У родных сестер Ольги Игнатюк и Елены Радчук коттеджи в деревне Огородники, фактически в пригороде Несвижа. Заглядываем к старшей. Прибранный палисадник на улице Солнечной. Хозяйка улыбается: огород — вотчина и гордость ее пожилого отца. Но в уголках глаз грусть: здесь не растут тот виноград и персики юга Украины, где прошли их детство и юность и откуда пришлось спешно бежать несколько лет назад. И хотя мои собеседницы счастливы жить в мирной и спокойной стране, ужас пережитого с ними навсегда: у Ольги на всякий пожарный собран «тревожный» чемоданчик (бинты, кровоостанавливающее, спички…).
В рамках нашего проекта мы организовали сестрам из Украины поездку на новую выставку в Несвиже, посвященную геноциду белорусского народа, и в уникальный мемориал в Городее.
Переселенки из Украины Ольга Игнатюк и Елена Радчук.История переезда двух украинских семей похожа на многие и в то же время уникальна: оказалось, она напрямую связана с «Сельской газетой». Все началось с госпереворота в Украине восемь лет назад и возникновения противостояния с Донбассом. Игнатюки тогда жили в селе Новокрасновка, Радчуки — в Зеленом Яре Донецкой области под Мариуполем. Отцам семейств пришли повестки в армию, хотя, к примеру, Сергею, мужу Ольги Валерьевны, было уже 37 лет…
— Как он может пойти убивать своих братьев? — ужасается жена. — У нас в Луганске много родственников, родные братья и сестры. И сын подрастал, 14 лет, нужно было думать о будущем.
Тогда Сергей уехал в Москву поработать вахтовым методом, чтобы собрать деньги на переезд. Договорились встретиться в Беларуси, хотя прежде ни разу здесь не бывали. И семья сестры Елены решила держаться вместе. Сначала оказались в Ивацевичском районе. Как-то в «СГ» Сергей Владимирович обратил внимание на объявление: нужны специалисты в Несвижском районе. И вот итог, сейчас у них практически семейный подряд: Ольга — бригадир, Елена — телятница, Сергей — животновод, муж Елены — тракторист в ОАО «Несвижский райагросервис». Семьи получили от предприятия благоустроенное жилье с удобствами. Пожилые родители сестер гостят то у одной, то у другой.
— Мы здесь, в деревне, как в городе, вот это настоящая Европа, — делится впечатлениями переселенка. — Чистота, порядок, дома, огороды… Можно говорить на родном языке, ничего не бояться.
После переезда Ольга несколько раз ездила в Украину сдавать сессии. Говорит, каждый раз со страхом:
— Прежде у нас был колхоз-миллионник, обширная бахча, тысячи свиней. Сейчас все засадили пшеницей да подсолнухами, работы для молодежи на селе нет. А когда мы ездили, ждали поздно ночью на вокзале. Там же были пьяные солдаты-айдаровцы. Предложили: «Выпейте, девчата, с нами!» С мешками в свой рост… Награбленное в ЛНР и ДНР. Жители богатого прежде села Безыменное Новоазовского района (там был рыбацкий промысел, люди жили небедно) рассказывали, что мародеры вывезли из их домов все, даже из стиральных машин не выбросили белье, так и везли протухшее…
Ольга и вовсе мужа не отпускала на родину, пока не получил вид на жительство в Беларуси. Иначе, говорит, на любом блокпосту могли задержать и отправить служить. Оба подали документы на белорусское гражданство.
— Беларусь, Россия, Украина — три сестры, — рассуждает Елена Валерьевна. — Если одна непутевая, это же не значит, что стала чужой. Главное, чтобы другие не повторили ошибку. Когда у вас в 2020 году начались митинги, мы пытались вразумить молодежь: «Родные, что вы делаете!» За это время у нас выросли племянники в Украине, и это совсем другие люди.
