Как против «звездных» массированных налетов боролся в Великую Отечественную белорусский летчик Павел Головачев.
О ЖИЗНЕННОМ и боевом пути дважды Героя Советского Союза генерал-майора авиации Павла ГОЛОВАЧЕВА, о ратных подвигах других знаменитых асов легендарного 9-го гвардейского истребительного авиаполка увлекательно рассказал в новой документальной повести «Крылья» журналист Валерий АЛЕШКО. В канун Дня Военно-воздушных сил предлагаем вниманию читателей несколько фрагментов из этой книги. …Его не однажды подбивали в воздушных схватках и зенитным огнем. Но ни разу Павел Головачев не воспользовался парашютом. И даже протаранив вражеский самолет, дотянул на израненной машине до своего аэродрома. Наш земляк, уроженец Буда-Кошелевского района, воспитанник Гомельского аэроклуба и Одесского авиационного училища, он прошел всю войну от первого и до последнего дня. Оборонял Одессу и Сталинград, сражался в небе Кубани и Крыма, освобождал БССР и Прибалтику, добивал врага в Восточной Пруссии и Берлине. Совершил 457 боевых вылетов, провел 125 воздушных боев, сбил лично 30 самолетов противника и еще один в группе. Две победы одержал на ЛаГГ-3, 12 — на Як-1, 5 — на «Аэрокобре», 12 — на Ла-7.
«В воздухе русские асы...»
4-го февраля 1943 года освобожден город Ростов. Сюда должен был перебазироваться 9-й истребительный авиационный полк. Но накануне перебазирования всех летчиков собрали и увезли на авиазавод в один из волжских городов. На заводском аэродроме они увидели длинные ряды новеньких самолетов — Як-1. Павел и его друзья сразу же отметили замечательное новшество — современную радиоаппаратуру. Значительно улучшился обзор задней полусферы. Вооруженный новыми «яками» полк приземлился на аэродроме только что освобожденного Ростова.
Несколько дней весь состав полка занимался обезвреживанием мин и снарядов, брошенных немцами. Затем началась обычная боевая работа — прикрытие наземных войск, штурмовка вражеских аэродромов...
Враг применил тактику «звездных» массированных налетов. Наши летчики поняли этот маневр и стали плотно прикрывать Ростов от ударов вражеской авиации. Тогда немцы обрушились на Батайск. Навстречу им вылетели асы 9-го авиаполка. За короткое время они уничтожили 16 вражеских самолетов. Боевое крещение новых «яков» состоялось!
— Ахтунг, ахтунг! — частит в эфире голос немецкого радиста. — В воздухе русские асы Амет-Хан, Головачев, Лавриненков, Алелюхин. Ахтунг, ахтунг!
Павел Головачев переключил связь на своих и подумал: «Знают, гады, пофамильно».
— Курс — 180! — последовала команда.
— На Батайск, — понял Головачев и оглянулся назад. Заправленные «под пробку» самолеты его эскадрильи серебристыми каплями повисли в голубом небе. Впрочем, не такое уж оно безоблачное.
На высоте 3000 метров группа Амет-Хана встретила армаду немецких бомбардировщиков. Их прикрывали «мессеры». Немцев перехватили неподалеку от наших позиций, на которые они намеревались сбросить свой бомбовый груз.
— Атака! — слышат летчики Амет-Хана.
Восьмерка советских самолетов идет в бой. Напряжение ожидания сработало: каждый нерв — как пружина.
Сцепившись в каскаде немыслимых фигур, самолеты, казалось, только чудом не таранят друг друга. Разноцветные трассы превратили небо в лоскутный ковер, раздираемый молниями взрывов. Огонь ведется с малой дистанции. Миг, но Павел успевает заметить, как несколько его снарядов разрываются в кабине немца. «Юнкерс», густо дымя, устремляется к земле. Атака, еще атака, и на землю рухнул уже «мессершмитт». Несколько вражеских самолетов сбили товарищи Павла Головачева. Враг не выдерживает лобовых атак и отступает. В наушниках прозвучала отборная немецкая ругань.
Через час — после заправки на своем аэродроме — группа наших самолетов во главе с Павлом Головачевым снова поднялась в небо.
Тяжелый был бой. Стоит немного отвернуть, и твой самолет разнесут пушечные очереди. Но ошибку делают «они». Вот черный дым струйкой потянулся от мотора «мессершмитта». И желтое пламя побежало к черному кресту на плоскости. Дымя, отвалил в сторону второй гитлеровец. Наши провели такую умелую атаку, что враг не выдержал и ретировался.
Когда они вернулись на свой аэродром, удивлению техников не было предела. Еще бы, вынести такой тяжелый бой с матерым врагом и не получить ни единой пробоины!
Разбор боевого вылета состоялся тут же у самолета Павла Головачева. Ни один промах не ускользнул от его всевидящего острого глаза. Но в целом боевые действия летчиков были оценены на «отлично».
