Семьдесят лет назад из радиоточек доносился голос Юрия Левитана и проникал в душу каждого, кто его слышал: «На Могилевском направлении наши войска продолжали развивать наступление и овладели городом Мстиславль, а также заняли более 500 других населенных пунктов...»
На Могилевском направлении
Оперативная сводка за этот день дает более подробную информацию: «На Могилевском направлении противник пытается закрепиться на выгодных рубежах, но под натиском наших войск вынужден оставлять одну позицию за другой. Развивая наступление, наши войска в течение дня заняли более 500 населенных пунктов, в том числе город Мстиславль, город Климовичи, город Костюковичи. Бойцы N–ского соединения, стремительно продвигаясь вперед, разгромили полк немецкой пехоты. Захвачены большие трофеи, в числе которых 26 орудий, склад боеприпасов, склады с зерном и военным имуществом. На другом участке наши подвижные отряды обходным маневром окружили и разгромили отступающую колонну войск противника. Захвачены пленные и трофеи».
Так дата 28 сентября навсегда оказалась вписанной в историю Мстиславля как день освобождения города от немецко–фашистских захватчиков. Освободили его во время Смоленско–Рославльской наступательной операции 344–я стрелковая дивизия под командованием полковника Страхова во взаимодействии со 196–й отдельной танковой бригадой, которой руководил подполковник Духовный, и 54–м гвардейским минометным полком майора Лавриновича 49–й армии Западного фронта.
Но прежде чем последний фашист был изгнан с мстиславской земли, мирному населению пришлось на себе прочувствовать все ужасы вражеской оккупации и отдать тысячи жизней во имя Победы. Два года и 75 дней длилась здесь фашистская оккупация. На фронтах Великой Отечественной воевали 15 тысяч жителей района, почти половина из которых так и не вернулась к родным и близким. 1.645 человек мирного населения были уничтожены фашистскими карателями, 866 юношей и девушек угнаны на принудительные работы в Германию. Две деревни — Ракитино и Шамово — дотла сожжены вместе со всеми их жителями.
Жуткие свидетельства военных лет
Несмотря на прошедшие десятилетия, время подбрасывает все новые страшные свидетельства войны. Буквально два года назад при проведении строительных работ по расширению производственных площадей ОАО «Мстиславский маслодельно–сыродельный завод» строители, выполнявшие работы по ведению канализации, наткнулись на человеческие останки — ковш экскаватора поднял их вместе с грунтом.
Строители сообщили о жуткой находке в районный военный комиссариат, а затем на место прибыл 52–й отдельный поисковый специализированный батальон Министерства обороны Республики Беларусь. В общей сложности поисковики подняли останки 185 человек.
Проведенная судебно–медицинская экспертиза показала, что останки принадлежат исключительно мужчинам в возрасте 18 — 40 лет. В черепах имелись пулевые отверстия, некоторые кости были обуглены, это значит, что трупы обливали какой–то горючей жидкостью и поджигали. Рядом найдено множество немецких гильз времен Второй мировой войны.
Из всего этого можно было сделать вывод, что останки принадлежат именно военнопленным, а не местному населению. Но кто эти люди? Когда и как погибли?
Поскольку документальных свидетельств казни найти так и не удалось, поисковики обратились за помощью к местным жителям и, сопоставив их воспоминания с имеющимися историческими сведениями, пришли к предположению, что расстрелянные красноармейцы могли быть военнопленными, которые строили в июне — сентябре 1941–го укрепрайон недалеко от деревни Печковка, где стоял немецкий 4–й армейский сборно–пересыльный пункт.
Свидетели тех событий рассказывали, что однажды видели, как пленных построили и погнали в сторону Кричева, однако решили, что их попросту отправили к другому месту работы. Страшная правда открылась только спустя семь десятилетий: на самом деле путь их окончился совсем недалеко от лагеря. Навсегда.
Позже, когда поисковые работы и исследования завершились, останки 185 советских военнопленных торжественно перезахоронили в братской могиле в городском сквере Мстиславля.
На детях фашисты «экономили»
Но погибали не только военнопленные. Мстиславль был оккупирован 14 июля 1941 года, и сразу в крупных населенных пунктах района, бывших центрах сельских Советов — Шамово, Курманово, Ходасах и других — разместились волостные управы, а при них — немецко–полицейские гарнизоны и полицейские участки. В самом Мстиславле гитлеровцы разместили военную комендатуру и полевую жандармерию. Культурные учреждения и школы фашисты превратили в казармы.
