Cитуация в нашей экономике остается сложной. Каковы глубинные причины кризиса на валютном рынке? Какие ошибки и просчеты были совершены в прошлом? И самое главное: что делать сейчас? Какие меры следует предпринять, чтобы в будущем ситуация не усугублялась?
Обсудить эти актуальные вопросы в конференц–зале «СБ» мы пригласили Георгия Петровича БАДЕЯ, председателя правления Бизнес–союза предпринимателей и нанимателей им. М.С.Кунявского, Александра Владиславовича ГОТОВСКОГО, заместителя директора Центра системного анализа и стратегических исследований НАН, Георгия Васильевича ГРИЦА, заместителя председателя Белорусской научно–промышленной ассоциации по инвестиционной и инновационной политике, Павла Владимировича ДАНЕЙКО, административного директора Белорусского экономического исследовательско–образовательного центра (BEROC) и Александра Федотовича КАЛИНИНА, председателя Белорусского союза предпринимателей.
«СБ»: Проблемы, как видим, не только у нас. С кризисом столкнулись такие страны Евросоюза, как Греция, Португалия и даже Италия. Это государства с достаточно либеральной рыночной экономикой. В то время как нас частенько упрекали в недостаточной рыночности. И это называлось одной из причин кризиса. Однако очевидно, что кризисам подвержены разные экономические системы. Но давайте все–таки попробуем разобраться, в чем специфика нашей ситуации, наших трудностей.
Г.Гриц: Если проанализировать последние официальные высказывания, то ответ можно сформулировать так: мы жили не по средствам. Государство слишком много тратило на различные социальные программы. С другой стороны — деньги тратились не только на них, но и на развитие, модернизацию производства. Но насколько эффективными были все эти траты? Разве может не насторожить такая цифра: 52 процента предприятий, получивших от государства в прошлые годы колоссальную финансовую поддержку, не вышли на заданные показатели?
Кто не согласен с моей интерпретацией, может меня критиковать.
А.Калинин: А зачем критиковать, я согласен. Мы столько лет аккумулировали половину ВВП в руках государства, тем не менее не смогли наладить механизм эффективного использования этих денег. Если сравнить наш кризис с кризисом в ряде стран Евросоюза, то там тоже правительство жило не по средствам. Но нашего кризиса вообще могло бы не быть, если бы у нас доля малого бизнеса была намного выше. В чем секрет экономического «чуда» Японии, Германии, Сингапура, Южной Кореи? Мне кажется не случайным, что все эти страны входят в первые 30 с наиболее благоприятными условиями для развития бизнеса. Эта та заветная тридцатка, куда, как сказал Президент, нужно стремиться Беларуси. Но того, что сделано и планируется сделать, еще явно недостаточно, чтобы попасть в эту тридцатку. У нас до сих пор очень высокая налоговая нагрузка на производителей. И наш госаппарат, по моему мнению, очень неэффективно использует собранные деньги. Я уже не говорю о том, что он отнимает средства у хорошо работающих конкурентоспособных предприятий и отдает их на поддержку плохо работающих. Не снят еще довольно–таки существенный ряд заградительных мер. По–прежнему огромные штрафы, которые пугают людей, желающих заниматься своим делом. И потому у нас доля малого бизнеса совсем невелика. А в тех странах, которые находятся в тридцатке, доля малого бизнеса в экономике доходит до 90 процентов. У нас же основная опора на крупный госсектор. Который, кстати, постоянно наращивал промежуточный импорт. Часто интересы менеджмента среднего звена предприятий госсектора прямо противоречат интересам экономики страны. Здесь тоже надо еще разбираться. Зачем они постоянно закупают по импорту многие вещи, которые легко можно купить здесь в стране? Изготовить силами нашего малого бизнеса.
«СБ»: Александр Владиславович, а каково ваше мнение по поводу причин сложившейся в экономике ситуации?
