Они знакомы давно, но подружками стали лет шесть назад, хотя и учились на одном курсе в университете на юридическом факультете. Странная пара, почти полные антиподы. Глянешь — не поверишь, что такие могут друг дружке душу открывать, что им интересно общаться.
Их загородные дома стоят в сотне шагов, на одной улице. Коттедж Евдокии с красной крышей, дети во дворе играют. У ее подруги Анны с зеленой, во дворе альпийская горка, беседка, виноградом увитая.
У Евдокии длинные темные волосы, собранные в косу. Она среднего роста, неторопливая, рассудительная. Говорит тихо, почти не повышая голоса. А чтобы ругнулась, так я такого не слышал. Одевается скромно, почти бедно, косметикой практически не пользуется, телевизор не смотрит. Когда есть свободное время, читает книги, но не покупает. Машину не водит. Если куда–то надо — возит муж.
Анна красится преимущественно в блондинку, но иногда на нее находит — и тогда она может пойти на радикальный шаг. Вчера блондинка, а сегодня жгучая брюнетка с ярко–красными губами. И на свои гардеробы и украшения Анна денег не жалеет. Может себе позволить почти все, что душа пожелает. Слышал, как она со строителями разговаривала, ей и прожженный прораб мог бы позавидовать. Работяги к стене прижались, не ожидали ни слов таких, ни интонаций от миловидной дамы.
Анна работает юристом в большом совместном предприятии, и все многомиллионные договоры и контракты идут через нее. Анна давно и хорошо водит машину, но если бы хотела, то за ней приезжал бы водитель, чтобы отвезти в офис, на встречу, совещание, в аэропорт, да и мало ли куда еще понадобится.
Евдокия завидует Анне. Она бы тоже хотела жить так: ярко, интересно, иногда безрассудно, но не может. У Евдокии серьезный муж. Такой серьезный, что она даже голос на него боится повысить. И загородный дом построил муж. И на охоту он ездит, когда пожелает, и трубку телефонную не снимает, когда звонит жена. А вот если Евдокия вздумает не ответить на его звонок — скандал обеспечен. Кроме всего прочего, у Евдокии трое детей. На работу она ходила только один год, сразу после университета, а потом замуж вышла, дети... Тот год, когда она юристом работала, вспоминает с карамельным восторгом как лучшее время своей жизни.
Муж зарабатывал хорошо, на работу Евдокия не вернулась, да и детей надо смотреть, растить — средний мальчишка часто болел.
В церковь Евдокия забрела случайно. Возвращалась из больницы от сына, услышала пение и зашла. Что и как надо делать не знала, даже свечку ни к той иконе поставила. В церкви ей понравилось, на следующий день снова заглянула. Вскоре стала там своей. Муж не возражал, хотя и не поощрял.
Как–то, шесть лет тому назад, одному из ее детей стало плохо. Завезла в больницу Анна. После той встречи женщины стали встречаться, в гости ходить. Анна подарки и лекарства ее детям привозила из–за границы. Муж Евдокии эту дружбу не приветствовал. Иногда, устав от однообразной жизни или на мужа обидевшись, Евдокия плакала. Анна ее успокаивала, утешала, даже развестись советовала. Говорила, что и с работой поможет, и если надо, то и финансово поддержит...
Но и Анна, когда с очередным женихом расставалась, могла на плече подруги похныкать, на свою женскую долю пожаловаться. Евдокия ее утешала. Даже в церковь пару раз водила, только платочек завязать просила.
Анна своей многодетной подруге завидовала. Вроде все у нее есть: работа, машина, дом, в профессии состоялась, красотой не обижена, а вот счастья нет. Где, как его искать, с кем? Годы летят, вот уже сорок лет весной отгуляла. Сама себе сережки с бриллиантами подарила, а ни мужа любимого, ни детей плаксивых так и не нажила.
Я знаком с обеими женщинами. Знаком и с мужем Евдокии.
Что человеку для счастья надо? Почему они обе себя несчастными считают и свою жизнь изменить к лучшему не могут? А может, не такие они и несчастные — эти мои знакомые женщины?
Когда о них думаю, то в голову цитата приходит: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколь–нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазаровича, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича — я бы тогда тотчас же решилась. А теперь — поди подумай!»
Гоголь, он и сегодня — Гоголь, а Евдокия четвертым беременна.
