Геннадий Полока: «Наша жизнь – лучшее кино»

– Геннадий Иванович, получается, как профессионал вы состоялись не благодаря обстоятельствам, а вопреки им?  
– Моя биография – наглядное доказательство того, что лучшее кино – сама наша жизнь. В этой связи мне вспоминается статья Виктора Демина «Опальная фамилия», после которой я осознал, что моя жизнь сложилась, по сути, трагически. Вышло так, что существовал я вопреки системе.
А началось все с того, что в 60-е годы во ВГИКе я стал инициатором письма Хрущеву, в котором написал, что его обещание поднять производство игровых фильмов в СССР до 120 в год не обосновано. Нужно сначала создать условия для этого. Снималось в то время не более 7 картин. Письмо не осталось незамеченным, со мной пожелал встретиться лично секретарь ЦК КПСС Д. Шепилов. Результатом нашей беседы стало строительство нынешнего здания ВГИКа. Было также решено, что выпускники режиссерского факультета будут снимать  дипломные работы на профессиональной студии. Но сам я попал в списки неблагонадежных.
А когда снял фильм про Кара-Кумский канал, от меня потребовали, чтобы я вырезал из отснятого материала фигурировавших в кадре зэков. Я отказался, и тогда против меня было сфабриковано уголовное дело. Хорошо, что за меня заступился председатель Союза кинематографистов СССР И. Пырьев. Меня отпустили, но работы не давали. Пришлось зарабатывать на хлеб «литературным негром».
– Как это?
– Писал сценарии за выдающихся мастеров, когда они не успевали. Естественно, без упоминаний моей фамилии в титрах. В качестве «доработчика» получил  работу и  над «Республикой ШКИД». Но когда сценарий был готов, кто-то сказал: «У него же режиссерское образование, пусть сам и снимает». Я был несказанно рад.
Абсолютно случайно снял и фильм «Интервенция». Сценарий повествовал о том, как большевики перетягивали на свою сторону французских солдат, но так, что поставить столь «буржуазное» кино было невозможно. Поэтому я построил историю на том, что революция – это, мол, предельно обостренная ситуация, в которую вынуждены попадать мои герои. И каждый персонаж при этом проявляется в ней наглядно и ярко. Но после съемок фильма меня все же обвинили в том, что священные для каждого человека события показаны в недопустимо буржуазной форме. Фильм запретили.
Но легендой это кино стало не только потому,  что 20 лет пролежало на полке, а в первую очередь из-за показа революции как шумного и кровавого балагана. И конечно, благодаря созвездию актеров – Ефим Копелян, Руфина Нифонтова, Ольга Аросева, Валерий Золотухин, Валентин Гафт, Владимир Высоцкий. Украв из Госфильмофонда копию, я показывал ее там, куда не было свободного доступа, – на оборонных предприятиях.
– С Высоцким вас связывала особая дружба. Говорят, вы встречались с ним накануне его смерти.
– Да, за сутки до его кончины.
И последнюю свою песню он  записал для моего фильма «Наше призвание». Познакомился я с Володей, когда он был еще студентом Школы-студии МХАТ, а я работал в группе Барнета и позвал на пробы весь четвертый курс. Поэтому горжусь тем, что, вопреки общему мнению, обратил внимание на невысокого и очень скромного Володю Высоцкого, который абсолютно терялся на фоне фактурных Епифанцева и Урбанского.
Мы подружились. Володя с актрисой Таней Иванченко, с которой тогда у него был роман, заходили ко мне. Было время, когда я жил у его матери, потому что своей квартиры у меня не было. Помню, когда  Высоцкий во время съемок «Интервенции» приезжал в Одессу, он постоянно кому-то помогал, кого-то куда-то устраивал. Так и в творчестве его постоянно разрывали на части, безжалостно эксплуатировали в  личных интересах. Впрочем, в этой безотказности и заключался весь Высоцкий, в этом была магия его личности, которая завораживала  всех.
Во время съемок «Интервенции» в Одессе мы жили в гостинице «Красная», напротив филармонии. Отмечали день моего рождения, а в филармонии в это время шел концерт, на который съехался весь цвет Одессы. Когда публика стала расходиться, стало шумно от подъезжающих машин. Володя сидел на подоконнике и пел для нас. И вдруг на улице наступила тишина. Выглядываем, а перед гостиницей – тысячная толпа, даже транспорт остановился. Все слушают Высоцкого. Оркестранты вышли во фраках. И когда Высоцкий закончил петь, толпа зааплодировала…
– Вы дружили еще с одним замечательным актером – Павлом Луспекаевым, который запомнился всем ролью таможенника в фильме «Белое солнце пустыни».
– Уверен, что по природному дарованию таких артистов, как он, у нас вообще больше не было. Луспекаев был рожден для суперролей, причем как трагических, так и комедийных. Он снимался у меня в «Капроновых сетях» и «Республике ШКИД», уже будучи тяжело больным, поэтому кадры с его участием мы делали урывками. Снимем кусочек, и на полтора месяца он ложится в больницу. Что же касается роли Верещагина в «Белом солнце пустыни», на нее Мотыль приглашал Папанова, но я уговорил режиссера отдать роль Луспекаеву.
И оказался прав, роль Верещагина оказалась лучшей.
– Сделал ли кинофестиваль «Новое кино. XXI век», президентом которого вы являетесь, наши страны ближе?
– К сожалению, не могу сказать так, но не менее важно другое  – люди поняли, что мы не можем жить друг без друга. Основная задача нашего фестиваля – восстановление единого кинопрокатного пространства наших стран, развитие национального кинематографа, восстановление утраченных традиционных связей между народами.
Конечно, наивно верить, что восстановить некогда единое пространство можно только с помощью фильмов, должно быть движение на государственном и общественном уровне, с популярной и значимой личностью во главе. Но кинематограф многое может. Поэтому я  хочу, чтобы фильмы, отмеченные на фестивале, прошли по всем странам СНГ, в Латвии, Литве и Эстонии.
То есть мы хотим сделать фестиваль этаким «бюро пропаганды советского киноискусства», по аналогии с тем, которое существовало в советские времена и занималось продвижением как отечественных, так и западных фильмов. Тем более что показывать сегодня уже есть что – только в России выпускается около 100 картин в год. Правда, такими возможностями не обладает пока ни одна из стран СНГ.
– Вы только что закончили снимать фильм «Око за око». В большинстве ролей в картине заняты белорусы, а в главной роли – одинаково любимый в наших странах Владимир Гостюхин. Как вы в целом оцениваете возможности белорусской киностудии? 
– Беларусь обладает высоким потенциалом в киноискусстве, она сохранила традиции высококачественного кино, заложенные Валерием Рубинчиком, Леонидом Нечаевым, Виктором Пташуком. Белорусская земля вообще богата талантами. А национальная киностудия благодаря государственной поддержке активно обновляется. Поэтому не случайно, что здесь сегодня снимается множество и российских картин.
В то же время белорусские картины неизвестны российскому зрителю. Мы строим Союзное государство, а значит, фильмы, созданные в Беларуси, должны быть доступны российской публике, и необходимо поддерживать их  в прокатной системе России. Тем более что они заслуживают этого. И самый широкий прокат в России и Беларуси необходим для  российско-белорусских картин. Тем более что сегодня появилось много современных кинотеатров.
– Можно узнать, каковы  сегодняшние планы у режиссера Полоки?
– После того как в 1999 году в Монреале прошел ретроспективный показ моих фильмов, мне предложили снять совместную картину. Сценарий готов. Это история о канадской сельскохозяйственной общине поклонников утопического социализма, которая существовала в 30-е годы в Советском Союзе.