Есть ли жизнь после нефти?

До 70-х годов прошлого века нефть была обычным сырьевым товаром. Его добывали, потребляли, возили, им спекулировали, но, в общем и целом, он, фактически, ничем не отличался от куля, стали, олова… Нового статуса властелина мира черный углеводород удостоился после серии арабо-израильских конфликтов в 1973-1979 годах. Оскорбленные поведением Европы и США, страны Ближнего Востока и Персидского Залива попытались наказать «неверных» перекрытием энергетического краника. Был даже попытка совершенно оборвать торговые отношения с капиталистическим миром, но радикальный шаг слишком сильно аукнулся в экономике мстителей. Поэтому поставки нефти продолжались, но по более высокой цене, которая резко выросла в несколько раз. А чтобы ее успешно удерживать организовали ОПЕК. За благозвучным названием Организации стран-экспортеров нефти скрывался обычный картель, нацеленный на максимальную монополизацию углеводородного рынка и манипуляции ценами. Так обычный сырьевой товар превратился в инструмент большой политики и массированных спекуляций. 

Последующие 4 десятилетия цены на энергоносители только росли. Падение считалось досадной и недолговременной случайностью. Нефть рекордно дешевела в конце 80-х, потов был спад в 98-ом, в очередной раз она «просела» в 2008-ом, во время мирового финансового кризиса. Но каждый раз ископаемое быстро отыгрывала свои позиции и даже била очередной рекорд дороговизны. 

Правда, рыночные механизмы, собственно говоря, в этих флуктуациях были совершенно ни при чем. До недавнего времени безотказно работал картельный механизм ОПЕК, которая при опускании котировок на дно оперативно сокращала квоты на добычу, предложение на мировых биржах падало, и цены снова совершали головокружительный рывок вверх, подогреваемые еще и массовой психологической девиацией – хватай сегодня, завтра однозначно будет дороже. Даже если баррель падает в стоимости – это временное явление, случайность. Все равно будет дороже. 

И общественные ожидания обычно оправдывались. ОПЕК бдительно стояла на посту нефтяных котировок. Правда, в ее картельном сговоре была одна особенность: первая скрипка и по добыче, и по качеству нефти принадлежала государствам Персидского залива, а ведущая партия – Саудовской Аравии. Чтобы восстановить позиции нефти, Эр-Рияд в критических случаях в несколько раз снижал добычу. Конечно, королевство всегда не особенно вдохновляло нести основной груз ради блага всех членов ОПЕК, но до поры до времени они с этим фактом мирились. 

За десятилетия выработалась даже своеобразная схема стабильности на энергетическом рынке. Если мировая экономика входит в зону спада, снижается спрос на нефть, ОПЕК в лице саудитов резко снижает предложение и статус-кво восстанавливается. Благо Персидский залив являлся долгие годы нефтяным пупом земли, чем окружающие его страны активно пользовались и процветали. 

А нефти-то в мире оказалась не так уж и мало, как думалось еще недавно. Судя по всему, и заканчиваться она не собирается в ближайшие полстолетия, возможно, и намного дольше. Дешевого сырья, действительно, относительно немного. Поэтому в 70-е, когда баррель котировался на уровне 3-5 долларов, многие месторождения осваивать было просто невыгодно. При такой цене альтернатив ближневосточному сырью, фактически, и не было. Но арабский мир, спровоцировав сорок лет назад энергетический кризис, они вбили первый гвоздь в свою уникальность экспортеров полезных ископаемых. Во-первых, развитый мир, традиционно являвшийся импортерами, засучил рукава и активно начал внедрять экономные технологии. Во-вторых, дорожающая нефть спровоцировала инвестиции геологоразведочные проекты, а также научную разработку новых способов извлечения углеводородов из-под земли. Причем такие проекты уже не казались фантастическими и бесперспективными с экономической точки зрения. Скажем, в 70-е казалось почти утопией качать черную жидкость с платформ на шельфе, что сегодня стало обычным и распространенным явлением. В-третьих, стали развиваться направления использования других источников энергии. Того же газа, который некогда был не столь популярным топливом, как нынче. 

Словом, углеводородный дефицит оказался истинным только для определенной цены и в конкретный отрезок времени. Расчеты, истинные несколько десятилетий назад оказались совершенно ошибочными в нынешнее время. Другой вопрос, что геология и энергетика отрасли очень инертные, для выхода на новые рубежи им требуются огромные инвестиции и долгие годы. Например, история знает случаи, когда Shell начинал в стране бурить скважины еще в 40-50-х годах, но находил перспективные нефтяные поля только через 20-30 лет. 