А.Готовский: Давайте не будем путать боб с горохом. Не первый год мы живем в этой экономике. Живем с этой структурой экономики, с опорой на госсектор и с небольшой долей малого частного бизнеса. Такая ситуация была и в 90–х, и в 2005 году, когда положение в экономике было очень хорошее. Вопрос: почему именно весной 2011 года произошли те события, о которых мы сегодня говорим? Здесь прозвучала фраза, что мы жили не по средствам, из–за этого и возник кризис. Тогда вопрос такой: а откуда взялась вот эта жизнь не по средствам? Ведь у нас и до этого были проблемы с отрицательным сальдо в торговле. А проблемы такого порядка, как сейчас, возникли только в 2011 году.
Все мы знаем, что наша экономика не располагает в достаточном количестве собственными ресурсами. Получается так, что, если мы пытаемся активизировать экономические процессы за счет повышения внутреннего спроса на отечественную продукцию, нам все равно, пусть и меньше, чем для прямого импорта, нужна валюта. То же самое и с нашими инвестициями. Если мы сами строим у себя какие–то объекты, понятно, что не все комплектующие, не все оборудование мы используем свое. Часть из них приходится импортировать. Поэтому при планировании роста производства, в том числе и экспорта, мы должны считать, насколько при этом вырастет потребность в импорте, чтобы не переступить определенную грань.
«СБ»: Кстати, проблема отрицательного сальдо внешней торговли у нас ведь хроническая. Превышение импорта над экспортом наблюдаем из года в год.
А.Готовский: Да, проблемы с отрицательным сальдо у нас были и раньше. Но тогда мы их решали, не используя валюту из госрезервов. Брали кредиты. К 2010 году у нас сложилась несколько иная ситуация. Пытаясь нарастить внутренний спрос, мы не рассчитали, что у нас не хватит валюты на прямой и косвенный импорт. Ситуация усугубилась из–за определенных эмиссионных инструментов... Ведь 2010 год был последним годом пятилетки, и мы хотели выполнить запланированные показатели.
П.Данейко: Жили год, два, три, пять не по средствам, наращивали объемы, а потом все... Когда–то нужно платить по счетам. Я понимаю, что действия государства были вызваны благими побуждениями. Что в том плохого, если доходы населения постоянно растут? Это хорошо. Но этот рост не был адекватно поддержан ростом эффективности экономики. Ее качественная составляющая у нас с каждым годом постоянно ухудшалась. Доля товаров с высокой добавленной стоимостью в экспортной корзине у нас постоянно снижалась на протяжении многих лет. Мы много чего производили, но зарабатывали на этом очень мало. И в первую очередь потому, что на внешних рынках постоянно снижалась конкурентоспособность наших товаров. Мы отставали в этом направлении от всех наших соседей. Почему так происходило? Если очень коротко, то потому, что мы многие годы убивали на собственном рынке полноценную конкуренцию. А сегодня нам крайне необходимо создавать такую систему мотивации и структуру экспорта, которые обеспечат Беларуси долгосрочное и устойчивое развитие.
Г.Бадей: Я согласен с тем, что мы жили не по средствам. Но это результат. А в чем причина? Да, мы хотели жить, как при капитализме. А работать — как при социализме. Мне посчастливилось побывать в Японии в составе делегации Минтруда в начале 90–х. Интересно, что японцы работают по 42 часа в неделю, тогда как согласно рекомендации МОТ средняя продолжительность рабочей недели должна составлять 40 часов. Во–вторых, японцы, имея двухнедельный отпуск, практически никогда полностью его не берут. Отгуляют неделю — и на работу. В–третьих, японцы очень бережливый народ. Все они стараются иметь какие–то сбережения и инвестировать их в свою компанию. Так вот нам, чтобы жить, как японцы, нужно и относиться к работе, как относятся к ней они. И чтобы у нас работали механизмы мотивации: искать новое и использовать его в производстве.
«СБ»: Ну что ж. С причинами вроде бы разобрались. Давайте теперь перейдем к главному вопросу: что делать? И конкретно: тема, которая сейчас постоянно на слуху. Что нам сегодня делать с курсом рубля? Одни утверждают, что нужно обеспечить установление равновесного курса и сделать иностранную валюту доступной. Другие говорят: что толку от установления равновесного курса, если у Нацбанка пока нет в достаточном количестве валюты, чтобы поддерживать рубль?
