Жить - трудно. Особенно если алчно. Потому что, как ни стремись к большему, жизнь все равно сводится к элементарному: тарелке супа, телевизионной "тарелке" и жалобам на судьбу. Хотя жаловаться, если откровенно, есть-таки на что. Культурный слой у нас тоненький и рыхлый, опереться на него - так, чтобы крепко на две ноги и всей грудью под ветер, - трудно. Нет-нет да и теряешь равновесие и - бултых в грязь, которая называется "местной почвой" и "особенностями современного развития". Иногда мне кажется, что большую часть жизни большинство так и проводит - на четвереньках в ленивой возне с тяжкими природными условиям. Или с собственными природными рефлексами. Жестокие эти позывы сродни потопу или засухе. Когда они подступают к человеческим легким, где, по некоторым данным, обитает душа, то вытесняют оттуда весь кислород. И вот уже нечем дышать, не о чем говорить, ничего не хочется слушать. Изнутри только и раздается, что элементарные бульканья: жалобы на судьбу, на скудный рацион телеящика, на маловитаминную обеденную тарелку. Да, растительно жить скучно... А одухотворенно - трудно. У нас слишком тоненький культурный слой... Правда, культурный слой - это не только писатели, это еще и читатели. Круг замкнулся. И мы в нем, как мухи в янтаре. Кто поможет нам, иссякающим, но равнодушным к себе, голодным, но ленивым, растерянным, но пресыщенным? Никто. "От здешнего надо лечиться здешним". И самим.Так думала я, прочитав (проглотив взахлеб) новый роман Елены Поповой "Восхождение Зенты". Предыдущий лирический абзац, естественно, не краткий пересказ сюжета ее первоклассной, яркой и добычливой прозы, а кроткий вздох после хорошей книги, вроде исконного: "Это мы, Господи!" Роман известной белорусской писательницы и драматурга я прочитала в московском журнале "Знамя". Когда на свет рождается настоящая литература, ей не надо организовывать судьбу - все складывается само собой. Рукопись романа Елена Попова отослала в Москву в конверте - безо всякой протекции и предварительных телефонных разговоров. Москвичи, конечно, братский нам народ, но все равно мы для них уже 10 лет как иноземцы. Посылать вот так им роман было огромным риском: можно было напороться на глухое молчание, а оно ранит не меньше, чем критическое слово. Но через два месяца Поповой позвонили: "Нам понравилось". Вскоре роман вышел в свет ("Знамя" N 4, 2000 г.).
"Кто знает, что такое слава?" - вопрошала когда-то Анна Ахматова. В какой-то степени это, конечно, миф. Тем более если речь идет не о хоккее и эстраде, а о серьезной литературе. Однако приятно, что высоковольтная дуга интеллектуального напряжения, традиционно и мощно соединяющая Москву с Западной Европой, иногда захватывает и наш Минск. Пьесы Поповой уже больше 5 лет ставятся в Германии. Она - единственный автор из стран СНГ, кто вошел в антологию "Женщины - писательницы Центральной и Восточной Европы", изданную в Лондоне в 1999 году. Теперь - роман. Еще не остывший, можно сказать, от домашнего компьютера печатается в Москве. И это, уверена, только начало его большой "биографии"... Конечно, плодородный слой общества - такое дело... Он растет и уплотняется очень медленно. Но, в принципе, это ведь не результат, а процесс, верно? Как восхождение... Здесь главное - не останавливаться.
- Лет 6 назад, когда вы получили 1-й приз на Европейском конкурсе драматургии за пьесу "Баловни судьбы", западный интеллектуальный мир откровенно интересовался нашим постсоветским психологическим надломом, и вы с пьесой, как говорится, "попали в яблочко". На какой волне этот интерес существует сейчас? И не потух ли он вовсе?..
- Судя по тому, какое большое количество фестивалей искусств с участием стран Восточной Европы и поныне проводится в Германии, интерес к нам есть, он продолжается. Хотя и без ажиотажного налета, как некогда. Зато более профессиональный, что ли. Я как патрон Боннского фестиваля драматургии от Беларуси это очень отчетливо ощущаю. "Что есть у вас, чего нет здесь?" И не соломенные куклы, рушники и цимбалы их интересуют, хотя и то, и другое, и третье имеет полное право на существование и занимает свое достойное место. Интеллектуалов на Западе интересуют прежде всего наши достижения в искусстве и философии. И ведь действительно - мы обладаем колоссальным багажом социально-политических потрясений и переустройств. Мы, пожалуй, даже искушеннее, чем они, в постижении человеческой личности, правда? Благодаря политическим экспериментам над сознанием человека мы накопили немалый внутренний, лабораторный опыт жизнестроительства. Естественно, от нас ждут его осмысления в искусстве. Ждут взлета...