Словом, нет ничего удивительного, что на пересмотр добывающих принципов ушло несколько десятилетий. Процесс этот происходил не одномоментно, но постепенно энергетическая доминанта государств ОПЕК снижалась, а количество месторождений и добывающих стран постоянно увеличивалось. Конечно, картель и сегодня играет значительную роль на рынке энергетического сырья, но кардинальное снижение добычи той же Саудовской Аравией уже не дают столь значимого эффекта, как еще какое-то десятилетие назад. Их самоограничение уже не столько повышает цены, сколько снижает долю рынка арабской страны. 

Январь изобиловал самыми разнообразными предположениями, касательно объемов предложения нефти. То и дело появлялись данные из компетентных источниках о намерении ведущих поставщиков энергоносителей сесть за стол переговоров и договориться о консолидированной стратегии. Последним вербальным событиям, поднявшими котировки сырья выше 30 долларов за баррель, стало сообщение, что Россия и Саудовская Аравия готовы рассмотреть возможность самоограничения. Правда, как и все предыдущие информационные вбросы, официальные Москва и Эр-Рияд опровергли это сообщения. Правда, уклончиво отметили: мол, все возможно. При условии, что на жертвы пойдут все добывающие государства. А их слишком много, чтобы была возможность достигнуть какого-то соглашения, разделив по справедливости дивиденды от роста цен, но снижения поставок. Общая ситуация подсказывает: времена международных сговоров уходят в прошлое. Да, рынок душат и заставляют падать избыток предложение и слишком скромный спрос. Но инструменты былых времен уже не помогают в борьбе с этой болезнью. Поджимает сланцевая революция в США. В последние месяцы количество вышек, добывающей сырье по технологии гидроразрыва постоянно падает. Но они мгновенно вступят в строй, стоит только ценам немного качнуться в сторону роста. 

Нефть, пожалуй, один из самых загадочных товаров. Собственно говоря, и цена-то ее до конца не известна. Есть биржевые котировки. Но они отражают не реальную стоимость сырья, а лишь котировки фьючерсов. Очень интересный вид ценных бумаг: вроде бы она дает право владельцу на сырье, которое будет добыто через месяц или еще более долгий срок. Но баррели на самом деле никто не забирает: фьючерсы закрываются звонкой монетой через выплату разницы между ценой барреля, когда его приобретали и реальной, когда наступил срок его исполнения. Чисто спекулятивный инструмент, мало имеющий общего с реальностью. Собственно говоря, таких «нефтяных» бумаг в мире вращается в несколько раз больше, чем, собственно говоря, добывается углеводородов. Словом, цена барреля стала чисто финансовой категорией, которая не имеет ничего общего ни со спросом, ни с предложением, ни с объемами потребления. Впрочем, как и с себестоимостью. Биржевая цена барреля, прежде всего, зависит от финансовых рынках и денежного предложения, а точнее той части, которая способна выплеснуться на спекулятивные сырьевые рынки. 

В целом нефтедобывающая отрасль одна из самых секретных. Разных данных, таблиц, графиков и экспертных предположения публикуется великое множество. Но точные цифры остаются за кадром. Например, сколько стоит извлечение барреля из глубин земных? Государства Персидского залива хвастаются, что бочка им обходится чуть ли в один доллар. Российские профильные чиновники несколько недель назад похвастались: сибирские нефтяные промыслы выживут и при цене в 20 долларов, так как себестоимость, в зависимости от месторождения и некоторых иных параметров, составляет всего 5-15 долларов. Правду говорят или занимаются самоуспокоением? Или пытаются убаюкать бдительность конкурентов и потрепать их нервы? Ведь еще относительно недавно добывающие компании объясняли рост мировых цен на энергоносители логичным увеличением затрат. Мол, дешевая нефть заканчивается, приходится бурить все более глубокие скважины, углубляться в не самые удобные для добычи места – продвигаться к северным широтам, выходить на шельфы… Вдруг оказалось: что себестоимость-то «черной жидкости» не особенно-то и высока. Словом, терзают смутные сомнения в искренности представителей международного сырьевого сектора. 

Несомненно, в высоких деловых кругах курсирует определенная инсайдерская информация. Но вряд ли ее полнота и достоверность позволяют применять научно-обоснованные методы анализа и прогноза энергетического рынка. На него влияют, скорее, не определенные физические действия, а эмоционально-психологические. Ценами на нефть движет не добыча, а слухи. Вот последний пример: стоило только появиться предположениям о переговорах Эр-Рияда и Москвы и котировки поползли вверх. Хотя и первокласснику понятно: за каких-то пару-тройку дней ничего существенного произойти не могло. 