Начались аресты и убийства. Первыми жертвами стали партийные, советские, комсомольские и государственные активисты, семьи армейских командиров и политработников. Были расстреляны председатели сельсоветов, а также некоторые председатели колхозов с семьями. Казни проводились на глазах у населения, в городском сквере, а спустя некоторое время — на площади у пожарной каланчи.
Особенно жестоко обходились захватчики с еврейским населением, для которого сразу были введены знаки отличия — шестиконечная желтая звезда на спине. Некоторые евреи отказывались носить нашивку. С ними расправлялись в первую очередь.
Только в один день, 15 октября 1941 года, на западной окраине Мстиславля, в овраге между Замковой и Троицкой горами, расстреляно более 620 евреев. Людей собрали во дворе училища и зачитали им приговор. После этого вывели на улицу, построили по 10 человек в ряд и погнали к Кагальному рву, где ночью по приказу немцев были вырыты ямы. По показаниям очевидцев, людей заставляли раздеваться догола и плотными рядами укладываться в яму лицом вниз, после чего фашистские палачи проходили по рядам и расстреливали беззащитных людей в затылок. Следующих заставляли ложиться на тела только что убитых. Маленьких детей на глазах матерей ударяли друг о друга, грудных детей подбрасывали в яму на штыках — чтобы экономить пули.
Один из очевидцев событий в Мстиславле Александр Дроздовский, который во времена войны был ребенком, так пишет в своих воспоминаниях: «Все началось в один из весенних дней, ранним утром. Полицаи, набранные из подонков нашего города, начали выгонять из домов на улицу еврейские семьи, всех подряд, даже тех, кто не успел как следует одеться, предупредив, чтобы с собой брали только ценные вещи. Многие плакали, но послушно вливались в толпу, которую вели по улице за город вооруженные автоматами полицаи. Мы же бежали следом на расстоянии, а за городом спрятались за отрогами большого рва, в который привели обреченных. Им сказали раздеться и заставили копать общую могилу, а одежду и ценные вещи потребовали сложить в кучу, после чего выстроили людей на краю выкопанной ямы и начали расстреливать из автоматов. Дальше смотреть было невозможно! Мы скатились с косогора вниз и в ужасе от увиденного разбежались по домам.
А вечером пришел к нам Рахмиил Каган, брат моего друга Шайки, которому удалось убежать из дому, с просьбой спрятать его в склепе, в котором мы с его семьей когда–то скрывались от немцев. Конечно, мы такую возможность предоставили, хотя и здорово рисковали: кругом были развешены приказы о смертной казни за укрывательство евреев. Так и жил Рахмиил в склепе около двух месяцев. Вечером, когда темнело, я носил ему еду и питье. А вскоре оказалось, что не только он был в бегах, но и его сестра Сима, которая могла бы спрятаться где–нибудь в селе, так как не была похожа на еврейку, но она предпочла смерть и повесилась в своем пустующем доме.
Тем временем один из полицаев по прозвищу Петька Зеленок, живший на нашей улице, стал постоянно захаживать к нам «в гости». И первое, с чего он начинал разговор, это «Где вы прячете Рахмиила? Учтите, найдем — вам смертная казнь обеспечена!» Понятно, что мои родители о своем страхе сообщили Рахмиилу, который, оценив обстановку, принял решение уйти к партизанам. Поблагодарил нас за все хорошее и скрылся».
Белорусы, как могли, спасали соседей–евреев. Вот как описываются события тех дней в книге «Холокост на территории СССР. Энциклопедия»: «Бежали до расстрела из Мстиславля и выжили школьники 15–летние Аля и Миша Кудрявицкие. 56–летний сотрудник конторы «Заготутиль» Илья Малкин в ходе расстрела был ранен, вечером его вытащила из могилы белоруска: он ушел к партизанам. Дочерей фотографа Евселевича (Ясилевича) 14–летнюю Хаю (Анну) и 19–летнюю Мину (Нину) в день расстрела спрятала мать их школьных подруг сестер Васильевых. Под их именами они ушли из Мстиславля, затем были угнаны в Германию. Попыток помощи со стороны друзей и соседей было гораздо больше, но далеко не все они заканчивались удачно. Надежда Липицкая укрыла у себя школьную подругу Рысю Жиц в день расстрела. Ночью, несмотря на уговоры, она ушла к больной матери и на следующий день была расстреляна. Садовника Евсея Смоляка, 76 лет, прятали соседские дети Скулановичи. Но полицейский выследил старика, вытащил его из укрытия и расстрелял на месте».