- Взлет задерживается, увы... Не экономические ли условия тому причиной?
- Я думаю, нет. А как тогда быть с Латинской Америкой? Как объяснить их гигантские достижения в искусстве, литературе?
- Скажите, а в этом остром интересе к нам разве нет налета политической экспансии?
- На фестивалях полно журналистов, и, конечно, они в разговорах тянут на политику. Момент тенденциозности присутствует, что закрывать на это глаза? Борьба с коммунизмом продолжается, и наших писателей достаточно откровенно ангажируют вступать в политические разговоры. Но я в этом смысле для них кадр малоинтересный. И там, и здесь, дома, я ухожу от политики в свободу творчества. Я говорю об искусстве. Мне - провокационные вопросы, а я - опять об искусстве. Впрочем, политика на фестивалях - это действительно только налет. Не на ней крепятся связи, а на уважении и неподдельном интересе к нашей стране, народу. И это, по-моему, свидетельство большой духовности с их стороны.
- Энергии и дотошности западного интеллектуала я всегда удивлялась. Может, это от перенасыщения, которое проникает и в духовную сферу? Все время требуется новая пища для ума...
- Я так не считаю, что их интерес к нам от перенасыщения. Жизнь - она везде жизнь, и Германия сейчас не кажется мне суперпроцветающей, как когда-то ФРГ. После объединения у нее свои проблемы, свои очень сложные внутренние процессы. Вот как у нас: богатая страна СССР перед лицом мира оказалась вдруг убогой неудачницей. Нам с вами легко ли это пережить и впустить в сознание? Так и у немцев. Великая нация, нация философов и поэтов, нация, которая всегда влияла на мировую политику, пережила сначала огромное унижение фашизмом, а потом раздробленностью. И нынешнее внутреннее состояние Германии я бы назвала моментом искупления.
- "Нельзя простить зло, которое один человек или один народ причиняет другому. Его можно только изжить. Изо дня в день, из года в год, каждое утро поворачиваясь на восток и прося прощения у будущего дня, каждый вечер поворачиваясь на запад и прося прощения у дня прошлого".
- Да, это цитата из "Восхождения Зенты"... Изжить, искупить... Знаете, я, может, покажусь сейчас несколько несвязной, но вспомнила пару эпизодов из будничной жизни Боннского фестиваля и хочу их вам рассказать. Вы понимаете, что такое мероприятие - это большие субсидии. А они, надо сказать, с каждым годом уменьшаются. И тем не менее... Громадный Бонн, пьесы идут на разных площадках, нас всех развозят к началу представлений на большом автобусе. Театр, куда мы направляемся, находится в центре, но на узкой старинной улочке. Автобус, эта "коломбина", ну прямо как рыба-кит в ванне. Его бы остановить в начале улицы, где можно спокойно развернуться, и выпустить нас - до театра ведь метров 30, это не расстояние. Да мы бы и 500 метров пешком прошли! Нет! Автобус все-таки въезжает на улочку и подвозит нас как можно ближе к зданию, чтобы людям было удобно. Педантичность, говорите?.. А я считаю - уважение. Вторая история - буря. В конце фестиваля в прошлом году в Бонне случилась большая гроза. От немыслимой силы ветра на наш летний шатер под парусиновым куполом свалилось громадное дерево. Шатер был своего рода штаб-квартирой фестиваля: там и кормежка наша происходила, работали буфеты круглосуточно, а также заседания, обсуждения, читки пьес молодых драматургов. В тот день там как раз присутствовал наш драматург Сергей Ковалев. И вдруг - авария. Без жертв, но электричества нет, ну и так далее. А впереди - заключительные мероприятия. Что же вы думаете? В течение нескольких часов весь фестиваль был перенесен в другое здание. Оно было оборудовано, украшено, и работа пошла своим чередом. Я понимаю: капиталистическая организация труда, но подчеркиваю: сложностей и проблем у них немало, а уважения к людям больше, чем у нас.
- Прежде всего уважения к себе... У нас этого "витамина" в национальном организме все еще недостаточно.
