Литературная драма Василя Быкова «Альпийская баллада» рассказывает всего лишь о нескольких днях жизни без войны бежавших из плена узников — белоруса Ивана и итальянки Джулии.
О возникшей любви между ними. О единственном кусочке хлеба, который разделили герои с обезумевшим от пыток в гестапо случайным их преследователем — немцем, между прочим. И, наконец, о смерти, на которую не было потрачено ни единого выстрела. В конце «руссо Ивана» фашисты затравили собаками...
В 1965 году режиссер Борис Степанов снял по сценарию Быкова фильм, который рассказал о европейцах, заключенных нацистами во время Второй мировой войны в лагеря Заксенхаузен, Дахау, Равенсбрюк, Бухенвальд... О погибших и освобожденных в апреле 1945 года.
Исполнительница главной роли в фильме Бориса Степанова «Альпийская баллада», заслуженная артистка Беларуси Любовь Румянцева живет в Минске в гостинице при киностудии «Беларусьфильм». На нашу встречу согласилась не сразу, хотя журналисты пишут о ней только в превосходной степени. И все–таки «самая красивая советская итальянка с пикантной родинкой на щеке», как писали о ней журналисты после выхода фильма на большой экран, пришла в редакцию.— Любовь Григорьевна, не сомневаюсь, что все интервью с вами начинаются с вопроса о Де Сантисе...
— О, да! Все журналисты на протяжении сорока лет удивительно постоянны. Возможно, Де Сантис и снял бы в 1965 году фильм. Я никогда об этом не думала. Только вряд ли мы с Любшиным участвовали бы в том проекте. В Италии, как известно, и свои актеры имеются. Когда наша группа только приступила к съемкам, то в Теберду, где в горах мы снимали фильм, специально прилетала итальянская актриса, которая была ранее утверждена на роль Джулии в Италии. Прилетала, чтобы просто посмотреть на меня как на актрису, которой, по ее же словам, «повезло сниматься по произведению Быкова». Настолько сильным был интерес итальянцев к фильму. Пару лет тому назад режиссер Елхов возил наш фильм на кинорынок в Канны, который работал на известном фестивале. Как выяснилось позже, иностранцы хотели купить фильм «Альпийская баллада» для проката и звонили в Минск. Но у нас на студии не нашлось ни одной копии картины. Вот такая судьба у фильма...
— Когда вас узнавали на улице, то вам кричали вслед: «Смотрите, Джулия идет!»?
— Именно так и было. А на фестивале в Сомали ко мне подошли члены итальянской делегации и с ходу заговорили со мной на итальянском языке, обсуждали конкурсную программу. Долго потом удивлялись: почему я недостаточно хорошо знаю итальянский язык, если в фильме говорю даже с неаполитанским акцентом. Кстати, в Италии я до сих пор ни разу не была. Во время съемок со мной работал переводчик. Наши «уроки» касались не только правильного произношения сценарных предложений и фраз. Как сейчас мне кажется, преподаватель стремился основательно обучить меня итальянскому языку, как это делают в спецшколах.
— А каким образом режиссерский выбор пал на вас, вчерашнюю студентку ГИТИСа? Фильм ведь снимала белорусская съемочная группа. Любшин — понятно, знаковая фигура советского кинематографа...
— Кстати, меня ведь во ВГИК не приняли, признали лицо нефотогеничным. Но я успела перекинуть документы в ГИТИС и с первой попытки поступила на актерский факультет. А в фильм «Альпийская баллада» меня выбрал Станислав Любшин. Он увидел мою сценическую работу в театре на Малой Бронной, в который меня пригласили после окончания института. Посоветовал режиссеру, и меня пригласили на пробы в картину. Причем Любшин посмотрел спектакль, в котором у меня была совсем незначительная роль пионерки... Но мне запомнилось, что героиню фильма выбирал именно Любшин.
— В 1965 году молодой актер Станислав Любшин после исполнения роли Йогана Вайса в фильме «Щит и меч» стал очень известен. Его любили режиссеры и зрители. По тогдашним и нынешним меркам — звезда экрана! Как сложились ваши отношения во время съемок? Скажем, «войну» актер уже играл, о концентрационных лагерях представление имел по фильму Басова. А ведь вы войну не знали...
— О «некнижной» войне я имела представление по рассказам мамы и отца, поскольку родилась в 1943 году. Мои родители поженились во время Великой Отечественной войны в Пятигорске. Отец попал после ранения в городской госпиталь, а мама как раз там работала. Поэтому, прочитав сценарий, я имела четкое представление о фильме. Во всяком случае, тему возникшей любви я воспринимала актерским нутром и верила, что такое чувство могло быть. Желание работать было колоссальным! Каждому слову режиссера верила. Вы только представьте, какая это для меня была удача: только что окончив институт, сразу получила роль в «большом кино», партнера Любшина...
