Пожары в зоне радиоактивного загрязнения несут дополнительную опасность: горячий воздух поднимает осевшие радиоактивные вещества, с дымом они могут перенестись на другие территории, попасть в легкие людей. Поэтому в числе ликвидаторов последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС было много пожарных, а особое внимание в зоне отселения оказывалось предотвращению возгораний и борьбе с огнем. О службе в Наровлянском районе «Р» рассказал Владимир Лавринович, ныне подполковник внутренней службы, а в 1986 году — лейтенант, командир отделения.
Владимир ЛАВРИНОВИЧ.«Люди выдерживали, а техника нет»
Незадолго до катастрофы на ЧАЭС у Владимира Ильича родился второй сын. Сам он был тогда начальником караула самостоятельной военизированной части № 1 Ленинского района Минска. А весть о том, что нужно отправляться на помощь в ликвидации последствий аварии, застала его в Глубоком:— Я как раз проводил отпуск на малой родине. Сотрудник милиции сообщил, что пришел мой черед отправляться служить в Чернобыль. На сборы отводилось 24 часа, через сутки я прибыл в расположение своей военизированной части. Отделение почти полностью сформировалось из ее сотрудников, мы были знакомы между собой.
Первое время спасатели отправлялись в зону техногенной катастрофы на 15-дневную вахту, но с 1 октября 1986 года этот срок удвоили. Отделение Владимира Ильича было первым, которое заступило на целый месяц. Фактически же спасателям пришлось пробыть там 45 дней: из-за ноябрьских праздников никак не получалось организовать им смену.
Катастрофа на Чернобыльской АЭС нанесла огромный ущерб всем сферам деятельности, а также земельным, лесным, водным и прочим ресурсам нашей страны.
— Основная задача, которая ставилась перед подразделениями военизированной пожарной охраны, — защита жилых зон и контроль в зоне отселения: там нельзя было допустить распространения огня, — отмечает Владимир Лавринович. — Сразу по прибытии к месту службы, в поселок Тешков Наровлянского района, с нами провели расширенный инструктаж, снабдили картой, на которой была определена зона отселения. Тогда она еще составляла 16 километров. Всех местных жителей эвакуировали, территория была огорожена колючей проволокой, по дорогам, политым патокой, чтобы не распространялась радиоактивная пыль, ходила лишь бронетехника.
Спасатели поселились в здании библиотеки поселка Тешков. В школе же разместился отряд сотрудников милиции, которые следили за порядком на отселенных территориях. В каждой деревне от рассвета до заката находился милиционер, чтобы пресекать случаи мародерства, отлавливать сталкеров. Между деревнями курсировала машина связи. Службы постоянно взаимодействовали: спасатели сообщали о нарушениях порядка, милиционеры звали их, если замечали возгорания.
— Работали мы без выходных, — вспоминает Владимир Ильич. — Ежедневно передвигались по определенному маршруту с обязательным заездом в зону отселения. Оттуда по радиостанции докладывали об обстановке. Кроме того, контролировали пожарную безопасность на близлежащих территориях, где еще жили люди, на фермах, предприятиях. За время пребывания там потушили в зоне отселения не менее десяти пожаров. Как они возникали? Зачастую из-за стекла, которое служило линзой, собирая и фокусируя в одном месте солнечный свет. В ту осень погода стояла сухая и теплая, даже жаркая. Поджигали строения и люди. Ночью тайными тропами умудрялись пробираться в зону отселения хозяева покинутых домов. Имущество свое они забирали, а дома поджигали. Тушили мы в основном те, которые представляли опасность для других зданий. Если загорались отдельно стоящие, контролировали, чтобы огонь не пошел дальше. Каждый день обязательно мылись в бане, потому что приходилось заезжать в места с очень высоким уровнем радиации. Впрочем, каков он точно, мы не знали: пользовались тогда войсковыми дозиметрами химической разведки, которые считали рентгены. Но был верный признак: если начинало першить в горле, как при ангине, значит, уже хватили порядочно. Передвигались всегда на автоцистерне АЦ-40 на базе ЗИЛ-131. Хорошая была машина: высокая проходимость, все мосты ведущие. Трудилась она с апреля и к концу нашей смены не выдержала: от радиации прохудилась сама металлическая цистерна, тоненькими, как волосок, струйками из нее стала сочиться вода. Люди выдерживали, а техника нет…
