В эту пятницу режиссеру, народному артисту Беларуси Валерию Раевскому могло бы исполниться 75 лет, но уже не исполнится. Валерий Николаевич ушел от нас в 2011 году.
75 лет — возраст расцвета для режиссера. Как и для других творческих профессий — писателя, дирижера, скульптора. Опыт, знания, мудрость есть и только прибавляются с каждым днем. Уходит, может быть, хватка, быстрота режиссерской реакции? Да и то не у всех.
Как–то повторили недавно документальный фильм про Раевского из цикла «Друзей моих прекрасные черты...». Режиссер приоткрыл завесу над своим досугом, пригласив съемочную группу к себе в «медвежий угол» — на хутор, по–моему, куда–то в витебскую озерную глухомань. Иногда кажется, что про эти места сказал Гоголь устами Городничего: «Да отсюда хоть три года скачи, ни до какого государства не доскачешь». Режиссер оказался страстным рыбаком. Жена сетовала, что в быту Раевский помогает ей мало — весь в своих мыслях. Но любит она его и таким. Заканчивался фильм «запрещенным приемом» мастера, он искренне признался автору фильма: все равно страшно умирать — никто не знает, что там за этой чертовой плитой. Теперь — знает. Но не скажет. Слово в слово повторил Товстоногова. Об этом рассказывал Олег Басилашвили. Когда он репетировал «Визит старой дамы», то решил, что в финале его герой Илл будет радостным и просветленным от предчувствия скорой смерти. Настроение у него в финале будет приподнятое. Ставивший спектакль Товстоногов смотрел–смотрел на поиски актера, а потом сказал: «Вы неправильно, Олег, играете: человек до последней минуты боится смерти. Не может быть у него никакой радости». Сказал, закончил репетицию, сел в машину и уехал. И по дороге умер в машине на Суворовской площади Санкт–Петербурга.
Но хватит о грустном. Даже на любых поминках всегда отыщется тот, кто после всех слез и речей вдруг скажет: «Покойный был веселым человеком и грустить не любил. Не будем грустить и мы».
Я застал Раевского уже не бунтарем, каким, судя по свидетельствам очевидцев, он был, наследуя размашистость Таганки, где стажировался три года, а грустным философом. Ближе к грузинской грусти Роберта Стуруа и Георгия Данелия. Мир не переделаешь. Примем его таким, каков он есть. Однако когда от «Трибунала», «Рядовых» и других его громких спектаклей остался благородный шлейф легенд, постепенно у Раевского стали появляться откровенно безысходные вещи.
Кому сейчас вообще дело до деревни? Кто поставит на эту тему вещь, сравнимую со «Страстями по Авдею»? Выйдет на уровень памфлета, рассуждая о природе алчности, как в «Ромуле Великом»? Или вспомним спектакль «Пирамида Хеопса», например. Это же чистый Бергман на постсоветской почве: тихая интеллигентная семья, где все ненавидят друг друга, и девочка–соседка, у которой тоже свои тараканы в голове, получившая комнату от жилконторы. Где этот прекрасный автор, драматург Юрий Ломовцев? Почему не пишет?..
«Вечер», «Старомодная комедия», «Черная панна Несвижа» — три спектакля Раевского, оставшихся в сегодняшней афише Купаловского театра.
Когда сидел у руля, казалось — «не пущает» молодых, зажимает. Не дает пробиться непризнанным режиссерским талантам. Сегодня в театр этих самых молодых не могут дозваться. Ау!.. Все ушли торговать запчастями. Оказалось, что никому–то Валерий Николаевич судьбу и не сломал. Если кого и «не пущал» — тот благополучно пристроился в другом месте и теперь сам «не пущает».
У него был свой актерский костяк, он дружил с актерами. Редко давал интервью. Если и соглашался на беседу, то в газетном материале выверял все до запятой.
Был типичный «режиссер–отец» в своем театре. Мог казнить и миловать, все на нем сходилось. Тридцать пять сезонов — это вам не шутка.
И эта фигура «режиссера–отца» как явление театрального искусства в целом, мне кажется, все дальше будет уходить в прошлое. Выживают одиночки, а не тот, кто тащит на себе, как улитка, театр–дом со всеми сплетнями, соплями, самоубийствами, открытыми письмами и прочими прелестями. В режиссуре надо быть Фигаро: сегодня — здесь, завтра — там. Теперь главреж или худрук должны быть дальновидными менеджерами, отсекать все ненужное для успеха, трезво разбираться, где вершки, а где корешки. А рыбачить с актерами в свой отпуск — это, извините, анахронизм и нарушение субординации.
Добрый зритель в 9–м ряду.
Советская Белоруссия №112 (24495). Вторник, 17 июня 2014 года.