Иногда помощь приходила оттуда, откуда ее совсем не ждали: одной молодой женщине немец позволил пройти за оцепление, сказав, что та совсем не похожа на еврейку. Другая женщина по дороге на казнь упросила немецкого офицера разрешить ей зайти в свой дом, чтобы взять вещи ребенку. Возможно, она обещала принести спрятанное золото или ценности. У дверей поставили часового, но женщина вылезла вместе с двухлетним сыном через окно в сад и сбежала.
Сопротивлялось население оккупантам и открыто. Мужчина, которого заставили в день казни копать могилы, убил конвоира лопатой, другие выкрикивали проклятия в адрес палачей и даже пытались нападать на них с голыми руками. Уже с осени 1941 года в Мстиславле действовало подполье: его участники переправляли к партизанам раненых, спасали молодежь от отправки в Германию, устраивали диверсии.
Полицаев на базарной площади повесить!
Избавившись от фашистского гнета, город требовал справедливого отмщения. Поэтому суды над фашистскими приспешниками начались задолго до окончания войны. Сохранились выписки из протоколов судебного заседания военно–полевого суда 58–й стрелковой дивизии 10 — 11 октября 1943 года в деревне Шамово.
В них говорится: «Иван Позняков, будучи бургомистром местечка Шамово, грабил и притеснял всех жителей. 2 февраля 1942 года в Шамово прибыл немецкий офицер Краузе с командой карателей. По его приказу Позняков объявил евреям приказ собраться с вещами для переселения в местечко Рясно. Когда все евреи — около 450 человек — собрались во двор волостной управы, немцы и полицейские стали их выводить группами по 30 — 40 человек на еврейское кладбище, что в 500 метрах северо–восточнее местечка, и там расстреляли в старой глубокой канаве. Стреляли всю ночь. В местечке до утра были слышны крики и плач детей. Обвиняемый Позняков показал, что самых маленьких детей не стреляли, а бросали голыми на снег и они там замерзали. Это же подтвердили в судебном заседании свидетели, которых утром согнали закапывать трупы: много детей оказалось без ранений, просто замерзших. После расстрела Краузе приказал оцепить кладбище, чтобы ни один случайно уцелевший не мог уйти. Утром пьяные полицейские делили между собой добычу — вещи и одежду убитых. В показаниях свидетелей упоминается несколько имен расстрелянных: Бас Лейб, его жена и трое детей, Шевелева и ее двухлетний ребенок, Воронрав Лейб, его жена и трое детей, Руман Жак, его жена, отец, мать, грудной ребенок, Флекин Блюм, его жена, мать, двое детей, Казаматников Лейб, его жена и шестеро детей».
Здесь же приводится и приговор, вынесенный полицаям: Ивана Познякова, Дмитрия Бобровского, Павла Шевцова — к повешению, Александру Ланько — 20 лет каторжных работ. Всего на базарной площади Мстиславля по приговору военно–полевого суда повесили четверых полицаев, но большинство из них были отправлены на каторгу.
Правда, не все виновные в гибели местного населения были осуждены сразу, некоторым удалось «раствориться» на просторах огромной страны. В городе хорошо помнят историю о том, как однажды житель Мстиславля, будучи в Украине, увидел на доске Почета одной из шахт Донецкой области портрет командира полицейской роты Ермоленко. К тому времени после окончания войны прошло уже почти пятнадцать лет. Однако справедливое возмездие все же настигло предателя, хотя и значительно позднее, чем могло бы: его судили и приговорили к смертной казни.
К сожалению, сегодня все меньше остается тех, кто мог бы рассказать нам, какой нелегкой ценой досталась Победа. Мстиславль — не исключение. Уже почти нет в живых ни воинов, которые освобождали город, ни свидетелей тех событий. Сейчас в районе проживают 44 ветерана Великой Отечественной войны. Самому младшему из них — 86 лет.
Юлия БОЛЬШАКОВА.
Фото Натальи МАНУСОВОЙ.
Советская Белоруссия №195 (24332). Среда, 16 октября 2013 года.
