В интервью интернет–сайту BNS командующий ВВС генерал Эдвард Мажейкис рассказал о реакции на инцидент с незаконным перелетом из Литвы и в Литву легкомоторного шведского самолета и, прямо скажем, удивил общественность редким бесстыдством. Оказывается, если его подчиненные банально проспали нарушение воздушной границы Литвы, то нарушения... вовсе и не было... Как в шутке: если вопреки метеопрогнозу идет дождь — не верь дождю! Понятно, что человек защищает честь мундира и свое кресло, но даже эта благая цель не предполагает такого цинизма. Впавший в раж генерал не щадит даже своих коллег из гражданской авиации, пытаясь за их счет оставаться в белых нарядах...— Что могут сообщить ВВС Литвы о широко обсуждаемом ныне инциденте — полете шведского самолета из Поцюнай к литовской границе и, как предполагается, далее в Беларусь и обратно?
— Мы наблюдали, как он взлетел из Поцюнай, потом исчез с радаров, потом вновь ненадолго появился. Мы видели его, но не сочли подозрительным. Сейчас можно говорить: «Как это вы его не заметили?» Но он не вел себя подозрительно, как и многие другие частные самолетики, летал в небе Литвы абсолютно законно. Хочу подчеркнуть, как ранее это сделала и министр обороны, что у нас нет никаких сведений о пересечении границы. Ни техническими средствами, ни пограничниками, которые, как правило, или слышат, или видят. Ничего не было. Инцидент произошел по ту сторону границы, в Беларуси. Об этом надо спрашивать представителей Беларуси, я не уполномочен комментировать их инциденты.
— Но была информация о том, что он нарушил какие–то правила воздушного пространства. Какие правила он нарушил и не вызвало ли это тогда каких–либо подозрений?
— Когда говорят о нарушении правил воздушного пространства, как подчеркивают служащие гражданской авиации, речь идет о проникновении в пограничную зону. На полет в пограничную зону надо получить разрешение ВВС. Если шведы планировали пересечь пограничную зону и лететь в Беларусь, то, конечно же, они этого не совершили, т.к. информации о том, что они готовятся лететь в пограничную зону, у нас не было. В таком случае опять же структуры гражданской авиации признают, что самолет был в Беларуси. Я признать этого не могу, судить об этом могу только по слухам. Александр Лукашенко для меня не национальный авторитет, мне как военному нужны точные доказательства: пересекал границу, вернулся через границу. Такой информации у нас нет. Если допустить, что самолет летел, то он нарушил правила, потому что в установленное время не подал заявку на пересечение пограничной зоны и границы.
— Но вы зафиксировали это? Не то, что он пересек литовско–белорусскую границу, а то, что находился в пограничной зоне?
— След этого полета заканчивается в пограничной зоне, потом исчезает. Это было зафиксировано. Такое случается довольно часто. Едва ли не каждую неделю один–два раза кто–нибудь залетает в пограничную полосу, не сообщив об этом. Это рутинные процедуры — мы разбираемся, пишем письма и пр. В данном случае мы также созванивались с гражданскими, выясняли, был представлен план полета или нет.
— Что нужно для того, чтобы ВВС начали реагировать? Каким должно быть нарушение?
— Пересечение границы. Это главный раздражитель, с которого начинает действовать вся система. Полет в пограничной зоне сам по себе еще не является поводом для тревоги в системе. Если мы фиксируем пересечение границы своими техническими средствами или об этом нам сообщают пограничники, мы начинаем действовать в режиме тревоги.
Прим. редакции: Так почему пограничники Литвы ничего не сообщили ВВС? Почему ВВС не зафиксировали нарушения? Генерал Мажейкис уходит в сторону от этих неприятных вопросов.
— Считаете ли вы как командующий ВВС, что этот инцидент повлечет какие–либо изменения существующего порядка или регламентирования? Что нужно изменить, чтобы такое больше не повторялось?
