О белорусских интересах на таинственном и богатейшем шестом континенте размышления Алексея ГАЙДАШОВА, начальника экспедиции, которая только что вернулась из Антарктиды.
ВО ВРЕМЯ первой антарктической экспедиции, в далеком 1988 году, Алексей ГАЙДАШОВ написал в своем дневнике: «Антарктида — это континент, фантастическим образом притягивающий тебя целиком, оставляющий в душе зарубку на всю жизнь. Он выдавливает скупые слезы у бородатых мужчин, селит тоску в душу при расставании с ним. Южный океан — это не фонтан на курорте, но я уже знаю, что обязательно брошу в него монету во время прощания, чтобы вернуться». И вот он снова бросил монету. Уже в пятый раз. Пожалуй, только у него одного из наших земляков столько хождений «за тридевять земель». А по некоторым позициям он — первый. Алексей Александрович стал одним из инициаторов и разработчиков государственной программы по исследованию полярных районов Земли, а затем начальником первых белорусских антарктических экспедиций (БАЭ), организованных Минприроды и Национальной академией наук Беларуси. Третья только что завершила свою работу. Алексей Гайдашов вернулся на родину.
— Людей давно как магнитом притягивает этот суровый и безмолвный регион нашего шара — Антрактида, — начал свой рассказ Алексей Александрович. — Притягивает своей неповторимой красотой, таинственностью, возможностью открытий мирового масштаба. Хотя, если быть честным, далеко не все рвутся туда с научными целями. В ледниковом панцире Антарктиды семьдесят процентов запасов пресной воды, много урана, алмазов, золота, десять процентов мировых запасов угля, а в шельфовой зоне есть большие запасы нефти и природного газа. Рано или поздно, но запрет на добычу богатств Антарктиды, который пока действует, будет отменен, и континент начнут делить, а некоторые державы уже сейчас заявляют о своих территориальных претензиях на него.
Страна Советов еще в 1956 году, не оправившись от последствий отгремевшей войны, послала туда первую экспедицию. С развалом Союза исследовательские работы не прекратились. Их продолжила Россия. У нее там уже десять станций и баз. В последнее время потянулись туда и наши соседи: Польша и Украина. Даже небольшие страны Европы и Америки.
Я рад, что и белорусы подняли свой флаг над далеким континентом. Наша держава хочет укрепить свои позиции и быть в Восточной Антарктиде не гостем, а исследователем, разместив в недалеком будущем свою антарктическую станцию.
— Алексей Александрович, но третья экспедиция на шестой континент была под вопросом.
— Да, были проблемы. О том, что я поеду в Антарктиду, узнал только за неделю. Возникли вопросы и с количеством участников экспедиции. Планировалось, что их будет четверо, поехало двое. Причины объективные. Кризис — он везде кризис. Причем отправились мы в дорогу в составе 56-й российской антарктической экспедиции, на борту научно-экспедиционного судна «Академик Федоров».
— И кто стал вашим напарником?
— Юрий Гигняк, кандидат биологических наук, ведущий научный сотрудник Научно-практического центра по биоресурсам Национальной академии наук Беларуси. Юрий Григорьевич бывал в Антарктиде в составе 17-й советской антарктической экспедиции, но это было 40 лет назад. Зимовал год на станции «Мирный». И вот теперь снова побывал на шестом континенте. И, я вам скажу, невзирая на возраст, таких бы напарников и коллег по экспедиции побольше!
— Какие работы там проводились?
— Мониторинг озонового слоя атмосферы, комплексные физико-географические исследования на континенте. Это и отбор проб воды, геологических образцов, исследования рельефа местности и исследования на борту научно-экспедиционного судна по морской биологии...
— Чем порадовал вас, Алексей Александрович, край вечного безмолвия, чем удивил?