Но неопределенность с курсообразованием оказывает очень серьезное влияние на состояние всей нашей экономики. Какие есть соображения на этот счет?
А.Калинин: Это действительно очень серьезная проблема. Нужно прежде всего принять все необходимые меры по установлению единого курса валюты. Мы понимаем, что быстро сделать это нельзя, но делать нужно. Я считаю, что в данной ситуации должны быть открытые торги валютой с одновременными действиями по сближению курсов.
«СБ»: А где взять эту валюту, чтобы она появилась на торгах? Она же уходит на погашение текущих платежей.
П.Данейко: Если мы делаем девальвацию с фиксированным курсом, то у нас обязательно должен быть резерв, чтобы поддерживать его. А так нет смысла устанавливать курс, который абсолютно абстрактный, ничем не подкрепленный. Но если мы устанавливаем плавающий курс, тогда необязательно иметь резервы для его поддержания. Понятно, что на первом этапе амплитуда колебаний курсов может быть достаточно большой. И также понятно, что в это время экономику будет постоянно из–за этого лихорадить. Но чем быстрее мы пройдем этап сближения курсов, тем быстрее и эффективнее заработает экономика... Я уверен, что после установления единого курса нас ждет в следующем году очень бурный экономический рост. Если осенью будет проведен еще один этап девальвации. В этом году мы пока еще будем расплачиваться за прошлые ошибки, а в следующем пойдет рост.
Г.Гриц: В экономической практике есть такое понятие, как «риски». Любое действие, даже хорошо, казалось бы, просчитанное, все равно несет определенные риски. Манипулируя такими понятиями, как «валютный курс», «курсообразование», мы должны понимать, что за этими абстрактными понятиями и цифрами стоят люди. Так вот, если установить сегодня курс по самой верхней планке, пока рынок не насытится, а потом его снижать или установить низкий, а потом его повышать по мере спроса, думаю, наши слабозащищенные слои населения спасибо не скажут. Ведь валютный курс сразу отразится в ценах импорта...
По этому вопросу у меня однозначное мнение: Национальный банк должен возобновить валютные интервенции на валютной бирже! Конечно, эти действия должны быть просчитаны. Должны быть адекватны тем ресурсам, которые есть. Но если вопрос курсообразования национальной валюты отдать на волю рынка, то есть спроса — предложения, то можем столкнуться с очень серьезными проблемами. Могут возникнуть спекулятивные угрозы для денежно–кредитной системы страны в целом.
А.Готовский: Позвольте не согласиться с вами по поводу цен импорта. Мы все здравомыслящие люди и знаем, что на рынке всегда пересчитывают не по курсу Нацбанка, а выше. Например, по 6 тысяч за доллар или по 6.500. Теперь даже и выше. Но в магазине–то курс другой! Я говорю это на примере завозных товаров. Цены выросли в пропорции большей, чем изменился курс. Даже на «черном» рынке. Почему? А дело в том, что в стоимость товара, кроме курса, заложена еще и плата за все обходные пути для приобретения валюты. Там заложены и риски, и все остальное. А в результате, не признавая даже теневой курс, имеем ситуацию, когда потребитель оплачивает товар по более высокому. Поэтому консервация неопределенности с валютой ведет к необоснованному росту цен. Поддерживается иллюзия, что все нормально, ситуация стабилизировалась. А в результате мы несем не только материальные издержки, но и социальные.
П.Данейко: Тем самым порождается и стимулируется ложная инфляция.
Г.Гриц: Вот я и говорю, что Нацбанк должен что–то делать. Нужно предпринимать какие–то меры...
П.Данейко: Георгий Васильевич, мы с Александром Владиславовичем говорим, в принципе, то же самое. Разница в том, что нужно делать очень быстро. Не отпускать на самотек. Чем дальше откладывать, тем выше издержки, тяжелее последствия.
«СБ»: Кроме выхода на единый курс, какие еще первоочередные меры нужно принимать?
Г.Гриц: Я считаю, что сейчас одной из важных проблем является проблема самозанятости населения. Нужно предоставить возможность людям обеспечивать свое существование. А на уровне макрореструктуризации экономики нужно определить приоритеты дальнейшего развития, исходя из имеющегося в стране потенциала, исходя из имеющихся ресурсов. Нужно четко представлять две вещи. Условно говоря, как жить завтра и что делать лет через пять.
