Когда я училась во втором классе, двоюродная бабушка связала мне белые нитяные перчатки — такие были у ее родной внучки, которая вместе с родителями несколько лет жила в Англии и ходила там в школу. Эти перчатки должны были приобщить нашу не очень зажиточную семью к стилю «высшего общества». Сами представьте ситуацию, когда я в этих ослепительных перчаточках плюс школьная форма, штопаные колготы и заношенные сандалики была отправлена первого сентября в советскую школу. На вопросы стойко отвечала: «Так носят в Англии». Кончилось тем, что маму вызвали к директору и посоветовали пресечь неуместные «буржуйские замашки».
Перчатки я сняла с удовольствием — в них было страшно неудобно.
Иногда поиски нашим бомондом своего стиля напоминают мне те «английские перчаточки». Что–то вроде как у мировых звезд, а в целом неуместно. Самому неудобно, а носить приходится.
Что поделать — есть творческие люди, им хочется выделяться и самовыражаться, в том числе и внешне. О стиле наших творческих людей мы и собрались поговорить в шоу–рум известного дизайнера Юлии Латушкиной. Мы — это Юлия Латушкина, критик Анна Кислицына и я, писатель–обозреватель Людмила Рублевская.
А.Кислицына: Скажите, Юлия, среди ваших звездных клиентов писатели есть?
Ю.Латушкина: Приходят люди разных профессий, артисты, художники. Но писателей нет. Я думаю, что у них нет задачи доказывать людям что–то через свою внешность.
А.Кислицына: Все же они думают о своем стиле, хотят выглядеть по–европейски. Пускай это будет простенькая Zara или джинсы Mustang... Кто–то повяжет шейный платок, кто–то наденет шляпу, писатель Альгерд Бахаревич в любую жару носит черный пиджак, Адам Глобус — эксцентричные яркие носки.
Ю.Латушкина: У них своя мода, она не имеет отношения к мировым тенденциям. Сомневаюсь, что известная писательница или художница задумывается, как подчеркнуть бедра или грудь. Платья с корсетами, со сложными вышивками, которые мы создаем для подиума, — это для артисток, певиц...
А.Кислицына: У нас очень мало литературных событий, на которых в принципе есть дресс–код. Думаю, если бы у нас были торжественные литературные приемы, примерили бы и наши писательницы корсеты и шпильки.
Л.Рублевская: Зато наши дамы вообще склонны к гламуру по будням. И когда приезжают в Европу, удивляются, что там одеваются гораздо скромнее, в туфлях на низком ходу и без всяких стразиков.
А.Кислицына: Без каблуков — потому что в европейских городах брусчатка.
Л.Рублевская: Просто мы после всех дефицитов испытываем потребность показать, что можем красиво одеться, как в кино. Знакомый фотограф рассказывал, как его жена–минчанка, приезжая в его родной Слоним, удивляется, что на базар люди одеваются, как в ресторан.
А.Кислицына: Им пойти больше некуда в нарядных вечерних платьях. Должно быть место, куда хотя бы раз в неделю можно так сходить.
Ю.Латушкина: Мне кажется, женщинам, которые так вызывающе одеваются, не хватает внимания.
А.Кислицына: Им не хватает красоты! Они смотрят в своем районном центре гламурные журналы... Вот купила на базаре кофточку — она почти такая же, как на фото! И конечно, хочется выйти в ней. Желание красиво одеваться — не от комплексов. Я соблюдаю дресс–код там, где его даже не предписывают. Я единственная была на вручении премии Гедройца в вечернем платье.
Ю.Латушкина: Есть еще и воспитание! Женщина всегда должна чувствовать себя комфортно. Если ей комфортно в платье и на шпильках — то, пожалуйста... Плохо, когда тебе неудобно, а ты стараешься выглядеть для людей.
А.Кислицына: Мне кажется, у нас проблема другая. Не многие у нас ходят на шпильках. Оглянитесь вокруг: сколько женщин средних лет, коротко, по–мужски, подстриженных, одетых в черные бриджи и широкую кофту, которую они называют «туника», в шлепанцах. Им комфортно!
Л.Рублевская: Это наследие и советского прошлого, и деревенского менталитета: не выделяться. Посмотрите на дома в наших деревнях — они окрашены в несколько неярких красок: коричневая, зеленая, синяя, желтая, чуть–чуть белой... Моя знакомая купила в деревне дом под дачу и в те же цвета перекрасила: чтобы не выделялся. Хотя внутри у нее современный дизайн.
Ю.Латушкина: Человек не хочет, чтобы его обсуждали. А у нас готовы это делать. Я училась в Европе, в провокационной в смысле моды Германии. Ты хоть в трусах там на улицу выйди — никто не обратит внимания. У нас, как только появляется девочка с пирсингом и синими волосами, даже бабушки на остановках не останутся равнодушными: «Деточка, бедная, что ж ты с собой сделала?» Причем если ты хорошо выглядишь, никто не подойдет, не скажет об этом. Еще меня в Германии вдохновило, как люди 60 — 70 лет следят за собой. А у нас в этом возрасте зачастую донашивают то, что осталось.
