Поэтому нет ничего удивительного в том, что когда экспертной комиссии надо было выбрать всего троих из тридцати кандидатур, выдвинутых на присуждение премии Союзного государства в области литературы и искусства, поступило предложение утвердить Гостюхина без голосования. К тому же он и в самом деле “дитя Союза”: родился в Екатеринбурге, учился в Москве (в ГИТИСе), работал в Театре Советской Армии, еще в советские времена перебрался в Минск, где живет по сей день.
— Владимир Васильевич, призов и наград у вас не счесть. Как восприняли присуждение союзной премии?
— Наград в последнее время вручается очень много, в результате теряется их значимость. В Союзном государстве не разбрасываются премиями налево и направо, эта награда присуждается действительно достойным уважения людям, она не дискредитировала себя. Для меня большая честь пополнить список ее лауреатов. Примечательно, что вместе со мной этой премии удостоился народный артист России Сергей Арцибашев, мы ведь с ним “вылетели из одного гнезда” — из театральной студии клуба имени Свердлова в Екатеринбурге. Наш руководитель Ольга Петровна Солдатова — моя вторая мама.
— В вашей биографии тесно переплелись Россия и Беларусь, так что вас вполне можно считать “союзным” гражданином...
— Даже в начале 90-х — в период абсолютного политического, экономического развала и нравственного падения в пропасть, я был активным сторонником Союза Беларуси и России, делал все, чтобы он состоялся. Но и в те лихие времена у меня была возможность заниматься любимым делом. В 1993 году в Беларуси снималось три картины, а на “Мосфильме” — всего две, тем не менее в одной из них был занят я.
— “Киносудьбы” России и Беларуси тоже тесно переплетены. Появились предпосылки и для создания “союзного” кино. Недавно на “Беларусьфильме” закончил съемки своего фильма “Око за око” известный российский режиссер Геннадий Полока. В этой картине вы исполнили одну из главных ролей...
— Я назвал бы этот фильм первым настоящим союзным проектом в кино. Сценарий, в основу которого была положена повесть Бориса Лавренева, Геннадий Иванович написал давно, но в советские времена он не прошел по идеологическим соображениям. Драматургия — высочайшего уровня. Я возлагаю большие надежды на эту картину.
— Михаил Пташук, Виктор Туров, Валерий Рыбарев, Лариса Шепитько, Вадим Абдрашитов, Никита Михалков... Это далеко не полный перечень режиссеров, с которыми вам довелось работать. Вы считаете себя баловнем судьбы?
— Мне действительно посчастливилось сниматься у крупных режиссеров, не только у самых именитых. Не могу не назвать Николая Кошелева, очень люблю его фильм “Старшина”. Сергей Овчаров — уникальный режиссер. Я снялся у него в двух фильмах “Левша” и “Сказ про Федота-стрельца”.
— Вы снялись в картине Михалкова “Урга — территория любви”. Легко ли было работать с режиссером такого масштаба?
— Я очень люблю “Ургу”, там есть Бог, воздух, и я называю это “зов предков” — когда люди слушали себя и услышали в себе историю веков своих народов. Все просто, вроде бы ничего особенного не происходит, но есть нечто необъяснимое, что притягивает, завораживает...
Однако даже Михалков не смог реализовать все свои идеи. Какой у него был сценарий о Грибоедове! Просто фантастический. Знаю, что он хотел снимать фильм по Астафьеву. Рассказывал о своих планах сделать картину о Дмитрии Донском — когда снимали “Ургу” Михалков даже показывал места, где могут проходить натурные съемки. Он так рассказывал, что я видел этих людей, целые сцены. Только Никита Сергеевич мог бы снять такой фильм, но и его куда-то потянуло, сдвинуло на конъюнктуру. Впрочем, Михалков и так уже целая эпоха в кинематографе.
— “Мгновения, осветившие жизнь” — так называется глава, написанная вами для книги воспоминаний о Ларисе Шепитько. Роль Рыбака в ее фильме “Восхождение”, несомненно, стала и вашим восхождением на новую творческую высоту...
— Лариса Шепитько была очень близким мне по духу человеком. Как она говорила — люди одной крови, имея в виду духовную кровь. Мечтала снять “Записки из мертвого дома” по Достоевскому. Я был настроен на этот проект, хотя отказался сниматься у нее в “Матере” и очень переживал по этому поводу. Но, думаю, если бы она трагически не погибла, мы с ней вместе еще поработали бы. Я тоже очень люблю Достоевского.
