Финансы — всему голова
Сергей ГАПОНЕНКО
— Сергей Васильевич, наличие фонда подразумевает наличие средств. Все ли в науке решает финансовая поддержка?
— Это когда наука зарождалась, она развивалась за счет личных средств ученых — специального финансирования тогда не было. На начальном этапе это была деятельность отдельных людей, увлеченных познанием мира. Сейчас же наука имеет другой облик и выполняет другие функции. Она не просто познает мир, но и разрабатывает новые технологии, которые помогают человеку жить более комфортно. Наука давно уже стала производительной силой нашего общества и источником технологий. А это требует очень больших средств. В странах с развитой экономикой около 3 процентов ВВП ежегодно расходуется на исследования и разработки. У нас пока меньше — около 0,5 процента. Изменить ситуацию можно только за счет развития экономики в целом. Вырастет ВВП — вырастут капиталовложения в науку.
— Во многих странах научные исследования оплачивают заинтересованные в них крупные фирмы. Как обстоят дела у нас? Есть ли интерес у бизнеса к науке?
— Такой интерес есть, но он, к сожалению, слабый. В некотором смысле это наследие СССР. Тогда крупные разработки выполнялись в отраслевых институтах. В нашей стране тоже были НИИ союзного значения, например в области приборостроения и создания радиоматериалов. Но абсолютное большинство институтов находилось и осталось в России. Когда-то Евклид сказал, что в геометрии нет «царских путей». Так и в науке в целом. Нам нужно пройти все этапы, прежде чем мы придем к пониманию необходимости крупных научных исследований в промышленных центрах, на бизнес-площадках. Могу сказать, что уже сейчас каждая крупная зарубежная компания — производитель техники располагает многотысячным штатом ученых. Для развития науки нужны средства, для этого необходимо увеличивать объемы производства и продажи наших товаров, а вложения в науку позволят создать новые товары.
Высокие технологии рождаются высокой наукой
— Не всякая хорошая идея перерастает в разработку. Так, может быть, вкладываться в науку рискованно?
— Не все идеи априори должны стать разработками. Кстати, многие ученые об этом даже не задумываются. Я обычно привожу пример Максвелла – крупнейшей величины в физике. Он впервые вывел уравнения, которые описывают свойства электромагнитного поля. Из него, в частности, вытекает существование радиоволн. А уже они лежат в основе радиосвязи. Но Максвелл не мечтал об этом. Радио и телевидение создали другие люди. Как, думаю, создатели первого лазера не подозревали, что с помощью их изобретения дети будут смотреть мультфильмы, а создатели первого компьютера — что когда-то гаджетами будут пользоваться школьники младших классов.
Разнеси мы значимые вузы, научные центры по регионам, и из Минска поедут в глубинкуИ все же я глубоко убежден: вкладываться в науку выгодно. Высокие технологии рождаются высокой наукой. Ведь все улучшения в нашей жизни произошли благодаря ей. Начиная от первых паровозов и заканчивая компьютерами и прорывными лекарствами. Если бы не было науки, мы бы жили где-то на юге Европы или в северной части Африки, потому что без научных достижений не смогли бы освоить менее благоприятные для проживания территории. Чтобы создать орудия труда, вырастить урожай, построить дом или даже сделать стекло для окна, нужно заниматься наукой. Другое дело, что из сотни финансируемых направлений могут сработать всего два-три.
Однако наука не должна сводиться к утилитарно-прагматическому удовлетворению потребностей человека. Он должен чувствовать себя ответственным за то, что мы делаем на Земле, если мы на сегодняшний день единственные здесь разумные существа. Долгое время мы говорили об этике — уважении других людей и только сейчас заговорили о биоэтике — уважении всей жизни вокруг.
Традиции, которые нужно менять
— Ежегодно фонд открывает до 300 новых проектов. Есть сферы, исследования в области которых могли бы идти активнее?
— Фонд каждый год объявляет около 15 различных конкурсов, в том числе совместно с зарубежными фондами. Получаем около 700—800 заявок. И около 300 грантов выделяем. По каким-то конкурсам больше, по каким-то меньше. Определенных нормативов нет – все зависит от качества, оценки проекта. У нас представлены все направления – от аграрного до гуманитарного и социального.
Но у нас недоразвито направление наук о человеке. Это тоже наследие советского периода. Тогда в приоритете у общества стояло не удовлетворение потребностей человека, хотя так все позиционировалось. Мы соревновались с западными странами в стратегических технологиях, удерживая передовые позиции в космосе, вооружении. Это были задачи номер один. А вот производительность труда оставалась не очень высокой. У нас были пропущены целые ниши не только в промышленности, но и в науке. А ведь сегодня в мире науки о человеке — биология и медицина — финансируются активнее всего. В нашей стране большая часть научных исследований, как исторически сложилось, реализуется в области физики, техники, информатики и так далее. Такие же пропорции сохраняются и у нас в фонде.
— Сергей Васильевич, знаю, что самый активный в науке регион – Минск. Отсюда в фонд поступает более 80 процентов заявок. Что с остальными?
— Кроме Минска, много проектов получают ученые в Гомеле, значительно меньше – в других городах. Это еще одно наследие прошлого. То, что называется централизацией. Смотрите, в Минске собраны все самые значимые производства, например МАЗ, «Интеграл», МТЗ, БелОМО. Жители регионов стараются переехать в крупные города ради лучшей работы. Во многих зарубежных странах это не так. Мне доводилось бывать в США в крупных научных центрах. И они находятся вовсе не в Нью-Йорке и не в Вашингтоне, а в сельской местности, в провинции. Один из лучших вузов — Массачусетский технологический институт — расположен в пригороде Бостона. В советские времена была и другая неправильная политика, когда в городах давали бесплатные квартиры, а в сельской местности нет. Вот так люди любой ценой стремились попасть в город. Сейчас мы пожинаем эти плоды. А ведь выстрой мы эту систему по-новому, разнеси значимые вузы, научные центры по регионам, и из Минска поедут в глубинку. Потому что там будут все условия для жизни и самореализации.
Супрацоўніцтва
Навукоўцы за мабільнасць
Гаворка, расказалі ў прэс-службе Нацыянальнай акадэміі навук, ідзе пра студэнцкую, аспіранцкую і прафесарска-выкладчыцкую акадэмічную мабільнасць, правядзенне сумесных навуковых даследаванняў, інфармацыйна-тэхнічны абмен. Асаблівую цікавасць у суданскага боку выклікала магчымасць падрыхтоўкі навуковых кадраў у сферы ядзернай фізікі, нафтахіміі і аграрных навук.
Падпісанне дакументаў — працяг дыялогу аб пашырэнні навукова-тэхнічнага супрацоўніцтва Беларусі і Судана. Першыя перамовы прайшлі год таму. Тады нашу краіну наведалі члены парламенцкай дэлегацыі на чале са старшынёй Нацыянальнай асамблеі Судана Ібрагімам Ахмедам Амерам. У тым жа годзе да нас прыязджала міністр вышэйшай адукацыі і навуковых даследаванняў Судана спадарыня Сумая Махамед Ахмед Абукашва. Тады былі падпісаны тры дагаворы аб супрацоўніцтве ў сферы развіцця вышэйшай адукацыі, падрыхтоўкі навуковых кадраў і акадэмічнай мабільнасці прафесарска-выкладчыцкага складу і студэнтаў з трыма вядучымі ўніверсітэтамі Судана.
veraart14@mail.ru