Боль и тревоги у сестер не утихают: в зоне конфликта осталась родня. Сын Ольги в Макеевке, ему 29. Порывается пойти в добровольцы, но мама просит: «Хотя бы родите внука, ведь если случится непоправимое, прервется род…» Ее свекор и свекровь по другую сторону, остались в Новокрасновке. С 26 февраля с ними не было связи.
На этой волне и поездка в Несвижский историко-краеведческий музей стала очень эмоциональным и неформальным событием. Старший научный сотрудник музея Ольга Шкрабина сначала познакомила нас с исторической ретроспективой Несвижского края. Но в зале «Война. Трагедия. Подвиг» Ольга Игнатюк не смогла сдержать слез. И монолог профессионального экскурсовода перерос в дружеский разговор — о детях, памяти и героизме дедов.
Старший научный сотрудник Несвижского историко-краеведческого музея Ольга Шкрабина показывает коллаборационистскую газету, где фашисты похвалялись своими зверствами.Лесов в Несвижском районе относительно мало, поэтому деревень гитлеровцы частично уничтожили 11. Всего? Это звучит дико, но понятно в контексте общей огромной трагедии Беларуси. Знакомые всей стране названия лидеров аграрной сферы были опалены огнем — Снов, Лань, Огородники… Те самые Огородники, где сейчас живут украинские переселенцы, превратили в пепел прицельным сбросом авиабомб. А в Несвиже и Городее фашисты организовали многотысячные еврейские гетто.
— Гитлеровцы 30 октября 1941 года отобрали 585 евреев нужных им профессий для работы, еще около трех тысяч разделили на две группы, подвели ко рвам в парке у замка и начали расстреливать… — рассказала Ольга Шкрабина. — По воспоминаниям местных, многие похоронены там заживо, земля «дышала» несколько дней. А весной якобы озера после таяния снега стали алыми от крови.
Совсем недавно, в 2018-м, при подготовке земли неподалеку от музея под застройку нашли еще одно массовое захоронение: более тысячи человек, в том числе 32 красноармейца и около 50 детей младше 10 лет.
Со стен на нас смотрели из-за колючей проволоки глаза замученных людей. Просили помнить о них крошечные детские ботиночки расстрелянных еврейских ребятишек, их погремушки-рыбки, гребешки мам, книги на иврите, принадлежавшие дедушкам… И по контрасту рядом — неестественно огромные валенки-сапоги гитлеровца, которые растоптали миллионы жизней.
— Мы в Украине уже потеряли два поколения детей, — горько заключила Елена. — Их учили совсем другой истории, где герой — Бандера, а, к примеру, про Ковпака, коренного украинца, даже не упоминали.
Едем в Городею, где в 2004 году открыт мемориал жертвам местного гетто. Его автор Леонид Левин за 35 лет до этого стал одним из создателей мемориального ансамбля «Хатынь».
— Именно в Несвижском гетто организовали первое восстание на территории Восточной Европы, — рассказала Ольга Владимировна. — Возможно, это связано с тем, что узники знали о судьбе Городейского гетто… Городейский комплекс-памятник — разрушенный угол еврейского дома с тремя выступающими оконными рамами на холме. К нему тянется гряда из 1137 камней-валунов — по числу жертв, убитых нацистами 17 июля 1942 года.
Из тех, кто восстал в Несвиже, спаслись и ушли к партизанам 28 человек. Жутко слушать, как измывались над людьми в Городее: их укладывали на дорогу и давили машинами, детей убивали палками, лопатами, грудничков буквально разрывали — это видно по останкам…
Мемориал в Городее.— Не должно это повториться, — не выдерживает другая Ольга. — А ведь мы сами видели машины трупов в Украине: в озере неподалеку утонула девочка, когда ее искали, подняли десятки тел… Неподалеку находился госпиталь ВСУ. Доноры… Но о подобном все молчали, потому что те, кто пытался говорить, также пропадали.
Вдоль аллеи рябин, что осенью покроются кроваво-красными ягодами, поднимаемся к разрушенной хате. Три окна, но вместе две сестры, где-то потеряли непутевую третью. Но они обязательно должны встретиться и сообща отстроить разрушенное гнездо.
yasko@sb.by