— Думаю, из каждой ситуации надо делать выводы. Одно могу сказать четко: мы не будем охранять воздушное пространство Беларуси. Это дело белорусов. Мы точно не собираемся укреплять свои позиции здесь, чтобы, не дай бог, никто не залетел.
— Но самолет летел и обратно...
— Но у нас нет никакого доказательства пересечения границы. Я бы не стал обманывать, если бы наши силы заметили пересечение границы летающим объектом. Тогда было бы ясно: чудес не бывает. Если он вернулся к нам, значит, должен был и вылететь. А сейчас нет ни «из», ни «в»...
Прим. редакции: Понять Мажейкиса невозможно. Кроме одного — генерал не только уходит от ответов, но и пытается запутать собеседника.
— Не кажется ли вам, что позиция, согласно которой должностным лицам можно что–либо утверждать только при наличии твердых доказательств, может навредить государству? Люди видят, что произошло, и делают свои выводы, а государство твердит, что этого не было?
— Заметьте, я не повторяю, что этого не было. Я говорю правду: у нас нет данных о пересечении границы. Я повторяю и буду повторять это, можете меня к стене пригвоздить — ничего другого я не скажу. Как частное лицо я тоже говорю: скорее всего, это было. Я могу это и сейчас сказать, когда вижу, сколько дополнительных фактов накопилось. Но опять–таки могу подчеркнуть, что данных о пересечении границы у нас нет. Нас больше интересуют влетающие в Литву воздушные суда, а не вылетающие. У нас нет границы советского типа, когда никого не выпускали.
— Если бы сегодня этот самолет повторил свой полет, мы опять бы ничего не увидели? Или могли бы его увидеть?
— Меня бы наверняка проинформировали, если бы Литва накупила новых радаров или на границе с Беларусью повесила аэростаты. Меня удивляет наша провинциальность и представление о мироустройстве по белорусской или советской модели. Мы считаем, что в Литве все должны получить письменное разрешение военных на пересечение границы. Чтобы, не дай бог, не нарушили границу. Откровенно говоря, а что случилось, если он нарушил границу? Небеса разверзлись, белорусское государство дрогнуло или в литовском государстве что–то стряслось? Ничего. Человек даже может заблудиться. Такое и с пилотами случалось. Летят в одно государство, потом разворачиваются и возвращаются обратно. Даже в нашей 22–летней истории независимости такое бывало.
— Последний вопрос. Как вы считаете, может, наши госструктуры потеряли координацию? Военные говорят осторожнее, Администрация гражданской авиации — смелее, они позволяют себе делать больше выводов. Это не навредит?
— Как я уже говорил, есть структура, которая пытается привлечь к ответственности. Это гражданская авиация. Поэтому они и говорят больше. Со стороны военных здесь не было никакого нарушения. Если бы заметили пересечение границы, нарушение было бы большим. Мы видели, что самолет немного задел пограничную зону и затем пропал. Может, он повернул назад, спустился на малую высоту, что вполне допустимо и легально. С точки зрения «разрешено–запрещено», «законно–незаконно», по мнению военных, особых нарушений не было. Поэтому и реакция может быть разной. И задачи у нас разные.
Да, большего бесстыдства, чем это «интервью», найти трудно. Лицемерие генерала не поддается описанию. Как это так? Неизвестный самолет (самолетик) пересек (дважды!) границу Литвы, а генерал Мажейкис считает, что это ЧП лишь украшает его ведомство. Понятно («СБ» об этом писала!), что совсем не обязательно пулять в каждый заблудившийся самолетик, но отрицать очевидное и так цинично защищать свою «задницу» могут только люди, имеющие отдаленные представления об офицерской чести. И если в РБ за аналогичный «стиль» ряд высших офицеров, также «не заметивших» чужой самолет, поплатились должностями, то в Литве некоторые высокопоставленные господа продолжают изображать из себя слепоглухонемых. Их дело, конечно! Но все равно — некрасиво...
Максим ЗУБОВИЧ.