«СБ»: А с точки зрения бизнеса какие нужно принимать меры сегодня?
А.Калинин: Все записано в Директиве № 4, просто нужно выполнять. Нужно создавать конкурентную среду. А это невозможно без изменения структуры управления госсектором. Я уже говорил, что интересы ведомственные очень часто противоречат интересам общегосударственным. Нужно провести широкую приватизацию мелких и средних предприятий. Ведь почему, несмотря на призывы к бизнесу заниматься производством, он не развивается в этом направлении? А потому, что у бизнеса нет своих производственных площадей. А вот у убыточных госпредприятий, которые живут за счет господдержки, они есть. И еще очень сильно тормозит процесс высокая налоговая нагрузка.
П.Данейко: Я считаю, что сегодня у нас две первоочередные задачи. Срочно нужно сбалансировать курс рубля и снять все барьеры для обеспечения самозанятости населения. Нужно снять все ограничения, которые мешают людям работать и зарабатывать. Например, убрать норму, которая запрещает ипэшникам нанимать людей со стороны. Мы уже сегодня видим, что освобождается масса людей с предприятий, которые были ориентированы на импорт.
«СБ»: А где они трудоустраиваются?
Г.Гриц: Пока нигде. Работают на дачах, загорают на пляже. А вот чем они будут заниматься в октябре, ноябре — большой вопрос.
П.Данейко: Мне кажется, что у нас преувеличены страхи перед безработицей. Если реально будут включены механизмы стимулирования развития частного сектора, малого бизнеса, проблемы большой здесь не будет.
Государство часто работает, как хозяйственник, а не как экономист. Государство старается стимулировать инвестиции в госсектор, инвестиции идут туда. Но это же не вся экономика. А частные предприятия–экспортеры, они что, валюту не зарабатывают стране? Если наша экономика ориентирована на экспорт, почему не помогать всем экспортерам его развивать? Непонятно.
То есть наше государство поглощено управлением имуществом госсектора, оно поглощено проблемами хозяйствования на каждом предприятии — от мала до велика. А в результате в экономике у нас дефицит государства как рулевого экономики, как разработчика эффективных правил игры.
Но есть, конечно, и примеры успешных действий. Это создание Парка высоких технологий, например. Я вообще считаю, что нам нужно создавать программу поддержки тех производств, которые не используют импортного сырья и материалов.
А.Готовский: Понятно, что мы должны создавать условия для развития экономики по самым разным направлениям. Это одна задача. Другая в том, чтобы обеспечить стабильность экономического развития. Макроэкономика занимается чем? Тем, условно говоря, чтобы у нас не было подобных ситуаций, которую мы имеем сегодня. Чтобы кредитно–денежная политика, политика в области доходов не зашкаливала, чтобы сальдо внешней торговли было сбалансированным, чтобы курс денежной единицы был по мере возможностей стабильным. И так далее. Что касается сегодняшней ситуации, то все эти механизмы запущены в действие с момента девальвации. Раз у нас внутреннее потребление было завышено, значит, его нужно было каким–то образом возвращать на адекватный уровень. Мы могли бы это сделать сами, используя самые разные механизмы, прописанные в экономической теории. Но принять решения, которые привели бы к снижению уровня жизни в стране, не так–то и просто. Мы видим, как на это реагирует население в странах Евросоюза, где пытаются сократить дефицит госбюджета. Поэтому в нашей экономике диспропорции накапливались до тех пор, пока не произошла девальвация. Вслед за ней пошла инфляция, зарплата в рублевом выражении осталась практически на прежнем уровне.
«СБ»: То есть перекосы в экономике выравниваются за счет снижения уровня жизни?
А.Готовский: Да. Понятно, что покупательная способность стала сокращаться, внутреннее потребление стало сжиматься. И самое важное в данной ситуации — импорт прямой и косвенный стал сокращаться. А экономика сама собой таким образом приходит в некоторое равновесие. То есть необходимые механизмы уже запущены. Но, к сожалению, оздоровление экономики происходит через резкое снижение уровня потребления населения, снижение уровня жизни.