Энергетика и добывающая отрасли – одни из самых консервативных. Изменения в них происходят неспешно, незаметно, но со временем приобретают необратимый характер. При всех прочих проблемах, на дешевеющую нефть давят фундаментальные факторы. И уже не первый год. Если в 1972 году ее доля достигала 41,5% в мировом энергобалансе, в 2004 году – 48%, то потом пик был пройден и сегодня черный углеводород занимает всего 30-32% с прогнозом к снижению до 22% к 2050 году. 

Зато вперед вырываются газ, АЭС, плюс – возобновляемые источники энергии. Растет и доля угля. Некогда стратегический продукт для мировой экономики, в середине прошлого века он стал стремительно терять свои позиции. Но не исчез с горизонта. И сегодня его добывают около 8-9 млн. тонн и успешно продают. А совершенствование технологий постепенно избавляет его от надежно закрепившегося имиджа грязного топлива. Современные угольные станции уже не коптят, а по уровню выбросов и влияния на окружающую среду не особенно отличаются от альтернативных источников. Словом, уголь не исчез, просто потерял свои стратегические позиции и сегодня уже никто с замиранием сердца не следит за его ценой и котировками. 

Долгие годы нефть являлась доминирующим топливом по вполне не оригинальной причине: под него развивались многочисленные технологии. Один двигатель внутреннего сгорания давал неисчерпаемые источники потребления бензина и солярки. Но энергетический кризис 2000-х, грозно тряхнувший экономики развитых стран, заставил сильно призадуматься о надежности традиционного топлива. За десять лет очень многое изменилось: триллионы долларов были вложены в газификацию, эксплуатацию восполняемых источников киловатт, сберегающие технологии. Автомобильные двигатели перестали быть прожорливыми, а по планете начали расползаться оборудования для использования на транспортных средствах метана, гибридных силовых установок, электрических. Еще недавно на электромобили взирали как на конструкторские причуды. Но сегодня они стали реальностью, которая шуршит шинами по дорогам. Да, пока дороговат, но аккумуляторные батареи совершенствуются не по дням, а по часам. И если пару-тройку лет назад электромобили являлись уделом старт-апов, всегда отличавшимися чудаковатостью и оригинальными взглядами на технический прогресс, то сегодня уже каждый из международных автогигантов либо уже создал, либо находится на завершающей стадии конструирования «повозок» на электрической тяге. 

Автомобилестроение, на которое приходится львиная доля планетарного ВВП, рабочих мест и денежных оборотов не могут ошибаться. Более того, для промышленников уже даже очень выгоден переход на новую технологию. Продукцией с двигателями внутреннего сгорания потребители наелись через край. В последние годы продажи только падают. До поры до времени спрос еще стимулировался внедрением новых экологических стандартов, но и этот катализатор уже исчерпал свои ресурсы. Дальнейшее уменьшение выбросов из выхлопной трубы, несомненно, возможны, но слишком усложняют и без того уже непростую конструкцию машины. Соответственно, вырастут и цена, и издержки на эксплуатацию многократно. Массовый покупатель может не вытянуть дороговизну. Электромобили открывают новую эпоху, формирует новый спрос, который способен оживить заводы Старого света. Увеличивающиеся потребности в электричестве также провоцируют рост продаж соответствующего оборудования. Словом, если некогда фабриканты и нефтедобытчики находились в одной упряжке, то нынче их пути-дорожки начинают расходиться. Ибо даже дешевое топливо не способно кардинально повысить продажи традиционных средств передвижения. 

Об этом свидетельствуют и прогнозы. Косвенно, даже составленные специалистами ОПЕК. Они считают: до 2020 года спрос на нефть останется практически неизменной и будет крутиться вокруг 90 млн. баррелей в сутки. К 2040 году вырастет процентов на 10, до 100 млн. баррелей. А вот перерабатывающим предприятиям не позавидуешь. До 2015 года волей - не волей, под давлением конъюнктурных обстоятельств, придется ликвидировать до 2020 года мощности на 3,8 млн. баррелей. Спрос на традиционное горючее будет только падать. 

Дешевеющие углеводороды ввергли финансовые рынки в умопомрачительную панику. Все ориентиры, являвшиеся парадигмой несколько десятилетий, оказались перечеркнутыми в несколько дней. Инвесторы затаились, залегли на дно, нервозно рассуждая не как побольше заработать, а хотя бы как не потерять имеющиеся капиталы. Дешевый баррель, вопреки всем логическим выкладкам, пока не оживляет мировую экономику, а ввергает ее в новую рецессию. Биржевые индексы взяли четкий тренд на падение, деловая активность – ниже некуда, пессимизм липкой волной растекается, сковывая волю инвесторов… 

