В кино героям 42-летнего комика обычно не везет в любви. Зато в жизни Джеку улыбнулась невероятная удача: он на 15 лет потерял из виду девушку своей мечты, а потом случайно нашел и сумел-таки завоевать!
ЭТО СЛАДКОЕ СЛОВО — «ХОЛОДИЛЬНИК»
Май 2012 года. Лос-Фелис, Лос-Анджелес
Джек тенью прокрался по сумеречным коридорам, спустился по лестнице на кухню. Свет зажигать не стал — белую громаду холодильника даже в темноте трудно не заметить. Открыв дверцу, помрачнел: овощи, фрукты и йогурты — разве это еда для мужчины, задумавшего побаловать себя полуночным перекусом?
Пошарив среди продуктов, Джек все-таки нашел кое-что, что могло сгодиться в сэндвич: сыр, остатки бекона, помидоры, зеленый салат, майонез…
— Так-так! — Свет галогеновых ламп озарил место преступления. — Кажется, я знаю, почему твоя диета не дает результатов.
Супруга Таня стояла в дверях, умудряясь выглядеть грозно даже в легкомысленной ночной рубашке и пушистых тапочках.
Джек виновато понурился. С рождением детей он принял решение привести себя в порядок: бросить курить и избавиться от лишнего веса. «Я хочу жить и оставаться здоровым как можно дольше, — говорит актер. — Есть в похудении и эстетический плюс. Раз уж мне приходится иногда ронять штаны перед камерой, лучше, если у моей задницы не будет второго подбородка».
К удивлению Джека, расстаться с сигаретами оказалось легче, чем отказаться от любимого фастфуда и ночных вылазок к холодильнику. После двух лет борьбы с едой, в которой еда одержала убедительную победу, актер решил отрезать себе пути к отступлению и публично пообещал взять реванш. «Я намерен сбросить 25 кг, — объявил Джек журналистам. — Долой чизбургеры! Буду приседать, отжиматься и питаться одним изюмом!»
И вот он позорно пойман у холодильника своей самой преданной и доверчивой болельщицей…
— Я не могу терпеть голод, Таня, — покаялся Джек. — Мне не спится, когда я хочу есть.
— Но мы же недавно поужинали…
Не договорив, она обреченно махнула рукой. Бог его знает, откуда у ее мужа взялся навязчивый страх перед голодом. Детство Джека не было сахарным, но на хлебе и воде его вроде бы никто не держал. Таня не понимала, как бороться с этой фобией. Ведь если лишить Джека возможности заедать стрессы и переутомление, он может взяться за старое: сигареты или, еще того хуже, наркотики…
— Бог с тобой, — сказала она. — Не хочу, чтобы ты себя мучил. В конце концов, и мне, и публике ты нравишься таким, какой есть.
— И это не перестает меня удивлять, — расплылся в улыбке Джек.
ГОСТЬЯ ИЗ ПРОШЛОГО
Весна 2005 года. Санта-Моника
Вечеринка у старого приятеля набирала обороты, децибелы и градусы. Разгоряченные гости принимали песни Джека и его партнера по группе Tenacious D Кайла Гэсса на ура. Джек всегда хотел быть рок-звездой — прыгать по сцене полуголым в адреналиновом исступлении с гитарой наперевес, не слыша самого себя за визгом восторженных девочек.
Музыка не стала его профессией, но Джек и сейчас готов рок-н-роллить круглые сутки. Поэтому он радуется любой возможности выступить с Tenacious D — хотя бы даже на дружеском дне рождения.
Допев, Джек спустился к столикам. Его окружили благодарные зрители: мужчины хлопали по плечу, женщины дарили те особенные улыбки, которые испокон веков зарезервированы в их арсеналах для парня с гитарой. Эхо музыки, стук собственного сердца, перебивающие друг друга голоса сливались в ушах Джека в приятный плотный гул, но вдруг…
— Томми!
Никто уже давно не называл его данным при рождении именем Томас. Неужели рядом кто-то, помнивший его по старшим классам школы, которую актер оканчивал здесь, в Санта-Монике? Джек зашарил по залу взглядом и увидел ее — хрупкую брюнетку с огромными глазами. Внешне Таня Хейден — его безнадежная, безответная юношеская любовь — совсем не изменилась за 15 лет с выпускного вечера. Но она хотела привлечь его внимание, а в школе это было бы немыслимо!
— Таня! — Он протиснулся к ней и тут же получил даже не один, а сразу два приветственных поцелуя — сначала в одну, потом в другую щеку.
Мир Джека Блэка перевернулся.
— Я не знал, что ты все еще живешь в Санта-Монике, — сказал актер, когда они с Таней угнездились за столиком. — Думал, вышла замуж, обзавелась детьми, переехала.
— Знаешь, я польщена, что ты вообще обо мне думал, голливудская звезда Джек Блэк!
— Я пока не звезда — просто преуспевающий актер. И воротить нос от людей, которые знали меня прежде, еще рано, — отшутился он.
— Не могу сказать, что знала тебя. — Она засмеялась. — За два года в школе мы с тобой, по-моему, толком и не разговаривали ни разу.