Сейчас мы должны стабилизировать условия для дальнейшего развития предприятий, бизнеса и экономики в целом. Иначе говоря, если я вкладываю рубль в дело, я должен подсчитать, сколько я получу потом. То есть изучить спрос, какие направления рынка наиболее активны и перспективны, и так далее. Но если в экономике высокий уровень инфляции и множественность обменных курсов, то невозможно спрогнозировать перспективу, естественно, я никаких долгосрочных и среднесрочных планов строить не могу. Просчитать сегодня ничего толком невозможно.
А есть еще серьезные социальные вопросы. Их тоже надо постоянно учитывать. Например, для получения кредита от ЕврАзЭС мы взяли на себя обязательства повышать стоимость коммунальных услуг и не поднимать заработную плату населению. Хотя темпы инфляции просто зашкаливают.
«СБ»: И что рекомендуете делать?
А.Готовский: Здесь уже прозвучала тема самозанятости. Она все актуальнее. Поскольку так поддерживать наши предприятия, как поддерживали раньше, мы уже не можем. Значит, нужно думать, что делать с ними, куда устроить людей. Нужно же, чтобы они имели возможность найти себе источник заработка на осень, зиму. Тут возможны самые неординарные и неожиданные решения. Если, например, тебя сократили, то можно было бы разрешить год–два чем–то зарабатывать и не платить при этом никаких налогов. Чтобы человек мог хотя бы минимально обеспечить свою семью. Работать, а не ходить по кабинетам, брать справки, разрешения, проходить регистрации, заполнять декларации и так далее. Могут быть и другие варианты. Вот есть у нас много проверяющих организаций. Но они могут не только проверять предприятия, но и помогать начинающим бизнесменам, предпринимателям вести отчетность, помогать в регистрации, оформлять разрешения и так далее. Они ведь лучше других знают, какие бумажки и как нужно заполнять, поскольку изо дня в день занимаются проверками. Помогали бы людям занять себя. Заодно была бы решена проблема, куда деть лишних проверяющих в условиях проводимой либерализации.
П.Данейко: Действительно, проблема занятости требует адекватных решений. Ведь у нас может быть и такое явление, как цепочка банкротств. Целая цепочка развязывания долговых обязательств целого ряда предприятий. Нет, банкротство не означает закрытия предприятия. Но нужно же что–то делать с теми долгами, которые накоплены многими предприятиями.
Г.Бадей: В июне мы делали экспресс–опрос. Примерно 30 процентов предприятий из тех, кто согласился искренне ответить на наши вопросы, связывают свое будущее или с перепрофилированием, или с закрытием.
Г.Гриц: Я еще вот на что хотел бы обратить внимание. Формально с 1 января 2012 года будем жить уже в другом государстве. Вступает в силу Единое экономическое пространство. И очень многие свои действия мы должны будем согласовывать с Россией и Казахстаном. Речь о поддержке государством слабых предприятий, субсидировании экономики, нетарифной политике и так далее. С начала следующего года мы этими привычными инструментами пользоваться уже если и сможем, то только с оглядкой на наших партнеров.
Г.Бадей: Кстати, ЕЭП предполагает свободное перемещение капитала, рабочей силы по всей территории трех стран.
Г.Гриц: Да, если учитывать промышленную ориентацию нашей экономики, то для нас существует опасность, что большая часть рабочей силы уедет работать на российские предприятия. Если начнут рабочие массово уезжать, это будет плохо для нашей экономики. Поэтому Правительству нужно принимать срочные и действенные меры.
П.Данейко: Государство, как я уже говорил, должно больше вмешиваться в экономику. Но не на уровне управления хозяйственной деятельностью предприятий, а на уровне создания благоприятных условий, адекватных правил игры, стимулирования конкуренции и развития. Организационная помощь тем, кто желает инвестировать в Беларусь, кто хочет вести здесь бизнес, вопросы переквалификации и подготовки востребованных кадров, — все это тоже, полагаю, первоочередные задачи для государства.
«СБ»: Спасибо за содержательный разговор.
