Время — это всегда стиль. На смену традиционным газетным жанрам приходят новые формы. То, что было модным вчера, сегодня — скучно. Будущее всему готовит свою порцию нафталина... Это — неизменная диалектика жизни. Но она учит и беспристрастному, внимательному взгляду в прошлое. Предлагаем это сделать глазами известного и, прямо скажем, очень традиционного журналиста Леонида Екеля. Сегодня — очередная публикация его авторской рубрики.
В комсомол меня приняли только с третьей попытки. Первая вообще не состоялась. Примерный ученик Заполянской восьмилетки в одночасье превратился... в злостного хулигана. А произошло вот что. Коров на хуторе пасли по очереди. Специальных выпасов никогда у нас не было. Пастбищем служили придорожные полосы. Шоссейка была хилая. Изредка пропылит полуторка — и снова пусто. Пасу я мирно коров, ни о чем не помышляю. Откуда ни возьмись — дорожный мастер на мотоцикле. Наш хуторянин. Но, став начальником, пусть и маленьким, переселился в городской поселок. «Убирай отсюда коров! Немедленно! Мне замечание сделали!» — перекрывая треск мотоцикла, злобным голосом потребовал он. «Куда убирать? Вы же знаете, что мы всегда пасли их здесь». — «Гони в лес! Куда угодно! Это не мое дело». — «В лесу мне за ними не уследить. Что я скажу людям, когда вечером пригоню не все стадо?» — «Ну ладно, я тебе устрою...» И устроил. Наплел директору школы обо мне таких небылиц, будто я — разбойник с большой дороги. Через некоторое время после этого конфликта я робко спросил у классного руководителя, почему меня не принимают в комсомол. «Какой еще комсомол! Да тебя хотели исключить из школы. Скажи спасибо своим хуторянам. Приходили просить за тебя», — услышал я в ответ. От такой несправедливости в глазах потемнело. За что они со мной так? Ведь я ничего не совершил плохого. Почему они ложь приняли за правду? А меня даже не спросили, что произошло. От этих горьких мыслей я почувствовал себя самым разнесчастным человеком на всем белом свете. Ложью отброшенным на обочину жизни. Я был убежден, что без комсомола не стать мне полноценным человеком...
Вторая попытка состоялась в девятом классе. Это уже в Коссовской средней школе, где в 1962 году я продолжил учебу. И вот с трепетом в душе переступаю порог Ивацевичского райкома комсомола. «Через сколько лет будет построен коммунизм?» — спросил меня кто–то из членов бюро. В памяти мгновенно всплыла строчка из Программы КПСС (да что там программа! Об этом кричали лозунги и плакаты на каждом углу): «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». Я подумал и сказал: «Наверное, лет через сорок». «Как это через сорок?! — едва не в один голос воскликнули члены бюро. — Ты что, не читал Программу КПСС?» «Читал». — «Ну если читал, то скажи, как там написано». «Наверное, лет через сорок», — повторил я снова. «Да он издевается над нами. Он совсем не подготовился», — раздались возмущенные голоса членов бюро, и первый секретарь райкома тут же стал отчитывать школьного комсорга за безответственное отношение к подготовке поступающих в комсомол. Парень налился краской, а у меня сердце зашлось от обиды. Ну хоть кто–нибудь спросите меня, почему я так отвечаю. Я не хочу начинать свой первый день в комсомоле с неискренности. Я не верю, что к 1980 году мы будем жить при коммунизме. Потому что знаю, какие порядки у нас в совхозе, как строятся взаимоотношения людей, что откровенно говорят и думают мои сверстники. Пусть все это капля в океане, но...
Никто ни о чем меня больше не спрашивал, и я с позором возвращался домой. И пока трясло нас в рейсовом автобусе, комсорг вытрясывал из меня душу. Он искренне не понимал меня. Считал, что на меня нашла какая–то блажь и что я опозорил школу. Последнее для меня было самым больным. Потом было разбирательство на школьном комитете комсомола, мучительные беседы с классным руководителем. Но никто, никто не спросил меня, почему я так отвечал.
