Поют все. Кто–то — когда идет по улице в хорошем настроении. Кто–то — стоя под колючими струями душа, за рулем автомобиля, слушая радио, в застолье... Да мало ли где может снизойти желание петь? Но есть те, для кого пение — профессия.
По длинным коридорам филармонии, где скрипки звучат за дверями или рояль на лестнице услышишь, я иду на встречу с художественным руководителем Государственного камерного хора Натальей Михайловой. Несколько раз видел ее на сцене, смотрел, как она дирижирует, но не предполагал, что будем разговаривать в ее кабинете. У коллектива юбилей, а разговор минорный, как погода за окном.
— Изначально наш коллектив назывался Минский камерный хор и создавался по образу и подобию Мининского московского камерного хора. Удивительная параллель — Мининский и Минский, — рассказывает Наталья Михайлова, прислушиваясь к голосам в репетиционном зале. — На тот момент, а это 1988 год, был студенческий молодежный коллектив под руководством Игоря Матюхова. Именно он собрал молодых людей, которые в свободное от учебы время приходили и музицировали. Я была в первом составе коллектива, будучи еще студенткой консерватории. Наши выступления тогда ждали, радостно принимали везде, где мы появлялись. Потом по нашему образцу начали создаваться камерные коллективы в больших и малых городах.
— Странно. 1988 год очень сложное время, тяжелое, а тут новый музыкальный коллектив создается.
— Представляете, в тот тяжелый период у государства нашлись средства и желание взять на баланс камерный хор, состоящий из 32 певцов. Сейчас Министерство культуры, которому мы подчиняемся, требует от нас оптимизации на двадцать пять процентов. То есть мы должны сократить коллектив, а гарантий, что повысится зарплата, нет. Если такая оптимизация произойдет, то камерный хор превратится в вокальный ансамбль. Репертуар изменится, ведь то, что можно спеть сегодня, уже не споешь. Многих совместных проектов уже не будет. Сокращенным коллективом не удастся исполнить мессы Моцарта, Баха, которые мы поем с камерным оркестром из Петербурга под руководством Дмитрия Зубова.
— Если тогда нашлись средства, то почему сегодня финансирование сворачивается?
— Этот вопрос меня волнует, но ответа нет. Знаете, может, на тот момент не было такой насыщенной музыкальной жизни, как сегодня.
— Наталья, а с чем связан такой всплеск интереса к хоровому пению в конце 80–х и начале 90–х годов?
— Много причин. Во–первых, коллектив камерного хора небольшой, мобильный, тонкий, динамичный, экспрессивный. А теперь народ пресытился. Привык к тому, что музыка ему дается легко и бесплатно. Она льется из всевозможных источников воспроизведения. Но не все понимают, что продукт должен создаваться, исполняться, записываться, а потом уже тиражироваться. Человек живет и не задумывается, что бы случилось, если бы в одночасье перестала звучать музыка? Это относится и к существованию коллектива. Исчезнет он — и несколько лет будет незаметно его отсутствие. Все будут продолжать жить старыми записями, слушать бессмертную классику. А кто станет исполнять новые произведения наших композиторов? И тогда опять придет время создания коллектива, но уже с нуля...
— Наталья, а вот я хорошо помню те годы, когда в каждых школе, училище, институте, при заводах, фабриках и ДК были хоровые коллективы, как детские, так и взрослые. Куда все это ушло?
— Не соглашусь с вами и с удовлетворением отмечу, что хоровые коллективы у нас есть и очень хорошего уровня. Они сейчас в институтах и университетах. Многие родители по давней традиции продолжают отдавать детей в музыкальные школы. Профессиональным скрипачом, трубачом, пианистом ребенок может и не стать, а вот в хоре будет петь точно. Да и желание продолжать заниматься музыкой у многих не исчезает. Хорошие коллективы часто выезжают на гастроли за границу, а это тоже стимул петь в хоре.
— Как менялся репертуар хора за двадцать пять лет существования?
— Были свои подъемы и спады, но не все зависело от времени, иногда изменения вызывали внутренние проблемы в коллективе. Сейчас, в юбилей, говорить об этом не хочется, хор не на пике своей формы, но это обусловлено общей ситуацией в нашей культуре.
Настоящий взлет и энтузиазм были в первые годы, когда работали на износ. Хотелось всем доказать, что мы лучшие. Первыми выехали за рубеж, и не в Польшу или Литву, а в Норвегию. Беларусь тогда не знали и очень удивлялись, что мы еще и петь умеем. Потом со своей программой оказались в Германии, где собирали средства для районов, пострадавших от чернобыльской катастрофы. Удивление и восторг от наших выступлений были неподдельными.
Сейчас живем одним днем, той интересной программой, с которой выступим на юбилейном концерте в Большом зале филармонии. Если сегодня остановиться в развитии, то подниматься будет очень сложно.
— Слушатели, публика, приходящая на ваши концертные программы, отличается у нас и за рубежом?
— Конечно! У каждого народа свой темперамент. В Эстонии принимают очень сдержанно, а потом признаются, как сильно им понравилось выступление. А во Франции и Германии принимают очень хорошо, восторженно... Особенно когда приглашают выступить хоровые общества. Там собираются те, кто понимает, что такое мастерство. Похвала таких знатоков повышает самооценку и дорогого стоит.
— А у вашего камерного хора есть постоянные слушатели, те, кто ходит на все выступления?
— Есть, но они не очень похожи на фанатов эстрадных певцов. Это люди спокойные, сдержанные, любящие музыку. Но я как дирижер стою к залу спиной и не всех знаю. А вот артисты рассказывают о наших поклонниках... Не так давно ездили с концертами по Минской области, выступали в деревенских клубах, так слушатели из деревень переезжали за нами из одного села в другое. Такое внимание и уважение, безусловно, радует, начинаешь понимать, что ты нужен.
P.S. Юбилейный концерт Государственного камерного хора состоится в Большом зале Белгосфилармонии субботним вечером. Со сцены будет звучать лучшее из спетого артистами за двадцать пять лет работы.
Советская Белоруссия №202 (24339). Пятница, 25 октября 2013 года.