— Ты была слишком красивая. — Джек никогда не решился бы сказать такое, когда они сидели за соседними партами, но теперь, наверное, было уже можно. — Я боялся с тобой заговорить. Любил издали, как и положено толстому неудачнику без особых талантов.
— Но я не считала тебя неудачником! — возмутилась Таня. — Ты очень меня интриговал.
Джек усмехнулся. В престижной школе Crossroads он был загадкой для всех учеников — чистеньких благополучных деток богатых родителей. Ни для кого не было секретом, что этого странного хипповатого парня, немного похожего на медвежонка, перевели к ним из заведения для трудных подростков. И что к 16 годам, когда они только начинали робкие эксперименты с алкоголем, Томми Блэк был уже сложившимся наркоманом. «Я начал употреблять лет в 13, когда учился в обычной школе, — признавался актер. — Ребята в моей компании считали, что наркотики — это круто, а я хотел быть крутым. Воровал у матери деньги на кокаин, а если не мог ничего достать, нюхал клей. К 15 годам стал неуправляем — и родителям пришлось перевести меня в школу строгого режима. Сначала психолог в этой школе вправил мне мозги, потом я и сам понял, что шесть часов кошмара за час блаженства — это дороговато».
— И у тебя уже тогда был дар смешить людей, — задумчиво продолжила Таня. — Но в твоей клоунаде иногда проглядывало что-то отчаянное и очень страшное, какая-то бесовщина. Мы думали, что ты все еще принимаешь наркотики.
В те времена он и сам себя побаивался. А ей, дочери известного джазмена Чарли Хейдена, которая посвящала все время игре на виолончели, одноклассник с его опытом должен был казаться инопланетянином. Эх, если бы только Джек тогда сумел понять, что Танино безразличие замешено не на презрении, а на растерянности и опаске… Может, и решился бы сделать первый шаг — для начала хотя бы к дружбе!
— Нет, к тому времени я завязал, — ответил Джек Тане. — Я даже рад, что так рано прошел через эту мерзость, понял, чего хочу от жизни и чего не хочу.
— Значит, ты больше не травишь себя всякой дрянью? — спросила его школьная любовь.
— Я употребляю фастфуд, — потупившись, признался Джек. — В нечеловеческих дозах…
Звонкий смех Тани прозвучал в его ушах музыкой, согрел сердце. Внезапно Джеку стало очень важно узнать, замужем ли Таня и кто он, этот отвратительный счастливчик.
— Нет, я не замужем, и у меня никого нет, — ответила она, когда Джек попросил ее рассказать о себе. — По-прежнему живу с родителями.
«Она свободна! — заорал кто-то в мозгу Джека. — Судьба дает тебе еще один шанс, жирный ты олух! Ну давай же, не сиди, как истукан, с дурацкой улыбкой, пригласи ее куда-нибудь!» Да, Таня была свободна. Зато он не был. Дома его ждала женщина, с которой он прожил в гражданском браке почти восемь лет…
ОДИНОЧЕСТВО ВДВОЕМ
Джек рано осознал, что лавры героя-любовника не светят ему ни на экране, ни в жизни. «Я старался соглашаться с любимой во всем, — говорил актер. — Я не выношу одиночества, но процесс ухаживания дается мне очень тяжело, поэтому каждая моя женщина была на вес золота. Боясь ее потерять, я подстраивался под нее, жил ее интересами. Если меня обижали, терпел и молчал. Но рано или поздно мое недовольство начинало выплескиваться наружу — и мы расставались».
Обычно сигналом к началу бунта становился вопрос женщины «А не пора ли нам пожениться и завести детей?». И Джек озвучивал причину отказа: «Если я женюсь, то наверняка только один раз. Для меня развод неприемлем».
После развода родителей (это случилось, когда Джеку было десять) он поклялся, что скорее совсем откажется от семьи, чем причинит страдания жене или детям. Да и самому страдать не хотелось. Но, увы, часто приходилось. Все романтические проблемы Джека снялись с повестки дня, когда он встретил комическую актрису и сценаристку Лору Кайтлингер. Правда, собственно романтики в их отношениях было немного: оба дышали работой. «Мы живем как супруги на сотом десятке, — шутила Лора. — Спокойно, размеренно, почти молча. Люди спрашивают: два комика под одной крышей должны все время смеяться, разве нет? Если бы это было так, мы с Джеком давно бы спятили и поубивали друг друга».
Зато все между ними было прозрачно и понятно: у каждого свой доход, полное имущественное равноправие и никаких разговоров о браке и детях.
До второго пришествия в его жизнь Тани Хейден Джеку казалось, что его личная жизнь сложилась именно так, как он хотел. Но после возник вопрос: а можно ли назвать их с Лорой сосуществование личной жизнью, семьей? Джек пытался вспомнить, когда они последний раз ходили куда-то вместе развлечься, — и не мог. И можно ли называть домом их скромный особнячок на Бичвуд-Драйв, в комнатах которого и через несколько месяцев после переезда все еще стояли нераспакованные коробки с вещами и мебель в чехлах?