А.Кислицына: Но и выбор хорошей одежды для людей зрелого возраста у нас небольшой! Посмотрите на ряды халатов с Микки–Маусами в магазине! Невообразимые расцветки! Это что, женщины сказали производителю: «Нам, пожалуйста, только халаты с Микки–Маусами»? Нет, это производитель подталкивает женщин к безвкусию!
Ю.Латушкина: Любой дизайнер создает красивые вещи, а уже отдел маркетинга выбирает единицы для продажи. Там изучают спрос. И заставляют дизайнеров: зачем нам черное или красное, если покупают платья в помидоры! Я работала на производстве. Приходил маркетолог и говорил: «У нас не купят с этим кружевом. Юля, отрежь!»
Л.Рублевская: Тем не менее, когда Анна начала перед литературными мероприятиями вывешивать фотографии своих вечерних платьев, чтобы пользователи голосовали, в каком пойти, посетителей блога сразу прибавилось. Другая наша поэтесса существенно расширила свою аудиторию тем, что онлайн худела. То есть и в нашу тусовку проникает этот вирус.
А.Кислицына: Я не так часто вывешиваю посты с одеждой и рецептами. Но, признаю, статьи о литературе вызывают меньше интереса, чем моя одежда...
Л.Рублевская: Я много лет занимаюсь с начинающими поэтами. Если вижу девочку, одетую с иголочки, в соответствии с гламурными журналами, у меня сразу появляются сомнения в оригинальности ее внутреннего мира. Потому что творчество требует самоотречения. Предельного сосредоточения на внутреннем мире. Свои любимые фенечки и перстни я не сниму ради какого–то дресс–кода. Писатели тоже время от времени определяли моду. Невероятные жилеты Бальзака и Дюма, шейные платки Оскара Уайльда и его же подсолнечник в петлице, свитера грубой вязки Хэмингуэя... Белорусские литераторы, конечно, такой возможности не имели.
А.Кислицына: Янка Купала одевался очень стильно. Владимир Дубовка тоже и еще запоминался своей бородой... Михась Стрельцов — образец элегантности.
Ю.Латушкина: Если хотят запомниться внешне, прибегают к провокациям. Но есть и другая сторона. За известными личностями люди сами следят, стараются подловить в непрезентабельном виде. Когда человек идет в искусство, он должен быть готов, что его будут обсуждать. А далее — его позиция. Почему про меня никто ничего не говорит? Потому что я этого не добиваюсь. Для меня важно, что говорят о моих платьях, а не обо мне. То же самое и у писателей. Важно не то, как вы сегодня выглядите, а то, что вы написали. Конечно, если автор будет одеваться провокационно, это, наверное, поднимет тиражи его книг...
А.Кислицына: Для меня это две разные сферы жизни: тут я пишу, тут интересуюсь модой... Не уверена, что мои наряды повышают спрос на мои статьи и книги.
Ю.Латушкина: А мне кажется, тем, кто заинтересовался вашими платьями, захочется узнать вас и как литератора, когда в газете случайно увидят знакомое лицо.
А.Кислицына: Современные люди превратились в визуалов. Заходят в мой блог и видят статью — «О, много букв, да еще на белорусском языке»...
Л.Рублевская: Мы часто рассуждаем о том, как раскручивать нашу литературу... Если я, автор серии романов о XVIII веке, сделаю себе фотосессию в костюмах той эпохи, это привлечет читателя?
А.Кислицына: Думаю, нет.
Ю.Латушкина: А я думаю, привлечет. На всех своих показах до 2011 года я выглядела не потрясающе. Майки, кроссовки, джинсы... Потому что нужно было много двигаться, и я же работаю за сценой. А потом меня из–за сцены выдергивали на интервью. И стали делать замечания, что и мне нужно хорошо выглядеть. Тот, кто презентует плоды своего творчества, должен одеваться соответственно!
Л.Рублевская: Помню, художник Цудик пришел на свою выставку во Дворце искусства в валенках и ватнике.
Ю.Латушкина: Это эпатаж! Если бы я хотела, чтобы меня обсуждали, я бы тоже вышла как–нибудь особо: рыжая прическа в форме квадрата, рваная майка до колен. И все забыли бы о показе. Это правильно с точки зрения привлечения внимания к бренду. Но путь может быть и обратным. Когда внимание идет от творчества — к автору.
Л.Рублевская: И как бы вы посоветовали одеваться для презентаций?
Ю.Латушкина: Так, чтобы чувствовать себя свободно. И чтобы читатель, не прочитав еще книгу, мог окунуться в ее атмосферу. Для этого нужно задействовать не только одежду. Мой последний показ назывался «Синева», он проходил на творческой площадке «Цех». Я использовала образ Анны Карениной. Была имитация вокзала — голые стены, холод, дым, синий свет, гудок паровоза...
А.Кислицына: Пока мы не можем презентовать современную белорусскую литературу как должно — о ней нет плакатов в метро, о ней практически не снимают передач... А поднимать ее статус необходимо. Любыми средствами. Поэтому я за то, чтобы наши литературные мероприятия выглядели престижно. По–европейски. Чтобы человек, который туда придет, видел, что белорусская литература — явление статусное. Мы не можем вкладывать деньги в рекламу, мы можем вкладывать в свой стиль.
Л.Рублевская: Главное — понять, какой он именно у тебя.
rubleuskaja@sb.by
Советская Белоруссия № 167 (24797). Среда, 2 сентября 2015