— Актриса Ольга Остроумова в одном интервью рассказывала, что сцену смерти они с Ростоцким — режиссером фильма «А зори здесь тихие...» — долго не могли придумать. Пока однажды Станислав Ростоцкий не сказал: «А ведь Камелькова боялась немцев. Ей страшно было даже смотреть на них, экипированных до зубов, специально обученных для работы в тылу головорезов...» И тогда возникла идея исполнить романс «Он говорил мне...», который так органично пела Женька, убегая от фашистов. А вам режиссер говорил по ходу съемок некие ключевые слова, которые помогли бы?
— Нет, эффектных приемов мы не обсуждали, хотя я тоже пела: «Расцветали явони и уши...»
— Этот момент, пожалуй, единственный в фильме, что вызывает улыбку у зрителей.
— Я старалась петь «Катюшу» так, как бы ее исполняли итальянцы. Помню, что приезжал на съемочную площадку Василь Быков и остался недовольным увиденным материалом. Сценарий ведь пришлось сократить. Быков вообще показался мне человеком неэмоциональным, но я хорошо запомнила его проницательные голубые глаза. С нами, актерами, писатель не общался. Хочу только подчеркнуть, что сама атмосфера на площадке была накалена до предела. С одной стороны, у меня с Любшиным возникли сложные отношения как у мужчины и женщины. Это значит, я не оценила и отвергла мужское внимание известного артиста. Конечно же, Любшина мое сопротивление в какой–то момент стало раздражать, во время съемок он даже ненавидеть меня стал. А я его. Например, в сцене, где мы целуемся, он прокусил мне губу до крови. Помните момент, где меня Любшин бьет по щекам? Так вот, все дубли он бил взаправду и от души, а не по–киношному. Наверное, поэтому эта мизансцена получилась очень естественной. У меня после этого щеки несколько дней горели огнем. Даже лед прикладывали.
А с другой стороны, когда на площадке появились «немцы» — переодетые в немецкую форму кинологи местной школы милиции с дрессированными овчарками, — все замерли! Выглядели «немцы» с собаками очень натурально. В группе сразу же оценили весь ужас ситуации, в которую попали Иван и Джулия. Мне было страшно. Я увидела безысходность людей, загнанных обстоятельствами в угол в буквальном смысле слова. А ведь до этого, казалось бы, вот оно — небо голубое, альпийские вершины, птицы поют, весна, по ту сторону гор и войны–то нет... И все в одно мгновение обрывается. Как видите, драматизма во время съемочного периода было достаточно.
А вот образные совпадения были. На фестивале в Вильнюсе в 1966 году я получила приз «За лучшее исполнение женской роли». Лауреатам полагалось выходить на сцену. На тот момент я уже была замужем и в Вильнюс приехала, будучи беременной, с небольшим, правда, сроком. Но живот уже был заметен. Если вы помните, то фильм заканчивается письмом Джулии в белорусскую деревню, в котором она сообщает родным Ивана о том, как он погиб. О том, что она растит его сына... Помните: «Здравствуйте, люди, знавшие его, здравствуй, деревня Терешки возле Двух Голубых Озер в Белоруссии...» И вот, представьте себе ситуацию. В зрительном зале после просмотра включили свет, и мне надо выходить на сцену. Увидев меня беременной, зрители перенесли ассоциации от просмотра фильма в настоящее время...
— То есть Джулия жива и здорова и перед нами на сцене.
— Совершенно верно. Зрители стоя очень долго аплодировали...
— А реакцию зрительного зала вы видели во время просмотра?
— Конечно. И почти всегда вижу слезы на глазах у зрителей. Плакали там, где никогда и не было той войны. Например, я видела слезы на глазах у зрителей в Индии, где картина «Альпийская баллада» получила премию за лучший фильм 1966 года.
— И все–таки на киностудии «Беларусьфильм» тема экранной войны вас буквально «преследовала». После фильма «Альпийская баллада» вы снимались и в других лентах военной тематики: «Аннычка», «Дорога на Рубецаль». У Валерия Рубинчика вы играли в замечательном фильме «Венок сонетов». В 1972 году снялись в картине «Батька», рассказывающей о партизане Минае Шмыреве...
— А в этом ничего удивительного нет. В 1966 году я из Москвы окончательно и бесповоротно переехала в Минск. Активно снималась на студии, которую в Союзе кинематографистов СССР называли «Партизан–фильм». Называли так, потому что война в Беларуси затронула каждый дом и была знакома почти каждому белорусскому кинохудожнику. На киностудии «Беларусьфильм» картин снималось в советское время много. Знаете, какое время замечательное я как актриса застала? На киностудии «Беларусьфильм» ежегодно снимали по 19 телевизионных и 19 художественных лент. Никто из режиссеров не простаивал! Студия гудела, как улей. Белорусские картины успех имели во всем Советском Союзе...
— Любовь Григорьевна, жалеете, что когда–то оставили Москву, театр на Малой Бронной? Как знать, что случилось бы с фильмом «Альпийская баллада», если бы вы однажды ответили взаимностью влюбленному в вас Иосифу Кобзону?
