Джинн пока в кувшине

Эти идеи могут показаться футурологическим фэнтези. Но чем черт не шутит, когда разум спит!

России достались советские нефть и газ, Беларуси — крупные заводы, Украине — самые мощные в бывшем Советском Союзе индустриальные ресурсы. Восточная Украина была не просто местом концентрации примерно половины всей промышленности бывшего СССР. Именно от ситуации в этом сверхиндустриализированном регионе зависело и зависит до сих пор, каким образом будет развиваться все постсоветское пространство: будут ли выстраиваться независимые от иных центров силы экономика и политика или нет? Без восточной Украины ни о какой самостоятельной роли постсоветских стран относительно ЕС, или КНР, или даже мира ислама не может быть и речи.

Проблема Украины, доставшаяся ей от СССР, — истощение ресурсов, на которых существовал этот громадный, по меркам относительно небольшой страны, индустриальный «кулак». В его интересах еще в Советском Союзе пришлось осваивать нефтяные и газовые месторождения на Севере и уголь казахстанского Экибастуза, а перед самым крахом СССР именно в интересах восточной Украины предполагалось широко использовать нефть и газ региона Каспийского моря.

После краха СССР рухнул и восточноукраинский индустриальный комплекс. Но даже его остатков достаточно, чтобы существовали экономика и государство в Украине. Именно его интересы обслуживает украинское государство.

Основные стратегические задачи Украины известны, они достались ей от последних советских десятилетий: получить дешевое сырье или из РФ, или — лучше — из региона Каспия? Украинского государственного потенциала недостаточно для получения этих ресурсов и поддержания своего громадного по мощи промышленного сектора. Весь огромный СССР это сделать не смог. Но у Украины нет иного выхода, кроме попытки сохранить хоть часть этой индустрии. Огромная проблема для небольшой страны.

Но у Украины есть еще проблема, сопоставимая по нагрузке на общество с задачей недопуска деиндустриализации востока. Это урбанизация западных и в каком–то смысле центральноукраинских областей. На 10 млн. населения западной Украины приходится лишь один очень большой город — почти миллионник — Львов. Она самый крупный неурбанизированный регион Восточной Европы.

Две столь сложные задачи выполнить одна слабая постсоветская страна не в состоянии. Но и ни одна другая сила их выполнить не может. Ни сырьевая Россия, ни Европейский союз не заинтересованы брать на себя столь тяжкий груз. И именно потому независимость Украины — это независимость страны, которая, в общем, не подъемна для тесного союза ни Востоку, ни Западу. Украина не агрессивное, но слабое государство, чья внешняя политика, к сожалению, вступает в противоречие с интересами современной сырьевой России.

Беларусь — небольшое, компактное государство, которое может обеспечить собственное развитие на руинах СССР. Но ее успешное развитие не влечет за собой тех глобальных последствий, которые неизбежны в случае реанимации мощи восточноукраинского промышленного сердца Евразии. Соединение России и Беларуси не означает возникновения критической массы постсоветских стран, не влечет за собой появления в Восточной Европе пространства, способного конкурировать с ЕС.

Только если к интеграции будет подключена Украина, можно говорить об успехе этого проекта. Потому белорусская внешняя политика требует, насколько это возможно, сохранять спокойные дружественные отношения с Украиной в надежде на присоединение той при каких–то обстоятельствах к интеграционному проекту.

Постсоветская интеграция — потребность Беларуси. Эта потребность часто противоречит целям постсоветской РФ. Потому в принципе у Беларуси всегда остается шанс на союз с Украиной во имя постсоветской интеграции, если Россия в интересах своих сырьевиков разорвет союз с Беларусью. Угроза такого разрыва возникла сейчас.

Суть белорусско–украинского интеграционного проекта, если до этого дойдет, — транзитный союз против РФ с западным тылом и быстрое политическое продвижение в регион Каспия. Этого требуют интересы восточноукраинской промышленности. Стоит закрыть белорусское направление — и Украина получает критическую массу для движения на восток.

Это был бы все тот же проект объединения русских земель, который Беларусь пыталась реализовать через союз с РФ, но более драматичный. Будет жаль, если Россия разорвет ныне во имя увеличения доходов от сырьевого экспорта союз с Беларусью и запустит этот, в общем, междоусобный конфликт, основанный на конкуренции двух центров объединения восточных славян. Эффективнее междоусобиц избегать, сохраняя центром интеграции Москву.

Украинский проект имеет несколько дополнительных последствий. Белорусско–украинская связка — это окончание Великого шелкового пути из Китая в Европу в обход России. А значит, это был бы проект стратегического сотрудничества Украины — Беларуси не только с Европой и США, но и с КНР. А совместная политика КНР, США, ЕС в регионе Каспийского моря почти наверняка в таком случае была бы успешной. В случае формирования такого союза Россия обязательно столкнется с новой политикой Китая и на Дальнем Востоке. Белорусско–украинский союз — это также союз, ориентированный на Иран.

И мы видим огромные успехи и активность Украины и Беларуси именно на этих направлениях. Ни для кого в Беларуси или в Украине подобный вариант сотрудничества не тайна. Транзитный союз этих стран — форма раскрепощения ныне связанной Украины как нового центра объединения восточнославянских земель.

В принципе, это повторение геополитической ситуации тех времен на востоке, когда Россия, по сути, была очень слаба и пребывала в геополитической изоляции. Уму непостижимо, кому выгодно разваливать ныне союз России с Беларусью, для того чтобы выпустить на сотни лет вперед на волю новых джиннов...

Юрий ШЕВЦОВ, Минск.