- Нота нытья и вечной жалобы вообще присуща нынешнему этапу славянской культуры. На фестивале, где очень масштабный фон, огромное количество спектаклей из разных стран, она звучит особенно отчетливо. И, возможно, разочаровывает зрителей. Ну и действительно - сколько можно? Барселонский театр привез спектакль о Сальвадоре Дали, итальянский - о маркизе де Саде, московский театр Олега Табакова "Табакерка" - опять о несчастных и заброшенных. Опять убогий русский народ... Ну нельзя так долго эксплуатировать эту жалобную ноту! Мы - нормальные страны, нормально живем. Беднее, ну так что ж? Трагедия потребительства так разъела нам сознание, что мы стали беднее мыслить? И потом это уже никого не трогает. Не та пора, будем реалистами. На улицах Бонна русским музыкантам и артистам уже никто не подает... Лена, надо быть самодостаточным. Ощущать, что центр тяжести - в тебе. И будешь востребован и уважаем. Лучшее всегда берется миром... Не надо ни комплексовать, ни кичиться: шапками Запад, конечно, не закидаешь. Но опять же - унижения у нас чисто бытовые, верно? И лет 20 назад интеллигентные люди не страдали так откровенно всего лишь от того, что где-то у кого-то есть лучший пылесос. Кстати, западное общество от перепроизводства и перепотребления ощущает себя, как в ловушке, - этот вирус не так безобиден, как кажется. Словом, не надо пессимизма. Уехать - самый легкий путь.
- Надо отдать вам должное: вы работаете с завидной энергией и постоянством. Кажется, недавно в Минске вышла книга ваших пьес, да? Ну и, конечно, ваш первый роман в Москве... Думаю, он наделал много шума - в хорошем смысле. А пьеса "Завтрак на траве", кажется, номинировалась на премию "Антибукер"... Разве это не достижения?
- Мне и в голову не приходит обольщаться на свой счет. У меня довольно много пьес до сих пор не поставлено. Но - что правда, то правда: жить и изучать жизнь мне очень интересно. Несмотря на то, что белорусский театр, на мой взгляд, переживает период затухания. Произошел сбой... Причина?.. Видите ли, эстетические ценности еще никому не удавалось заменить только национальными интересами. Мировоззренчески это неграмотно. Эстетика важнее. Неплохо бы встряхнуть театральную жизнь, пустить поток молодежи. У нас же пока - Вандея интеллектуальной перестройки: консерватизм, тенденциозность, узость взглядов, желание удержаться на своих местах.
- Говорят, нет молодых драматургов, молодых режиссеров...
- Так не бывает. Нет конкретно в данном месте, потому что нет поощрения, заинтересованности. И довольно много унижений. У нас в творческой среде своя "капиталистическая страна". Чтобы выжить, надо иметь хватку... И тянется это с советских времен. "Почва" истощена и стала неплодотворной.
- Ну а как вы сами-то соперничаете и выживаете в мужском мире? Вы даже в своей семье - в меньшинстве. Муж - известный художник Григорий Нестеров, сын - будущий художник...
- Если иметь в виду кошку, то нас в семье все-таки - два на два. А вообще я самоизолирована (я имею в виду общество, не семью). А как иначе? Да, у нас не Москва, у нас - засилье мужчин, что в политике, что в культуре. Но, с другой стороны, феминизм не прижился нигде. Это признается самими женщинами: феминизм - способ сделать карьеру и заработать на этой идеологии дивиденды для себя самой. Женщина не в силах выдерживать огромную конкуренцию, перегрузки... После "Восхождения Зенты" я, например, попала в больницу. Год в романе - это не шутки, энергию ведь отдаешь колоссальную, становишься хрупким... И потом не забывайте: у женщины контакты всегда более ограниченны, по поводу нее в обществе существует больше предубеждений - что в Минске, что в Москве. Да, я училась в Литинституте в Москве и знаю этот город и люблю - сгусток интеллекта! Но и Евтушенко прав: "Я знаю, мир этот жесток, как Москва, когда она снегом заметена..." Много разочарований. Но все-таки не все продается. Воздух культуры там присутствовал и присутствует. В моем сознании я вообще не противопоставляю жизнь прежнюю и теперешнюю. Растение идет от корня. Жизнь - она цельная, она идет из прошлого в будущее.
- Так и хочется продолжить абзацем из "Восхождения Зенты": "Мы живем там, где осуществляются мечты. Осуществляются - это не значит осуществились. Мечты - это не результат. Мечты - это процесс. Это направление вектора. Это как восхождение".