Превратив свои широкие загорелые ладони в макеты самолетов, Павел Головачев подробно объяснял молодым летчикам, как нужно действовать, чтобы в бою всегда оставаться хозяином положения. «Атакуя одного, помни, что в воздухе есть и другие самолеты врага», — мысленно повторяли молодые пилоты слова Головачева.
— Основа тактики советских летчиков, — подчеркивал Павел Яковлевич, — нападение. Фашистских захватчиков мы должны бить смертным боем, до полной победы. Эскадрилья дружбой крепка. Один за всех, все за одного. Как хорошо сказал поэт Шота Руставели: «Кто в беде покинет друга, сам узнает горечь бед!»
Павел Головачев, скупой на слова и патроны, учил этому пилотов своей эскадрильи...
Даешь Севастополь!
Сопровождая в наступлении группу «илов» в район Сиваша, затем и в район Перекопа, Павел Головачев видел мощный и стремительный натиск наших войск. Наступление успешно развивалось по всему фронту. Отдельная Приморская армия быстро продвигалась в направлении на Керчь. Основные силы фронта преследовали врага, отходящего к Севастополю. С вражеских аэродромов Веселое и Сарабузы еще поднимались в воздух отдельные группы бомбардировщиков и истребителей. Уже полгода эти аэродромы были в центре внимания командования 8-й воздушной армии, не сходили с фотопланшетов воздушных разведчиков.
Прорвав оборону немцев на Сиваше, советские войска рванули по всему Крыму — от Феодосии до Евпатории. На крымскую землю, на полевой аэродром «Китай» (так назывался местный совхоз), перелетел 9-й гвардейский ИАП. Жители села радостно встретили освободителей.
Фрицы очень быстро драпали в направлении Севастополя. В их распоряжении остался один аэродром на мысе Херсонес. Здесь немецкие пилоты дрались отчаянно. Вот почему нелегко пришлось в Крыму даже элитному 9-му авиаполку асов. Мужественно сражался с врагом и Павел Головачев.
Вот что командир третьей авиаэскадрильи Ахмет-Хан Султан писал в аттестации на него: «Суровый, волевой, справедливый командир, не знает усталости и всегда горит желанием драться с врагом».
В майских боевых сводках 1944 года снова зазвучали наполненные героическим смыслом слова: Севастополь, Малахов курган, Сапун-гора. Еще не была забыта слава наших бойцов, героически оборонявших эти места в 1941—1942 годах.
Авиаторы ежедневно наносили мощные удары по противнику, который пробовал зацепиться за последние оборонительные позиции. Маршруты вылетов пролегали над голубыми водами Черного моря, над зеленеющими долинами, над лежавшими в синей дымке горами, над освобожденными городами и селами, над пылающими районами полуострова, еще занятыми неприятелем...
Павлу Головачеву запомнились штурмовки херсонесской авиабазы противника. Это и понятно. На защиту аэродрома немцы стянули очень большое число зениток. Сам аэродром был буквально забит самолетами врага. Наши авиационные командиры решили нанести удар по херсонесскому аэродрому истребителями. Истребители более маневренны, чем штурмовики и бомбардировщики, у них больше скорость. Значит, потери будут меньшие.
Налет был звездным — с разных направлений. Шли на бреющем, почти касаясь волн. Так больше шансов успешно выполнить задание и остаться в живых. В голове одна мысль: не отстать, уложиться в расчетное время. Комполка Морозов напутствовал своих летчиков: «Мужики, честь девятого гвардейского — в ваших руках. На вас смотрит вся воздушная армия. За вами сам комкор Савицкий поведет в бой своих истребителей».
Удар получился неожиданным. Десятки вражеских самолетов горели, задымляя небо. За первой атакующей группой на аэродром пикировала вторая, затем третья. Авиабаза в итоге превратилась в сплошную бушующую стену огня и дыма.
Таран над Восточной Пруссией
30 декабря 1944 года выдалось солнечным. В небе ни облачка. Видимость была, как говорили летчики, миллион на миллион. Командир полка пригласил Головачева:
— Кажется, Павел, ты просился на «свободную охоту»? Так вот, у меня возражений нет — вылетай! Удачи тебе.
— Спасибо, командир, — Павел козырнул и вместе со своим напарником Николаем Черником направился к самолету.
Механики сбросили с машин маскировочные сетки, помогли летчикам надеть парашюты.
Павел сел в кабину. От приборов повеяло приятным теплом. Ярко поблескивали циферблаты, недвижимо замерли стрелки. Он раздвинул локти, достал ими до бортов кабины, удобнее уселся. Перевел взгляд на сектор газа. Машина новая, надежная...
«Свободная охота» — это поиск и стремительная атака. Пары действуют самостоятельно, не скованы в выборе решений и маневра, связаны только по радио.
Шли на высоте пять тысяч метров, недалеко от линии фронта. Через двадцать пять минут полета собирались возвращаться на свой аэродром, когда в шлемофоне послышался голос: станция наведения сообщала координаты вражеского самолета.
— Наконец-то, — ответил Павел.