Сейчас экономика похожа на наркомана, который решил завязать с тлетворной привычкой, но его трясет в конвульсиях ломки. В острых конвульсиях мир переживает исчезновение дурмана высоких цен на ресурсы. Как ни удивительно, но их дешевизна не выгодна никому: ни экспортерам, ни импортерам. Если с последними все понятно: бюджеты добывающих государств трещат по швам, а некоторые из них находятся на грани самого настоящего банкротства, то промышленно просвещенная Европа тоже пока не испытывает восторга. Ведь напрямую или косвенно нефтедобычу по всей планете держат в своих цепких руках в ежовых рукавицах несколько транснациональных корпораций со штаб-квартирами в Лондоне, Амстердаме, Париже. Именно они совершают геологоразведку, разрабатывают технологии, поставляют оборудование. Дешевое сырье бьет по их капитализации разрушительнее крупнокалиберной артиллерии. Плюс резко снижается спрос в странах так называемого третьего мира. А ведь именно за их счет последние 20-30 лет удавалось расти буквально всем международным компаниям. Спрос на родине они уже давно удовлетворили. От классического кризиса масштабного перепроизводства их спасало только планомерное освоение новых рынков. Дорогие ресурсы обеспечивали платежеспособный спрос, который нынче сдулся вместе с нефтяными котировками. Да, дешевые энергоносители снижают себестоимость промышленных товаров. Но настолько ли значительно, чтобы кардинально увеличить спрос? Энергоемкость мирового ВВП колеблется в пределах 2-6%. Изредка, во времена пика стоимости нефти, оно прыгало до 10%, но мгновенно и неминуемо снижалось до своего нормального уровня. Кроме того, высокотехнологичные товары, которые дают основной хлеб ЕС и другим развитым странам, не являются энергоемкими. Поэтому на них дешевизна «черной грязи» почти никак и не отразится. Словом, при всех «минусах» изменения сырьевой парадигмы, выгоды совершенно не очевидны. 

Подливает масла в огонь и совершенно неожиданная политика США. Точнее – Федеральной резервной системы, совет управляющих которой повысил учетную ставку. Дорогой доллар только усиливает неразбериху и окончательно придавливает вниз падающие сырьевые цены. И теперь самый сакраментальный вопрос: сильная американско-мировая валюта вкупе со сланцевой революцией и снятия запрета на экспорт углеводородов – случайная совпадение или вполне сформированная и продуманная стратегия заокеанского финансового истеблишмента?! 

В конце концов, не один в год в недрах Республиканской партии зрела идеология, согласно которой чтобы успешно преодолеть все последствия мирового финансового кризиса необходимо спровоцировать очередной экономический катаклизм и, пользуясь своим приоритетным положением и в вооружении, и в валютной гегемонии, первыми выйти из этого цунами, пока весь остальной мир будет барахтаться в волнах рецессии. Пока пасьянс складывается в пользу этого предположения. В конце концов, именно с Республиканской партией, которая занимает большинство в парламенте. Доминирование на Капитолийском холме – мощное оружие в стране с полосатым флагом. По крайней мере, позволяет выторговать у президента-демократа уступки по ликвидации запрета на экспорт нефти, просуществовавший почти 40 лет. Да и логика ФРС поменялась после парламентских выборов. 

Впрочем, самое главное – последствия. Да, американские биржевые индексы находятся не на высоте, но дорогой доллар на фоне разваливающихся экономик остального мира выглядит привлекательной и чуть ли не единственной разумной инвестицией. Раньше с ним соперничали сырьевые товары. Но их праздник остался в недалеком, но уже историческом прошлом. 

Учитывая государственный долг США, который справедливо считается уже неоплачиваемым в принципе, убедительно заставляет страну искать все более хитроумные ходя, чтобы снова и снова становиться инвестиционной Меккой, абсорбируя денежные потоки со всего света. Фактически, только этот фактор позволяет Америке удерживать финансовую пирамиду, порожденную ее «отвязанной» мировой валюты. Причем до конца сложно сказать, кто больше озадачен поддержанием статус-кво: правительство с чиновниками или финансисты с Уолл-стрит. Для последних очевидно: как только США потеряет статус пупа земли, все финансовые транснациональные империи разметаются мелким бисером. Кризис, несомненно, не самое позитивное явление, но бытие так и не опровергло пословицу: ничто так не возвышает, как падение ближнего. Если с ипотечного обвала США так и не смогли возвыситься над остальной планетой, приходится прибегать к другому инструментарию. Пока в нефтяном обвале видится не позитив, а вакханалия, из которой мир выйдет совершенно другим. Возможно, даже очень не знакомый и не обычный. Но уж точно не таким, которым мы его знаем сегодня. 

А вы как думаете? 

volchkovvv@mail.ru