— Последствиями буйства стихии. Первый заход судна был в район станции «Молодежная». Прибыл я на нее в составе авангардной группы. Высадились, посмотрели и ахнули. Были разрушены здания, выведены из строя системы жизнеобеспечения. Громадные емкости для солярки, такие на нефтебазах устанавливаются, были превращены в консервные банки, которые побывали под гусеницами танков. Это ветер их так сплющил. Выдавлены окна, сорваны двери, снесены кровли, сорвана обшивка со зданий и сооружений, все забито снегом, некоторых строений вообще не видно, повалены антенные поля, до техники не добраться.
— Выходит, станция была необитаема?
— Да, полтора года назад ее покинули полярники. Не высаживались россияне там и в прошлом году.
Мы сразу включились в работу, с корабля вызвали подмогу. Делали лазы через кровлю, окна, выгребали снег, проникали в здания. Первый дизель-генератор был запущен через сутки.
— А потом вы отправились в полевой лагерь «Гора вечерняя», на бывшую советскую базу, которую осваиваете уже не первый год. И что там увидели?
— Стихия натворила у нас меньше бед. Почему? Старые сооружения и здания, которые остались там еще с советских времен, принадлежащие российской антарктической экспедиции, практически полностью были погребены под снегом. И это спасло их. А технологические объекты, которые завозили уже мы, старались разместить таким образом, чтобы естественные природные препятствия — скальные выступы, горные гряды — прикрывали их от грозных ветров. Единственное, что пострадало, — бытовка советских времен, оббитая железными листами.
— А что с техникой, генераторами, транспортными средствами?
— Все в порядке, все готово к работе последующих экспедиций. Мы даже квадроцикл на гусеничном ходу, чтобы не рисковать, поставили в надежный гаражный бокс.
— Последствия стихии, конечно, внесли коррективы в планы?
— Внесли, но мы многое успели сделать. Кстати, впервые в истории белорусских антарктических экспедиций проводили исследования по маршруту следования судна. А не в одной точке, как раньше.
— Алексей Александрович, ваши коллеги сказали, что на станции «Прогресс» вы спасли человека?
— Да, случайно. Это было 19 января, на Крещение. Я работал на маршруте. И вдруг услышал какой-то звук. То ли стон, то ли завывание ветра. Один раз, второй. Думаю: «Что это может быть?» Вроде бы звук исходит от скалы. Решил проверить. Обошел камень и вижу, что лежит человек в полуобморочном состоянии. Осмотрел его, привел в чувство. Выяснилось, что потерпевший нарушил элементарные правила техники безопасности, которые существуют в экспедиции. Он ушел, никого не предупредив, поскользнулся на мокром камне и ударился так, что потерял сознание, не мог идти. Еще пару часов, и могло случиться непоправимое.
Я связался со станцией, потащил его до того места, куда мог подойти вездеход...
Не совершил ничего героического. Любой поступил бы так, как я. Подчеркну: шестой континент ошибок не прощает и почти каждый год забирает жертву. А порой и не одну.
— Продолжатся ли белорусские антарктические экспедиции, будет ли у нас своя постоянная база или станция? Ведь первый этап Государственной целевой программы «Мониторинг полярных районов Земли и обеспечение деятельности арктических и антарктических экспедиций на 2007—2010 годы и на период до 2015 года» практически закончен.
— В настоящее время проект государственной программы на следующие пять лет согласовывается в различных министерствах и ведомствах. Не сомневаюсь, что наши работы на шестом континенте будут продолжены.
Кстати, во время экспедиции мне удалось посетить зарубежные антарктические станции: китайскую, индийскую, австралийскую. Наведался я и на румынскую базу. Коллеги не стоят на месте. Ведут большую работу по строительству, вводят в строй новые объекты, оснащают современным технологическим и научным оборудованием, разворачивают новые виды исследований. Так что и нам не надо отставать.
Евгений КАЗЮКИН, «БН»
НА СНИМКЕ: Юрий ПИНЯК и Алексей ГАЙДАШОВ (справа).