Когда уже в следующем году ехал я на бюро райкома комсомола, всю дорогу молил судьбу: «Только бы не задали мне тот вопрос, только бы не задали...» Я не смог бы ответить иначе. К счастью, спросили что–то из Устава ВЛКСМ.
...Время — изумительный художник. Оно способно так дорисовать портрет былого, что даже в самое обыкновенное вглядываешься с нежностью и сладкой болью. Комсомольцы шестидесятых уже в том возрасте, когда, по словам известного публициста, собираешь к себе в душу, как хороший хозяин в кладовую, все свои мечты, дела и переживания. Из минувшего и настоящего. И даже из будущего. Комсомол в этой кладовой занимает особую полочку. И вовсе не потому, что это — годы юности, окрыленные романтикой. Я уверен, что романтики были, есть и всегда будут. Это не розовый туман, а, скорее, категория нравственная. Романтическая настроенность, по утверждению Константина Паустовского, не позволяет человеку быть лживым, невежественным, трусливым и жестоким. В романтике заключена облагораживающая сила. Главная заслуга комсомола в том, что в самую ответственную пору жизни молодого человека он лепил его душу. (Случалось, правда, что скрывать, чью–то душу и выхолащивал.) Творил в ней великую Родину и чувство гордости за нее. И когда мы пели: «Раньше думай о Родине, а потом о себе» — мы в это верили. Как искренними были и в пожелании: «Жила бы страна родная, и нету других забот»...
«А к чему эти панегирики о комсомоле?» — кто–то может возразить мне. Все давно о нем сказано. Мифы развенчаны. Какими же были на самом деле комсомольские вожаки — вспомните фильм «ЧП районного масштаба»... Я никогда не был сторонником крайностей. Крайность не способна дать объективную оценку. Тем более — картину. Так вот одна крайность — безмерное восхваление комсомола. Что и было многие годы. А другая — сплошное очернительство. Самое противное, что и тем, и другим нередко занимались одни и те же люди. В том числе и мои коллеги. А что касается фильма... Он нанес удар такой сокрушительной силы, что люди, честно отдавшие комсомолу лучшие годы своей жизни, до сих пор вспоминают о нем с содроганием. Удар не по системе, а по живым душам истинных вожаков комсомола. И не только их...
По моему убеждению, самая яркая страница в биографии комсомола — студенческие строительные отряды. Мне посчастливилось работать в республиканском штабе стройотрядов. Штаб стал для меня моим вторым домом, а штабисты — моей семьей. Большой, но на редкость дружной и духовно богатой. Несмотря на разные характеры и возраст, эти удивительные люди были так похожи друг на друга. Своей влюбленностью в строительные отряды. Постоянной готовностью забывать о личных делах и тут же собраться в дорогу, если кому–то надо оказать помощь. Искренней заинтересованностью делами своих коллег и желанием подставить свое плечо, если это надо. Очевидно, все это и создавало то нравственное поле, которое никогда не зарастет травою забвения. Видимо, все это и способствовало рождению стройотрядовского братства.
А трое из штабистов — Руслан Машковский, Геннадий Вирясов, Игорь Манн — стали моими друзьями на всю жизнь. Говорят, друг — это другой Я. Он — часть тебя самого. Это твой великий резерв жизни. Попробую сделать невозможное: дать характеристику каждому из моих друзей одной фразой. Руслан Машковский: человек обнаженной совести и сердца, готового всегда откликнуться на чужую боль. Геннадий Вирясов: человек–праздник, умеющий радоваться жизни и нести эту радость людям. Игорь Манн: человек с душой светлой, как солнечный луч. Вот такие мои друзья. Когда мы встречаемся, всегда поем наши комсомольские песни. Любимейшая из них: «Главное, ребята, сердцем не стареть». Какие же в ней теплые, чистые, милые сердцу слова! Их хочется произносить снова и снова. Главное, ребята, сердцем не стареть... И надо, обязательно надо песню, что придумали, до конца допеть.
Фото из архива Руслана МАШКОВСКОГО.