— Повторяю: самолет-разведчик! С нашей территории не выпускать! Как поняли?
— Все понял!
Нелегко обнаружить одиночный самолет в бескрайнем голубом океане. Враг был где-то рядом. Наконец капитан Головачев увидел инверсионный след, оставляемый «юнкерсом». Стрелка высотомера быстро ползла к отметке «9000». Поднявшись еще выше, Головачев перевел самолет из вертикального полета в горизонтальный.
Слева по курсу мелькнул «юнкерс». Ю-188! Этот дальний разведчик был последним вариантом Ю-88. Новый немецкий самолет-разведчик хорошо защищен броней, сверху и снизу находились кабины воздушных стрелков. Да и летали эти машины на больших высотах — до 12 тысяч метров. Головачев решил подойти поближе. А враг уже заметил его, и навстречу Ла-7 потянулись огненные трассы. Разведчик, надеясь на мощные двигатели, стал круто набирать высоту, надеясь оторваться от преследования. Маневрируя, истребитель приблизился к «юнкерсу». Высота — 9500 метров! Капитан дал длинную очередь. Пушки неприятеля замолчали. Разведчик резво уходил на свою территорию. Увеличив скорость, Головачев снова сблизился с врагом. Немец попался очень опытный — беспрерывно менял курс.
— Спокойно! Не горячись! — успокаивал себя Головачев. — Возьми вниз... Вот так... Теперь немного влево... Хорошо! А теперь держись!
От выстрелов истребитель вздрогнул. Огненные трассы вонзились в «юнкерс». Головачев отчетливо видел, как задымился и неподвижно застыл левый мотор. Гитлеровец теперь пытался на одном моторе дотянуть до своих. Противопожарным устройством ему удалось сбить пламя. Еще одна атака! Удар! Блеснуло пламя, и «юнкерс» задымил. Но немецкий разведчик стал на крыло, почти отвесно пошел вниз и, удивительно, сбил пламя с мотора. Выровнялся и, переваливаясь с крыла на крыло, начал снижаться.
Атака! Немец опять спикировал метров на 600. Ас! Павел понял, что сегодня он столкнулся с первоклассным немецким летчиком.
Нанес еще один удар. «Юнкерс» снова задымил, лег на крыло, потом перевалился на другое и косо пошел вниз. «Наконец-то», — радостно подумал Павел. Но что это? Снова сбив пламя с мотора, разведчик и на этот раз выровнялся и продолжал удирать.
— Не уйдешь! — стиснул зубы капитан.
И когда в прицеле снова заметался «юнкерс», Головачев нажал на гашетку. Но оружие молчало: кончился боезапас.
«Немца упускать нельзя. Наверняка он уже успел произвести аэрофотосъемку, — решил Головачев. — Только все надо сделать аккуратно».
Он расстегнул ремни, снял ноги с педалей и приготовился к прыжку. Р-р-а-а-з!!! Резкий удар отшвырнул Павла к бронеспинке. Немец исчез из поля зрения.
Головачев снова нажал на педаль, ручку отвел от себя. Вращение самолета прекратилось. Глянул вниз. Там падал самолет противника. Взорвался он в районе города Трайбург.
И здесь мотор стал давать перебои. Раз, другой... Летчик посмотрел на приборную доску: высота пять тысяч метров. Павел выключил зажигание и стал планировать. Земля медленно приближалась. Под крылом самолета плыла зелень леса.
Земля уже близко-близко. А вот и аэродром. Скорость угасала: 350, 250, 100...
Потянул ручку управления на себя. Самолет послушно выровнялся. На какую-то секунду завис в воздухе. Павел успел упереться руками в приборную доску и тут же почувствовал удар о землю. Самолет взмыл. Снова удар! Уже значительно слабее, чем первый. Тишина...
Сел. Открыл кабину и выполз на крыло. Сбросил парашют, расстегнул шлемофон. Оглянулся. За хвостом на сотню метров тянулась гладкая дорожка... Центроплан поцарапан, головка фотопулемета разбита. Прислонившись спиной к фюзеляжу, Павел гладил холодный борт кабины. Отличная машина! Это она вынесла его из сложнейшей ситуации. Сейчас дышит на хозяина теплом мотора и так же, как он, отдыхает. И только теперь, когда спало нервное напряжение, когда осознал, что все позади, он ощутил страшную усталость во всем теле.
Первым подбежал техник по радиооборудованию Михаил Подило и радостно воскликнул:
— Жив, Павел! Молодец! Поздравляю! А самолет исправим.
Навстречу Головачеву спешили летчики и техники...
— Звезды ищут героев! — радостно улыбался Амет-Хан Султан. — Будешь еще бульбу есть да молоком запивать...
Вскоре прилетел командир дивизии. Генерал Захаров обнял Павла Головачева, выразил восхищение его подвигом и в присутствии всего личного состава полка наградил летчика орденом Красного Знамени. Зазвучала шутливая песня «Мы парни бравые, бравые, бравые». Тут же Пашу подбросили ввысь могучие руки его однополчан...
