Минчане Татьяна и Владимир Аркадьевы уже шесть лет изучают историю своего рода. За это время они обросли родственниками из Рязани, Казани, Москвы… В одной из наших деревень нашли супругу родича, которая 40 лет молилась, чтоб в ее хату приехали родные люди. Бывает же!
Владимир и Татьяна выкладывают на стол несколько толстенных папок. Это только частичка их кропотливой поисковой работы. Всего в домашнем архиве более трех тысяч фотографий разных лет и веков, письма времен революции, фронтовые треугольники, свидетельства, страховки, расчетные справки, листки календарей, дневниковые записи и даже паспорт на корову…
Они собрали не только бумаги, но и драматические перипетии из судеб предков. Однако история любви Владимира и Татьяны не менее занимательна. Пройдет время, и ее вот так же будут читать потомки Аркадьевых.
На мой вопрос, где пара познакомилась, Владимир и Татьяна, озорно переглянувшись, дружно хихикнули. Будто отодвинулась стена времени в два десятка лет, и они по следам памяти перенеслись в то место, где впервые заглянули друг другу в глаза.
Владимир улыбнувшись:
— В лифте! Я вернулся из армии и поселился у сестры в Уручье. Субботним вечером собрался на танцы. Захожу в лифт, и тут в кабину забегает девушка. Красивая такая…
«Пойдемте-ка со мной танцевать», — молодой человек на одном дыхании выпалил предложение, чтобы успеть до того момента, как откроется дверь.
Но не тут-то было. Татьяна манерно повернулась к выходу и была такова.
— Вильнула хвостом, — у Владимира и сейчас досада в голосе.
— А как ты хотел? — с жаром души защищается жена. — Первый раз вижу человека и сразу бежать за ним? Я же не знала, что ты брат моей соседки.
12 квартир на лестничной площадке. В малосемейке двери — только предлог постучаться. На этаже Татьяны молодежь жила одной огромной семьей.
— Каждый вечер собирались у кого-нибудь и общались до двух ночи, — говорит она. — Причем без спиртного. Могли нажарить тазик драников всей площадкой. Заваривали пять видов чая, беседовали, в игры разные играли…
Татьяна и Владимир много были рядом, но не вместе. Их любовь созревала семь лет.
— И как же вы поняли, что дружба уже больше, чем дружба? — допытываюсь у четы Аркадьевых.
— Лет тридцать мне было, — Владимир приоткрывает сердце. — Любовь вырастает из отношений, иногда долгих. Я никогда не говорил прямо, что люблю. Просто хочется делать для человека приятное. Конфетно-букетный период нужно продолжать всю жизнь. Чем больше времени люди проводят вместе, тем крепче любовь. Пару должно объединять какое-то дело: строительство дома, уход за садом, воспитание детей. Мы стараемся и отдыхать вместе, и работать. Даже машину ремонтировать. Важно интересоваться друг другом. Звоню Танюше с работы: «Привет, соскучился». Она мне набирает. Если есть такая память друг о друге, значит, есть любовь.
Татьяна ставит знак равно между высоким чувством и привязанностью:
— Мы очень много рассуждали, в чем смысл жизни, и анализировали опыт распавшихся семей. Не могу без любимого, и это нормально. Странно, когда люди хорошо себя чувствуют на расстоянии.
Одна из совместных забав Аркадьевых — хулиганство по-доброму.
«Подарите на Рождество полено, чтобы муж целовал в колено», — услышала Таня по радио — и к мужу. Они быстро поняли друг друга: найдут-таки огрызок дерева и вручат подруге-холостячке. Надо же семейным счастьем делиться.
Таня руками изображает полено, которое они нашли под Минском:
— Лазим по пояс в снегу. В какой-то момент даже заблудились, все замерзшее. Глядим: ствол поваленный, тронули — можно поднять. Вышли в Уручье и несем вдвоем. Люди с елками, а мы с поленом! Но ничего, прохожие с Новым годом поздравляют. Божечки, как начало все таять, грязь течет. Дети подключились, и давай все вместе полено в мальчика превращать. Подруга через дом жила. Несем куклу в рост человека, а прохожие смеются.
— Что вас покорило в будущей супруге? — интересуюсь у Владимира.
— Я смотрел, насколько девушка соответствует моим представлениям. Мне нужен был тыл, где бы я мог упасть и отдохнуть. Искал хранительницу очага, которая бы проводила много времени с детьми, рукодельничала. Главное, чтобы совпадали наши интересы.
