Про Гренландию мы, кажется, никогда не думали. Но с тех пор как экс-президент США Дональд Трамп вбросил идею о том, чтобы купить остров, о Гренландии как о геополитическом факторе стали говорить много и охотно. Стратегическое положение и глобальное потепление тому причиной. Местоположение — между Северной Америкой, Европой и Арктикой — за столетия не изменилось, а вот отношение к нему ведущих держав — да.
Гренландия, если вы вдруг не в курсе, самый большой в мире остров. С точки зрения физической географии — это Северная Америка, с точки зрения политики — Европа, потому как входит в состав Дании. Правда, с правом (и Копенгаген это право признает) выйти в любой момент, если идея получит одобрение большинства жителей (в Гренландии живет 56 тысяч человек). Почему же референдум не проводят и не объявляют о независимости, хотя идея дискутируется с 1979 года? Все упирается в деньги. Почти половину бюджета автономного округа составляют трансферы из Дании. Самостоятельно остров, основными доходными статьями бюджета которого являются рыболовство и туризм, прокормить себя (если не считать вылавливаемую рыбу и китов) не может. Но глобальное потепление дает ему надежду.
При чем тут потепление? Льды Гренландии тают с внушающей экологам и ученым ужас скоростью. Они обнажают новые участки моря, и ученые чуть ли не каждый год уточняют карту прибрежной линии: не поймешь, где заканчивается суша и начинается лед, пока он не растаял. Тающие ледники обнажают сушу. А она богата полезными ископаемыми. И не просто золотом, хотя золотой запас, конечно, нужен будущей независимости. Земли Гренландии богаты тем, что сейчас, и особенно в будущем, становится ценнее золота, — редкоземельными металлами и ураном.
Редкоземельные металлы (17 элементов таблицы Менделеева) используются в новейших технологиях — от компьютеров и смартфонов до вооружений. С 2019 по 2020 год их производство выросло на 9 процентов, более 90 процентов производства приходится на Китай. А сейчас, когда многие страны, в первую очередь США, стали пересматривать производственные цепочки с точки зрения гарантий безопасности, зависимость от Китая — риск. Причем в данном случае не только экономический, но и стратегический: если в ответ на санкции Китай приостановит поставки (а такой вариант рассматривается), это будет чувствительным ударом. Для Гренландии, которая обладает, по данным американской геологоразведки, 10 процентами всех мировых запасов редкоземельных металлов, это исторический шанс стать независимой. Не для всех глобальное потепление — зло.
В 2010 году были внесены изменения в законодательство, позволяющие начать крупные проекты по добыче. Из 41 компании, которые сегодня владеют лицензиями на разведку и добычу полезных ископаемых в Гренландии, 27 связаны с Австралией, Великобританией и Канадой. Сегодня на острове работают две крупные шахты, обе связаны с австралийской компанией Greenland Minerals. Но ее главный акционер — китайский гигант Shenghe Resources, связанный, в свою очередь, с правительством и готовый, если что, к контрсанкциям.
На днях в Гренландии прошли выборы, на которых победила левая партия Inuit Ataqatigiit («Сообщество людей»), ратующая за экологию. Во время избирательной кампании главный водораздел между партиями проходил по ископаемому признаку: за или против шахты Кванефелд на юге страны. Greenland Minerals, получившая права на разработку, обещала, что остров будет получать ежегодно 240 млн долларов в течение 37 лет работы шахты. Но победила партия, агитировавшая против добычи.
Местные жители — в основном инуиты, гренландские эскимосы — боятся, что радиоактивная пыль (неизбежный побочный эффект от добычи урана и редкоземельных металлов) отравит прибрежные воды, китов и рыбу. А они ведь живут морем. Сохранение привычного уклада жизни на данном этапе оказалось для гренландцев важнее денег и даже независимости. Как долго они смогут противостоять большим корпорациям и государствам — интересный вопрос. Понаблюдаю за противостоянием.
plesk@sb.by
