Прочитал в одной из газет свидетельство "очевидца": "Только раз приезжал на охоту в Беловежскую пущу Л.И.Брежнев. В это время здесь было много оленей, их стада шли на сплошную линию загонщиков, а не на линию стрелков, - но обошлось, никого не задело... Гремели выстрелы, падали трофеи. У каждого из участников охоты на груди был номерной знак на белой ткани, который был виден издалека. Идя позади Брежнева, я удивлялся его бодрости, военной выправке. Но когда взглянул спереди, увидел дряхлого старика..." Не будучи свидетелем, все же засомневался: столько про "царскую охоту" в пуще сказано-пересказано, столько писано-переписано, что не мог Леонид Ильич отделаться одной только поездкой в Беловежье. Вот Горбачев и впрямь охотился неумело. Сам себе прикладом - случилась отдача при выстреле - поставил синяк. Так с подбитым глазом и уехал из пущи. Но вот чтобы Брежнев, такой заядлый охотник...Начались поиски настоящих очевидцев. И оказалось, что один из них - многолетний начальник Пружанского межрайотдела КГБ СССР подполковник запаса Михаил Павлович Коновалов - живет совсем рядом: считай, на окраине Минска - в Боровлянах.
Огромная площадь белорусской части Беловежской пущи, как известно, располагается на территории двух районов - Каменецкого и Пружанского.
"Особисты" этих районов как раз и выполняли задачи по охране первых и самых важных персон Советского государства. Уточняю у Михаила Павловича по поводу Брежнева.
- Да что вы!.. Мне кажется, что даже нынешние молодые люди, для которых, что Леонид Ильич, что Борис Николаевич - все едино, знают о пристрастии Брежнева к Беловежской пуще...
Охотно приступая к разговору, подполковник госбезопасности все же подчеркивает, что вместо егеря на охоту с генсеками не ходил (а служил Коновалов на Брестчине на разных должностях и при Сталине, и при Хрущеве, и при Брежневе) и рассказывать собирается только то, чему сам был свидетелем или что от надежных и проверенных людей слышал.
Было ли в пуще покушение на Хрущева?
Впервые Никита Сергеевич наведался в пущу в 1957 году... Сначала на станцию Оранчицы - это за 43 километра от Вискулей - прибыло несколько правительственных вагонов. Происходило это за три дня до приезда главного гостя. Вагоны оставили на запасном пути. Развернули связь ВЧ. С прислугой из Москвы прибыли и машины: 5 "Чаек", 1 "уазик". В день каждого приезда Хрущева в Оранчицы встречать генсека приезжали, как правило, первый секретарь ЦК КПБ, первый секретарь райкома и начальник межрайотдела КГБ. Машины с платформ были уже сняты и выстроены на привокзальной площади. Хрущев степенно выходил из поезда. Иногда задерживался, чтобы перекинуться словом-другим со случайными собеседниками. Площадь никто не оцеплял. Каждый двигался, куда ему надо. Но по вокзалу и вокруг шныряли "люди в штатском" из "девятки", рассказывает Коновалов, затем кортеж из машин выдвигался в сторону Вискулей. "Чайки" маневрировали и перестраивались. Так, чтобы никто не догадался, в какой из машин едет Хрущев...
По всей дороге уже были расставлены чекисты в штатском. На каждом перекрестке, у каждого мосточка - по сотруднику. Обычно задействовано было до 60 - 70 человек. Особое внимание обращали на мосты. По несколько раз осматривали их, старались ни одной ложбинки не упустить. Когда машины подъезжали - чекист в штатском прохаживался у отведенного ему места.
- Для меня, признаться, - вспоминает Коновалов, - дни охоты Хрущева и других ответственных товарищей были настоящей каторгой. В самих Вискулях в такой период сидел председатель КГБ республики. Все мои подчиненные разъезжались по закрепленным сельсоветам. Вечером, собрав от них сведения и обобщив все, я спешил на доклад к председателю.
- И что же всех интересовало?
- А не ведет ли кто-либо разговоров о приезде Хрущева? Хотя, стоит заметить, люди по своему "беспроволочному телеграфу" быстро узнавали о приезде в пущу высокопоставленных охотников. Интересовало нас, нет ли каких-нибудь подозрительных людей в пущанских деревнях, в округе? И все вот в таком духе...
- Не лишними ли были подобные мероприятия? - спрашиваю у Михаила Павловича.
Коновалов, не задумываясь, отвечает, что нет. Меры предосторожности должны существовать всегда. И рассказывает такую историю... Иногда приходится слышать, что на Хрущева в Беловежской пуще было совершено покушение. Даже в закрытом санатории коллеги допытывали Коновалова: правда ли это?.. На самом деле покушение на Никиту Сергеевича было совершено только однажды. В Киеве в 1961 году на него бросилась женщина с ножом. А что касается Беловежской пущи, то там произошло следующее. Во время одного из хрущевских охотничьих туров на погранзаставе случилось ЧП. Узнав из письма, что ему дома изменила девушка, старшина, прихватив с собою автомат, пистолет, большое количество патронов, ушел в лес. Хрущеву не докладывали, боялись потревожить, испортить настроение. А сами все - и чекисты, и пограничники - "стояли на ушах". Из Киева прилетел командующий (тогда в столице Украины находился штаб округа, в который входили пограничные части и подразделения, дислоцировавшиеся в Белоруссии) генерал Козлов. На бронетранспортере лично разъезжал по лесным деревням, прочесывал каждую пущанскую тропинку. Вскоре выяснилось: пограничник забаррикадировался в одной из хат на хуторе. На переговоры не шел. Хозяин, сумевший убежать от непрошеного гостя, рассказал, что стоит попробовать воспользоваться лазом, который с чердака вел в дом. Солдат-пограничник, пока старшину пытались отвлечь переговорами, пролез с собакой на чердак. Открыл люк и выпустил собаку. Словом, задержали...