Гнетущая пустота и неожиданные встречи
Владимир Ильич отмечает, что первое время работать было тяжело, потому что слишком мощное психологическое воздействие оказывали внезапно опустевшие деревни:
— Людей эвакуировали настолько поспешно, что иногда заходишь в хату — а там еще яичница на столе стоит, хозяева позавтракать не успели. Картошка, яблоки, грибы — всего было в избытке, но ничего тронуть нельзя. Меня поразило поле, буквально усыпанное арбузами — не нашими привычными «гарбузамі», а настоящими, зелеными, полосатыми, с красной мякотью. Дома там стояли очень хорошие, хозяева их явно были зажиточными: у реки Припять — моторные лодки, разнообразные снасти, в гаражах — хорошие машины. Больно было видеть в таких местах запустение. Случались и неожиданные встречи. Приехали как-то в зону, а там старушка бродит. «Бабушка, как ты сюда попала?» — «Я, сынки, пришла Бога забрать!» Оказывается, за своей иконой бабушка пешком шла по лесу более 20 километров. Конечно, вывезли ее оттуда… Или едешь вечером, а в окошке свеча теплится. Заходим в дом — там бабушка с дедушкой: «Сыночки, ну не можем мы на тех этажах жить! Мы домой пришли». А вот животных из зоны отселения не эвакуировали. С горечью подполковник внутренней службы говорит о собаках, которые так и остались сторожить родные подворья. Со временем они одичали, сбились в стаи.
ЗИЛ-131 со спасателями на борту ежедневно курсировал по отселенной зоне, чтобы предотвращать и тушить радиоактивные пожары.
— Помню, едем — и вдруг топот. Дорогу перед машиной пересекает лошадь, которую гонит стая собак под предводительством овчарки. Пара секунд — и все скрылись в лесу. Уж не знаю, настигли они ее или нет, но выглядело это просто кошмарно.
Отделению Владимира Ильича довелось принимать участие в прогнозируемом смыве радиоактивных веществ в Припять. Такие мероприятия организовывали ученые, чтобы определить, насколько загрязнится река после ливневых дождей или паводков:
— Ученые определили участок размером 100 на 100 метров, мы развернули машину и поливали его водой, а они ловили смывы в специальной канаве, измеряли радиоактивную загрязненность воды.
К слову, еще тогда специалисты пришли к выводу, что радиоактивное загрязнение воды не превысит то, которое возникло при прохождении первоначального радиоактивного облака, при условии надежной изоляции Припяти от смыва с поверхности в зоне АЭС. В связи с этим берега реки обваловали, между промплощадкой АЭС и рекой возвели «стенку в грунте» глубиной 30–35 метров, а также пробурили десятки скважин, которые могли перехватить загрязненные подземные воды и перекачать их в пруд-охладитель ЧАЭС. Впоследствии были проведены натурные эксперименты по смыву радиоактивных веществ с земной поверхности ливневыми дождями. Согласно результатам уточненных расчетов уровни загрязнения воды рек и водохранилищ оказались ниже установленных норм.
А однажды спасателям довелось тушить… сажалку с нефтью возле брошенной нефтяной вышки. Да-да, в Южной структурной зоне Припятского прогиба нефть присутствует, с начала 1950-х годов в Ельском, Наровлянском, Хойникском районах Гомельской области было пробурено более 150 скважин.
— Пенообразователями за полчаса потушили, — улыбается Владимир Ильич.
С поставленной задачей отделение справилось, не покинув пост даже во время вынужденной двухнедельной задержки. Владимира Лавриновича тогда наградили Почетной грамотой Верховного Совета Украинской ССР.
nevmer@sb.by