Татьяна работала лаборантом в институте, потом научным сотрудником, даже швеей в ателье. Но вскоре ее главной «работой» стало материнство. Жила жизнью детей, две девочки от первого брака и двойня от второго. Утренники, поездки, лагеря...
Татьяна кивает на дипломы детей, и на глаза набегают слезы: «Марина окончила музыкальную школу, Наташа берет первые места на международных турнирах по ирландским танцам, Оля занимается восточными танцами, Андрей — будущий архитектор».
Бумага, клей, отрезы ткани — вещи, которые почти всегда в квартире на виду. Художественный беспорядок, поясняет Татьяна. В их семье не ругаются из-за грязной посуды. Это — повод пошутить, а не подраться.
— А как из конфликтов выходите?
— Конфликты? Даже не могу вспомнить. Доверяй человеку, прими, какой есть, и не переделывай.
— Бывают житейские нестыковки, тогда колбасой по голове поглажу, — шутит Татьяна.
Аркадьевы — члены Минского собрания наследников шляхты и дворянства. Родословная — это еще одно их общее дело. Зернышко забросила дочка Маринка, когда принесла проспект объединения.
«Мы стали копать свои роды: Селистровский, Павлюць, Чернуха, Аркадьева, Буренина, — с азартом рассказывает глава семьи. — Докопались до 4-го колена. Нашли дворян. Родословная — это библия рода, наши благословения и проклятия. Наш источник силы. По линии жены повторяются разводы. По моей — приемные дети. Любого предка надо признать и молиться за него».
Аркадьевы организовали выставку своего рода, собрали фотоистории школ, где учились, Слободской и Пружанской, и создали студию «Моя родословная», где со слушателями путешествуют в их семейные истории.
ГЭТА ЦIКАВА
Нацыянальны гістарычны архіў адказвае на частыя пытанні:
Шляхетнасць роду
Наяўнасць прозвішча нашых продкаў у спісе дваранскіх родаў Расійскай імперыі, у гербоўніку польскіх аўтараў XVII—XX стст. яшчэ не азначае іх прыналежнасці да гэтых родаў. Прозвішчы з патрані-мічным паходжаннем (Аляхновіч, Блажэвіч, Сідаровіч, Сташкевіч, Яхімовіч і інш.) або геаграфічным паходжаннем (Беразоўскі, Быкоўскі, Дуброўскі, Загорскі, Альшэўскі, Ракіцкі і інш.) з’яўляліся ў розных рэгіёнах незалежна адзін ад аднаго. Дваране Юхновічы з-пад Ігумена з вялікай доляй верагоднасці не будуць мець роднасных сувязяў з мяшчанамі Юхновічамі з Навагрудка або сялянамі Юхновічамі з-пад Пінска.
Вызначэнне нацыянальнага паходжання
Вызначыць нацыянальнае паходжанне продкаў па дакументах XIX — пачатку XX стагоддзя практычна немагчыма. У метрычных кнігах культавых устаноў, рэвізскіх казках пасямейныя спісы нацыянальнасць не называлі. Па названых дакументах можна вызначыць толькі веравызнанне (праваслаўныя, каталікі, уніяты, іудзеі, лютэране, мусульмане) і саслоўе (сяляне, мяшчане, духавенства, дваране).
Да якога калена можна правесці даследаванне?
Залежыць ад цэлага шэрагу фактараў: саслоўнай прына-лежнасцi вашых продкаў, іх веравызнання, месца пастаяннага пражывання.
Па Мінскай губерні дакументы захаваліся лепш, па Віцебскай — горш, па асобных рэгіёнах Магілёўскай губерні практычна адсутнічаюць. Толькі калі вашы продкі належалі да дваранскага саслоўя і ў архіве захавалася справа аб іх дваранскім паходжанні, ёсць верагоднасць выявіць звесткі за больш ранні перыяд. Актавыя кнігі судовых устаноў Вялікага Княства Літоўскага і Рэчы Паспалітай XVI—XVIII стст., якія маюцца на захоўванні ў Нацыянальным гістарычным архіве Беларусі, не з’яўляюцца прамымі генеалагічнымі крыніцамі і пры выкананні генеалагічных запытаў не выкарыстоўваюцца.
drug-olya@yandex.ru