Таня на один вечер приоткрыла для него другой мир и поселила в душе непонятное томление. Пока Джек провожал ее домой по засаженному пальмами и залитому неоновым светом центру Санта-Моники, она рассказывала, как их большая семья — родители и четверо взрослых детей — при каждой возможности собирается за столом, по выходным устраивает совместные выходы в кино или на концерты, шумно и весело отмечает праздники. Джек узнал, что любовь к музыке не мешает Тане интересоваться другими вещами — например, писать и ставить пьесы для ее маленького домашнего кукольного театра. С Таней он мог просто шутить и паясничать — не по заказу, а по желанию.
Через несколько недель, когда стерильность собственной жизни стала Джеку очевидна, он все-таки позвонил Тане. Потом еще. И еще. Иногда ему казалось, что он вернулся в свое наркотическое прошлое, в котором без очередной дозы становилось невероятно паршиво…
ВООБРАЖАЕМЫЙ МЕДВЕДЬ
Март 2006 года. Биг-Сюр, Калифорния
— Томми, хочешь посмотреть на китов?
— Честно говоря, я больше хочу выпить…
Таня оторвалась от подзорной трубы, установленной прямо в гостиной коттеджа с видом на океан. Это она нашла и арендовала для них сказочную избушку на скалах, увитую плющом так густо, что снаружи двери и окна еще нужно было поискать. Как и в Джеке, в Тане к 34 годам оставалось еще много детского — способность превратить любое свое занятие в увлекательную авантюру.
Впрочем, самая большая авантюра, в которую они ввязались, пока скорее пугала Джека. Глаза то и дело сами собой возвращались к солидной семимесячной округлости Таниного живота под платьем.
Она не стала дискутировать с Джеком на тему «Стоит или не стоит заводить ребенка», давая сомнениям время прорасти и отравить радость будущего родительства. Просто выбрала мужчину, которого любила, в отцы ребенку, которого хотела, и предоставила Джеку решать, будет он участвовать в этом приключении или не будет.
— Детей не надо бояться, глупый, — сказала она.
— А если я не справлюсь? — заныл Джек. — Я же сам еще ребенок.
— Значит, наш сын с тобой не соскучится. — Таня села с ним рядом на диван, взяла за руку. — Ты создан для отцовства. И ты скоро лопнешь от нерастраченной любви.
Ветер с океана развевал летящие полупрозрачные одежды частной регистраторши, больше похожей на жрицу языческого культа. Вокруг на стульях сидели Танины куклы — единственные гости и свидетели этой странной свадьбы. Проходя мимо игрушки по имени Воображаемый Медведь, Джек заговорщицки подмигнул ему.
Чуть меньше года назад актер увидел у Тани эту игрушку — и… решился расстаться с Лорой. Таня собирала и мастерила кукол еще со школы. Воображаемый Медведь оказался приветом из того времени. Как и у всех остальных, у него была своя история: одинокий, никем не любимый и не понятый, он ни у кого не просил помощи или сочувствия, прятал тоску за не всегда безобидной клоунадой и глушил ее наркотиками, с которых никак не мог слезть… Другие куклы считали его весельчаком, рубахой-парнем, смеялись над его шутками, а иногда и над ним самим, но никому не приходило в голову с ним по-настоящему подружиться.
Джеку не нужно было долго размышлять, чтобы догадаться, чья история вдохновила Таню создать эту игрушку. Она продолжала вспоминать о нем — и в школе, и все 15 лет, что они не виделись. Сумасшедшее счастье захлестнуло Джека, смыв все, что раньше мешало ему быть счастливым…
Зная о том, как Джек ненавидит формальные церемонии, Таня придумала для них это тихое бракосочетание — почти в небе, высоко над океаном.
— Наша любовь проклюнулась из крохотного ростка, который провел в холодной земле много лет, — сказал Джек, когда регистраторша попросила его произнести клятву. — Я клянусь быть хорошим садовником. Я клянусь любить и уважать Таню до конца моих дней, внимательно слушать ее и ничего от нее не скрывать. Я клянусь не копить в себе возможные обиды и прошу ее честно, отчетливо и громко высказывать мне все, что ее тревожит или раздражает. Я клянусь проводить вечера перед телевизором только в том случае, если Таня будет смотреть его вместе со мной. Я обязуюсь получать удовольствие от модных показов и кулинарных шоу при условии, что Таня полюбит баскетбол. А еще я клянусь, что в ответ на просьбу сына — или детей — поиграть или сходить куда-нибудь вместе никогда не позволю себе сказать «Я занят» или «Я устал».
— Что вы скажете, невеста? — улыбнулась регистраторша.
Таня повернулась к Джеку, и в ее глазах он увидел отражение прекрасного нового мира, в котором не будет места страхам и обидам прошлого.
— Я рада, что у нас ничего не получилось в школе, Томас Джейкоб Блэк. Тогда я не знала, что искать в мужчине, что ценить. Мы бы все равно разбежались. А сейчас я клянусь, что никуда тебя больше не отпущу!
Екатерина ЖИВОВА, ООО «Теленеделя», Москва (специально для «ЗН»), фото Getty Images/Fotobank