— Слышал, что во время съемок “Восхождения”, когда вам гримеры нарисовали синяк, на вашем лице образовался точно такой же.
— Да, это правда. Было настолько сильное эмоциональное состояние, такой выброс энергии, что произошел некий фотоэффект. Я просто полностью перевоплотился в Рыбака, которого играл, перестал быть Гостюхиным. И этот синяк — свидетельство тому.
— Вы и сами ступили на режиссерскую стезю — на “Беларусьфильме” сняли картину “Ботанический сад”. Что вас подвигло на эту работу?
— В то время экраны просто заполонил поток низкопробного третьесортного кинематографа, в театре тоже в основном шли разудалые постановки, эксплуатирующие человеческие пороки. И я пошел поперек этого грязного потока, сделал светлую, чистую, простую мелодраму. Зрители очень тепло приняли этот фильм, и когда я выходил к ним после просмотра — видел на глазах еще невысохшие слезы. Тут и говорить ничего не надо было. “Давайте нам больше таких фильмов!” — просили люди. Если бы это от меня зависело...
— В последнее время наблюдается сериальный бум. Вы явно не относитесь к поклонникам наспех сколоченных “мыльных опер”, но “дальнобойщиком” все же стали...
— Когда прочитал сценарий “Дальнобойщиков”, просто загорелся этой идеей. И ведь в итоге получился не проходной сериальчик, а замечательное народное кино. Это фильм о дружбе, товариществе, взаимовыручке, самопожертвовании, уважении друг к другу.
Хотя, если честно, такого успеха не ожидал. Я и до этого сериала был известным артистом — сыграл более семидесяти ролей, а тут прямо как поп-звезда — пройти невозможно. У меня даже появилась кличка — Дальнобойщик. Как увидят, сразу вопросы: “А где фура? Где Сашок?..” Причем искренне так спрашивают, как будто и в самом деле сейчас появится Сашок. И это замечательно, когда зрители ставят знак равенства между тем, что происходит на экране и в жизни. Может, где-то за стенкой живет такой же мужичок, на которого можно положиться, который не ногу тебе подставит, а наоборот — плечо. При всей простоте и легкости этих теленовелл в них столько глубины и человечности!
В этом мире все перемешано — и плохое, и хорошее. Другое дело — в каких пропорциях. Верю, что в итоге количество позитивного все же перевесит чашу зла. В этом, на мой взгляд, суть искусства: борьба за увеличение количества божественного, а не дьявольского. Можно развлечь зрителя, снять милую безделушку, но это не затронет душу, не “царапнет” ее.
То же самое касается и театра. Мне очень приятно, что на наш спектакль “Миленький ты мой” одни и те же зрители приходят по много раз, этот спектакль как живое существо — всякий раз меняется. В нас кипит страсть, и пока мы сами живые в этом спектакле, он каждый раз будет волновать, рождаться заново. Вот такое искусство мне близко.
— Наверняка вам предлагали вернуться в Россию...
— Мне действительно поступало много предложений из Москвы и Питера. Товстоногов приглашал в свой Большой драматический театр на главную роль, а я как раз снимался в кино, пришлось отказаться. Георгий Александрович очень обиделся и больше не звал. Звали в театр имени Моссовета, Художественный театр, Театр Советской Армии, в Минске — в театр имени Горького. Но мне было удобно работать именно в театре киноактера, потому что в любой момент я мог отказаться от спектакля и поехать на съемки, никаких проблем это не вызывало. Я поставил здесь собственные спектакли. Кстати, на постсоветском пространстве сохранился всего один театр киноактера — в Минске, он работает уже больше четверти века.
— Сейчас многие пишут мемуары. Вам-то уж точно есть что вспомнить...
— Чтобы сесть за книгу, надо уединиться, уйти на покой. Я шестой год без отпуска, хотя формально год назад стал пенсионером. Воспоминания живут во мне образами — вплоть до ощущений погоды, воздуха, состояния природы. Очень хочется рассказать свои ощущения о времени, быть предельно искренним, ничего не придумывать, не выискивать какие-то скандалы. У меня была сложная, яркая, витиеватая, иногда запутанная, но интересная жизнь.
Еще раньше я написал сценарий по роману Виктора Астафьева “Печальный детектив”, сейчас им заинтересовались. Даст Бог, все сложится. Возможно, это будет еще один белорусско-российский проект — союзный.
