Каждый вечер на телеканале «Лад» Николай Чиндяйкин демонстрирует свой талант к перевоплощению. В сериале «Талисман любви» его интеллигентнейший Уваров, добропорядочный отец семейства из позапрошлого века, просто–таки космически далек от тех многочисленных бандитских образов, которыми артист запомнился зрителям. Мало кто знает, что до криминальных авторитетов и титула «главы российской мафии» Чиндяйкин переиграл массу сложнейших характеров классической литературы, но самого актера его «сомнительная» популярность ничуть не смущает.— Я всегда говорю, что играю не отрицательных персонажей. Я — двигатель сюжета, — вносит ясность Николай Дмитриевич. — И все эти «сомнительные» звания, о которых вы упомянули, даже не то что не обижают — радуют. Еще позавчера меня у зрителей не было, а теперь я у них есть. Теперь они точно знают, что вот этот лысый — бандит. И когда видят меня в роли врача или героя соцтруда Стрижова, или какого–нибудь героического летчика, наверняка удивляются: смотри, а этот лысый еще и так может! Разрушение стереотипов всегда ведь придает добавочный интерес... Это кинематограф создал мне определенное лицо, а до этого я довольно долго служил в театре в Ростове–на–Дону, потом еще 15 лет провел в академическом театре драмы в Омске и только после ГИТИСа, где получил диплом режиссера, остался в Москве, в театре Анатолия Васильева. Мне несказанно повезло: Анатолий Александрович — это, конечно, глыба времени, уходящая натура. И все, что с ним связано, для меня свято. Лет 7 мы занимались с ним Достоевским, я играл — только не падайте в обморок — и Мышкина, и Рогожина, и Верховенского–старшего, и Верховенского–младшего, Лебедева... Целая жизнь. А потом сыграл Сократа — это что–то невероятное. После таких ролей легко жить. Как верующему, у которого меньше вопросов, меньше мук...
— Актер с режиссерским образованием — наверное, непростой материал для другого режиссера...
— Отвечу без ложной скромности: у меня есть переключатель. Я считаю, профессиональное качество артиста — быть послушным режиссеру. Хотя это и очень трудно. Но профессия артиста в том и заключается, чтобы оправдать режиссерский замысел, а не в том, чтобы доказать режиссеру, что поступки героя нелогичны. У меня был замечательный спектакль, где играли Сергей Юрский, Ольга Волкова, Николай Николаевич Волков, и должен вам заметить, что более послушных артистов в своей режиссерской практике я не встречал. Это при том, что Юрский — режиссер, Волков — режиссер, не говоря уже о калибре этих мастеров. Но большие мастера, как никто другой, знают, что невозможно вчетвером делать один спектакль.
— На заре творческой карьеры была у вас заветная роль–мечта?
— Помню, еще в училище наизусть выучил пьесу Ростана «Сирано де Бержерак», с удовольствием читал все монологи в переводе Щепкиной–Куперник — очень мне нравились эти старые переводы. Но так, чтобы всерьез... Говорю как на духу: никогда не мечтал и думаю, что правильно делал. Потому что жизнь мне предлагала гораздо больше и интереснее, чем я мог себе вообразить. Просто жил себе и работал. А потом как обрушится какой–нибудь «Орфей спускается в ад» или «Двое на качелях» — этот спектакль мы с моей покойной женой Татьяной Ожеговой играли 11 лет, в 1984 году даже приезжали с ним в Минск, был оглушительный успех... Слава Богу, у меня нет такого чувства, что чего–то недоиграл. Терпеть не могу эту кухонную актерскую тему — «мне не дают ролей». С годами я стал безжалостен и даже могу обидеть человека: что значит не дали? Возьми! Зарплата маленькая? Сделай себе большую, Пугачева вон не жалуется... Определись наконец, чего тебе надо.
— Ну и вам не на что жаловаться: только в кино больше 60 ролей...
— По секрету скажу: стараюсь не считать, сколько у меня проектов. Это примета такая: чтобы ситуация сохранялась, я не должен знать количества своих ролей. Вот год кончается, у меня 10 проектов сделано и еще 1 предлагают начать — это уже рекорд, пока у меня было максимум 9 картин за год. Но я люблю работать, мне нравится сниматься в кино. Клянусь вам, я бы не снимался так много, если бы мне не нравилось, только ради денег. И потом, не примите за кокетство, но я деревенский человек, родился в деревне и знаю, как надо трудиться.
— Могли бы рассказать, как снимался «Талисман любви»?
— С этим сериалом была такая смешная история в Сочи, на фестивале. Выхожу из моря — все кругом с «мыльницами», фотографируют. И вдруг на меня «наезжает» группа женщин: «Мы пропустили 56–ю серию, скажите, вот там вот эта Юля, она кого все–таки любит?» Я остолбенел, поразившись святости наших зрителей, я ими восхищаюсь! Как я могу знать что–то о 56–й серии, когда современное кино — это производство? В «Талисман любви» я пошел за опытом, потому что это совершенно особая, американская технология съемок. Тяжелая, выматывающая: снимаются первые 10 серий — и проект запускается в эфир... Честно говоря, больше не хочется сниматься в таком кино.
— И где еще мы вас увидим в ближайшее время?
— Не знаю, насколько ближайшим будет это время, но мне безумно нравится материал. Рабочее название картины — «Артисты», режиссер — Али Хамраев, классик советского кино. Должен получиться такой комично–лиричный фильм о группе артистов, путешествующих по провинции с единственным спектаклем. Я играю одну из главных ролей, актера, умудренного жизненным опытом... Еще совсем скоро выйдет продолжение «Александровского сада», где мой персонаж появится совершенно в другом качестве.
— Российские актеры, общаясь с белорусской публикой, любят поговорить о своих белорусских корнях...
— И я не прочь, потому что Беларусь — моя вторая родина... Или первая — не знаю, как правильнее, но мама моя родом с Брестчины, и в детстве я каждое лето проводил в ее родной деревне Няневичи. В Бресте живут мои двоюродные брат и сестра, так что все для меня здесь близкое и родное... Потом, в Минске я очень много снимался начиная с «Каменской». И наконец, ребята из Беларуси построили в Тарусе дом для моей семьи. Добротный, замечательный дом...
Фото Артура ПРУПАСА, "СБ".
