Если бы Беларусь не была включена в “Восточное партнерство”, эта программа, по сути, перестала бы быть европейской, а превратилась бы в трансатлантическую. Исключение Беларуси отвечало бы императивам именно такой политики, другими словами, политики Соединенных Штатов Америки.
С другой стороны, нельзя игнорировать и тот факт, что в основе предложенной программы лежат во многом именно атлантические интересы (сформулированные прежде всего главным союзником США в Европе — Польшей), направленные на создание механизма влияния на страны, соседствующие с Россией. Это чревато борьбой за передел сфер влияния в регионе. И этим “Восточное партнерство” невыгодно отличается от Европейского партнерства, предложенного Евросоюзом странам Восточной Европы еще в 2003 году.
Однако, исходя из того, что мы сегодня находимся в процессе геополитических изменений, которые, скорее всего, приведут к формированию интегрированного евразийского пространства с Россией в качестве ключевого игрока, следует признать, что разного рода партнерства между ЕС и странами, имеющими тесные связи с Москвой, играют важную положительную роль. Они могут послужить средством, при помощи которого государства Евросоюза попытаются снизить градус своей зависимости от политики и мнения США.
Поэтому я считаю, что углубленное сотрудничество между Большой Европой, включая Беларусь, Россией и основными странами Евразии, такими как Китай, Индия, а также Иран, могло бы стать важным средством для построения и консолидации евразийского геополитического пространства. При этом необходимо подчеркнуть, что партнерства развиваются и структурируются не только на политической или экономической, но и на культурной основе. В этом смысле немаловажно, что несколько различных культур, господствующих на евразийском континенте (от Европы до Японии), имеют общую основу, берущую начало из духовного единства.
Дело в том, что существующий ныне глобальный геостратегический расклад подвержен все более интенсивным изменениям, основными из которых являются геополитический сдвиг (от однополярной к многополярной системе), особый геоэкономический сценарий, в рамках которого в Азии возникают новые ключевые игроки (прежде всего Китай и Индия) и, наконец, возрождение России, в перспективе, возможно, главной опоры стабильности в Евразии.
В таком контексте отношения между Евросоюзом и странами Азии могли бы помочь Европе не только вернуть свой вес в мировых делах, но и стать глобальным участником в новой образующейся многополярной системе. В будущем основная линия разделения в международной политике, экономике и финансовой сфере будет проходить между силами, включенными в процессы строительства и/или усиления новых трансатлантических связей, продвигаемых Вашингтоном и некоторыми европейскими группами, и субъектами, развивающими трансъевразийские связи, спроектированные для поиска действительных решений энергетической и ресурсной проблем.
В связи с этим необходимо также помнить о той опасности, что “Восточное партнерство” в некотором отношении представляет собой близкий аналог проекта Средиземноморского союза, который продвигается евроатлантистом Николя Саркози. Цель подобных программ для евроатлантических сил — разделить Евросоюз на три части: континентальную Европу (в первую очередь, Франция и Германия), Средиземноморскую Европу и, наконец, Восточную Европу с центром в Польше. Поэтому Беларусь должна понимать, в какую сложную игру она вступает после ее приглашения на саммит в Праге. В этих условиях Беларусь может взять на себя инициативу поддержки евразийских интересов и выступить в рамках “Восточного партнерства” в противовес трансатлантическим интересам, став мостом между континентальной Европой и Россией.