— Нисколько. Не умею оглядываться назад. Не умею «толкаться локтями» в профессии, что, собственно, и предполагает актерская доля — своеобразная ярмарка тщеславия, если хотите. Не люблю московской спешки и суеты. Это вообще не мой город по жизненному ритму. И потом, я счастливый человек, потому что в профессии всегда занималась тем, чем хотела. Право, которое я всегда оставляю за собой. О встречах с Иосифом Кобзоном вспоминаю с теплотой, особого значения им не придавала и не придаю. Это было обычное студенческое увлечение и ухаживание. Без любви и слез. В столовую при консерватории мы часто ходили потому, что там всегда были чай без сахара и хлеб на столах. И все бесплатно. Собственно, в консерватории мы и познакомились. Но чуда любви не случилось, и в какой–то момент наши совместные походы в театры и в концертные залы прекратились. В Москве жила в общежитии на знаменитой «Трифановке», в котором, кроме студентов ГИТИСа, жили еще и консерваторцы, и учащиеся других театральных школ. Представляете, какая энергетика была в этих стенах?
— Вознесенский — в политехническом, Рождественский — по радио, Высоцкий — из каждого окна...
— Так и было в 60–е годы. Наше общежитие было популярным среди студентов творческих вузов Москвы, и, если хотите, у нас было модным бывать. И Владимир Высоцкий приходил к нам с гитарой. Его песни тогда только–только набирали популярность, и ребята записывали его голос сразу же на «катушечный» магнитофон.
— Высоцкий–москвич, наверное, чувствовал себя звездой в общежицкой компании студентов «разных стран и народов».
— Нисколько. Володя не был заносчивым человеком. И мы его за звезду не принимали. Держались на равных. Например, моя мама не могла выслать мне денег, не было у моей семьи лишних средств. Зато регулярно передавала мне посылки через проводницу поезда Кишинев — Москва. Получив ее, мы сразу же устраивали праздник с настоящим молдавским вином и фруктами! И Высоцкий был. И вино пили, и песни пели все вместе. Замечательное было время.
Кстати
Известный итальянский кинорежиссер Де Сантис (один из зачинателей неореализма) в 1965 году убедительно просил руководство кинематографии СССР продать сценарий Василя Быкова и права на постановку фильма «Альпийская баллада». Сценарий не продали, хотя аргументы итальянца были прозрачными. Де Сантис в годы Великой Отечественной войны был активным участником итальянского Сопротивления. Будучи партизаном, воевал с армией дуче Муссолини и Гитлера, прятался в горах, пел легендарную песню партизан «Bella, chаo!». В 1964 году снял фильм на тему войны «Они шли на Восток». И в Риме даже состоялся отбор актеров на роли Ивана и Джулии. Словом, как снимать кино о войне, он знал.
Справка «СБ»
Заслуженная артистка Беларуси Любовь Румянцева снялась более чем в 40 художественных фильмах. Роли, сыгранные Любовью Румянцевой на сцене Театра–студии киноактера в спектаклях «Наедине со всеми», «Гамлет», «Голос человеческий», «Филумена Мартурано», «Женитьба Бальзаминова», стали явлением на театральной сцене. Член Белорусского союза кинематографистов и Союза театральных деятелей Беларуси.
Несколько фактов из биографии актрисы Любови Румянцевой
1. Отец Любови Григорьевны на фронте не расставался с баяном, а дедушка отлично владел гармошкой и даже играл на свадьбе Нестора Махно. Предки актрисы из запорожских казаков.
2. На полученный гонорар за роль Джулии в фильме «Альпийская баллада» актриса купила себе в элитном магазине «Березка» натуральную шубу и подарки для мамы и младшей сестры.
3. За многосерийный фильм Дмитрия Астрахана «Зал ожидания» Румянцева получила в 10 раз меньше, чем известный актер Вячеслав Тихонов. Она не умеет торговаться. Один съемочный день Тихонова стоил 1.000 долларов. Нетрудно подсчитать.
4. С актером Станиславом Любшиным однажды в начале 70–х годов Румянцева случайно встретилась в Москве на улице Горького (ныне Тверская). И он снова составил ей протекцию! Взял за руку и отвел в театр имени М.Ермоловой. Главный режиссер театра Владимир Андреев накануне рассказал актеру, что ищет героиню для репетиций в новой пьесе... Андреев сразу же предложил Любови Григорьевне остаться в Москве и работать у него в театре. Но Румянцевой не понравилась реакция актрис прославленного театра на свое появление. И она не стала бороться за место под солнцем в Москве и ушла.
5. Актриса по–прежнему продолжает ждать режиссера «одной группы крови». Мечтает о спектакле по пьесе Б.Брехта «Мамаша Кураж» и поработать с Р.Виктюком и в пьесах Э.Радзинского. А в кино согласилась бы сниматься в любой роли, правда, у Никиты Михалкова.
