейного архива художника, разговаривая с его дочерью Натальей, которая носит фамилию отца, вспомнилось...
Борщ
Дождливое лето 1979 года. Тяжелые гроздья мокрой сирени, висящие над серыми деревенскими заборами... Это было на летней этюдной практике в деревне Дубровка, на Витебщине. В то удивительное место, где есть огромное озеро со странным названием Кривое, привез нашу группу Николай Залозный. Кстати, тогда он был моложе, чем я сегодня. Та долгая летняя практика стала для нас по-настоящему драгоценным подарком. Мы писали пейзажи, рисовали местных жителей, позировавших с недоверием и какой-то опаской...
Залозный появлялся всегда неожиданно, коротко что-то говорил, энергично взмахивая правой рукой, левая в кармане, и уходил, бросив взгляд на небо, которое часто хмурилось, пряча солнце в облаках.
Он жил рядом с нами, в маленькой комнатке деревенской школы. Однажды днем я заглянул к нему. Заглянул, потому что из-за его приоткрытой двери плыл густой вкусный запах и слышалось ворчание. Николай Залозный стоял над большой кастрюлей и бережно что-то помешивал ложкой в кастрюле. Он варил украинский борщ и улыбался. Сыпал соль и сразу пробовал. Потом крошил на обыкновенной доске лук и укроп, мелко резал чеснок. О чем тогда говорили, не помню, но было весело — мы с ним смеялись. Когда все было готово, он послал меня за тарелкой и ложкой. Умело, но совсем не по-женски, разлил по тарелкам ярко-красный борщ, от души насыпал зелени и чеснока, бросил густой деревенской сметаны. Поставил тарелки на желтый школьный стол, подвинул на середину хлеб, и мы принялись уплетать тот огненный украинский борщ.
Я чего про борщ рассказываю? Да потому что живопись Николая Залозного очень тот огненный борщ напоминает. Цветом своим, густотой, вкусом. Поверьте, нет у меня попытки унизить художника подобным сравнением. Наоборот, это похвала живописцу. Именно своей горячей живописью Николай Залозный и выделяется, отличается и не походит на всех остальных белорусских художников. Тогда я этого не понимал, сегодня вижу.
Черно-красный холст, горящий изнутри. Поле. Маки. В цветах молодая женщина. Она плачет, закрыв лицо ладонями. А вокруг горят цветы. Фантастическая работа, нереальная. Однозначно — шедевр. Она, может быть, и о войне, и о горе, и о любви. Как всякое настоящее искусство, работа неоднозначная, у нее множество смыслов и прочтений. Рассказать такую живопись словами почти невозможно, но ее можно показывать в любой стране и она будет понятна всем. Она так же будет волновать китайца, француза, мексиканца, как волнует белоруса.
Прошло много лет со дня трагической смерти художника в 1982 году, но его мощную живопись повторить не смог никто, он так и остался одиноким в своих исканиях, очень брутальным, специфическим, запоминающимся. Его работы не перепутаешь, они узнаются сразу, с первого взгляда и любого расстояния.
Медленно перехожу от одного полотна к другому, всматриваюсь, узнаю. Помню, как некоторые из этих работ впервые появлялись на республиканских выставках, даже помню, где именно они тогда висели во Дворце искусства. Удивительно, видел сотни, а может, и тысячи картин, но они забылись, а вот его натюрморты, пейзажи, композиции помнятся, стоят перед глазами.
Николай Залозный, видевший голод, раскулачивание семьи, детский дом, войну, невероятно любил жизнь. И все его творчество — это восторг и восхищение. Что бы он ни писал, он делал с полной отдачей, на пределе. На его выставке попадаешь в сильнейшее энергетическое поле, даже дышать начинаешь по-другому и сердце бьется чаще. Такое впечатление, что все эти холсты написаны совсем недавно, буквально вчера, такие они яркие и свежие, кажется, что даже краска на них не успела высохнуть.
Вот сирень в корзине. Тема неновая, но Залозный смог написать цветы так, как до него никто не писал. Тяжелые гроздья сияют, переливаются, плавятся, горят... Вроде все обычно. Но есть в этой работе и восторг, и драма, а также привкус горечи.
Урок
И еще одно воспоминание о счастливых студенческих годах. Был дождливый темный июльский день, а к вечеру погода изменилась. Я пошел к озеру, к самому высокому месту, взяв с собой этюдник и холст. Прошел по мокрой тропинке, потом через лес. Выбрался на открытое место и увидел Залозного. Он сидел на бревне и смотрел на озеро, на небо, на клубящиеся облака и на горячий закатный свет, постепенно заливавший золотом пейзаж. Вода в озере горела, как расплавленное стекло. Учитель услышал мои шаги, обернулся, глянул с какой-то странной улыбкой и кивнул на место рядом с собой. Я сел, и мы стали смотреть на закат, на озеро, на далекие берега. Учитель молчал, и я молчал. Закат угасал, темнело, а мы все сидели.
Может, это и был лучший урок живописи, который я получил от Николая Залозного. Слов не прозвучало, но я все понял... Не тогда, а потом, когда повзрослел.
ladzimir@tut.by