- Но политики и намеков на покушение на Хрущева здесь, наверное, никаких? - уточняю у Михаила Павловича.
- Продолжения той истории я, конечно, не знаю. Но был разговор, что якобы старшина сошел с ума. Мол, причиной такого стресса явилось письмо из дома.
"С Брежневым и Машеровым было посложней..."
Подполковник госбезопасности своих личных оценок политическим лидерам давать не любит. Право оценивать пользу или вред от того или иного политического решения ветеран оставляет разного рода аналитикам. Но о человеческих качествах генсеков кое-что рассказывает. Отмечает, что Хрущев был настоящим либералом. С людьми - простой. Брежнев имел привычку, если охота удалась, "награждать" водкой, коньяком.
Спрашиваю у Михаила Павловича, а слышал ли он такую байку о Брежневе. Однажды Леонид Ильич выстрелом с вышки как будто попал в кабана. Спустился на землю, чтобы посмотреть добычу. Кабан вдруг вскочил и бросился на Брежнева. Егерь, стоявший рядом, выстрелил и промахнулся. Начала палить охрана. Но никто не попал. Зверь побежал в лес. По дороге напугал охранника так, что тот в болото влетел. Брежнев затем и спрашивает у чекиста, а что он в болоте делал? А тот в ответ: "А я вас защищал, Леонид Ильич!" Брежнев тогда и выдал похожую историю про маршала Гречко. Тот на охоте, спасаясь от раненого кабана, побежал к вышке. Но первым взобрался на вышку охранник. Когда Гречко стал его воспитывать, сказал, что показывал маршалу дорогу...
- Это уже скорее из серии анекдотов, охотничьих баек. Да и не присутствовал я никогда непосредственно на охоте. У меня было другое место, другие задачи на мне висели. А охрана, прислуга, комендант, между прочим, всегда мало рассказывали. Иначе они и не были бы на этих должностях...
Но кое-что и рассказывали... Лучшим стрелком, и об этом все говорили, считался Янош Кадар. Венгерский партизан, министр внутренних дел, а затем политический зэк, а еще позже, после реабилитации, - лидер венгерской компартии, он был едва ли не самым желанным гостем Хрущева в пуще. Вторым по мастерству стрелком пущанцы считают Никиту Сергеевича. Кстати, и он, и Брежнев охотились в загонах, с вышки, но никогда не отстреливали дичь из машины с включенными фарами. А вот Тихон Яковлевич Киселев любил и такую охоту.
Когда заканчивалась охота, трофеи осматривал ветеринарный врач. Дичь упаковывалась и отправлялась на родину удачливых стрелков. А как же с угощениями в Вискулях? Для пущанских застолий егери заранее отстреливали зверье. С кабанов, оленей, удостоившихся "чести" быть убитыми великими мира сего, только клыки, рога сами генсеки раздаривали на сувениры егерям, охране, прислуге.
В отличие от Хрущева, как ни странно, больше проблем охране доставлял Брежнев. Машины он из Москвы не привозил. Их пригоняли на станцию Оранчицы из Минска. Зато Леонид Ильич, не успев появиться в Вискулях, старался сразу же улизнуть от охраны. Сам садился за руль "уазика", брал в проводники егеря Вакулу и - ищи-свищи ветра в поле.
Часто по выходным - с женой, дочкой, зятем - наведывался в пущу Машеров. Случалось, ехал без сопровождения. И тогда Коновалову звонили из управления, указывая, на каком из перекрестков встретить машину Петра Мироновича. Промчится первый секретарь - тогда и пост свой незримый чекисту дозволяется снять.
"А шпионов я начал ловить
в пуще..."
Коновалов, рассказывая о своей службе, подчеркивает, что в органах он пустым делом не занимался. Начинал работать на Пинщине. Воевал с оуновцами, которых в 1950-е хватало в полесских лесах и болотах. Сожалеет, что чекистов, сражавшихся с бандитами после 1951 года, не приравняли к участникам войны.
А с Беловежской пущей у Коновалова и такой эпизод связан. Едет он как-то на служебной машине по глухой лесной дороге. Смотрит: за несколько десятков метров человек идет. Подъехал ближе. А незнакомец - в лес. Коновалов - за ним. Помотавшись немного по лесу, задержал беглеца. Пригляделся - метис. В ответ на расспросы лопочет что-то на непонятном языке. Коновалов и доставил его прямиком в областное управление КГБ. Язык "непонятный" - испанский, а задержал Михаил Павлович кубинца. Как тот попал в Беловежскую пущу, Коновалов и по сей день не знает. Не рассказали подполковнику коллеги и о том, кто кубинец на самом деле - обыкновенный нарушитель или все же шпион. А вот медаль "За отличие в охране государственной границы СССР" Михаил Павлович через несколько месяцев получил. Поинтересовавшись, за что конкретно, и ответ конкретный услышал: "Сам знаешь за что!.."
