Из 80 отстрелянных мишеней в четырех индивидуальных гонках и эстафете на нынешней Олимпиаде у Дарьи Домрачевой закрылись 76. Могло быть и больше, если бы не подвели эмоции от близости победы, но и нынешний процент попаданий лучшей белорусской биатлонистки впечатляет не только соперниц, но, кажется, и ее саму. Как ни крути, но в прежние годы именно на огневых рубежах чаще всего Даша расставалась с надеждами на медали. Над этой проблемой тренерский штаб белорусской сборной бился не один год, а решить ее удалось едва ли за полгода команде стрелков во главе с Александром Аскольдовичем Ивановым. Кандидатуру тренера по стрельбе столичной СДЮШОР–13 в качестве консультанта биатлонистам предложили наш олимпийский чемпион по стрельбе Сергей Мартынов и призер Олимпийских игр Александр Кедяров. Прицел Домрачевой, спокойный и рассудительный, Александр Аскольдович настроил не покидая тира, а менее чем за час нашей беседы детально объяснил, как даже из Анастасии Дуборезовой можно сделать снайпера и как медали Дарьи Домрачевой могут подарить Беларуси нового Сергея Мартынова.
— Признайтесь: удивились предложению поработать с Дарьей Домрачевой?
— Не особо. Александр Кедяров уже работал со сборной по биатлону в предыдущем олимпийском цикле, так что инициатива неновая. Да и различий в тренировках не так и много. Видите — девчонка на рубеже стоит? (Александр Аскольдович указывает на затемненный зал тира, где одна из его учениц бесшумно выбивает «десятки» из электронной винтовки) Это — бывшая биатлонистка Анастасия Шлойдо. Закончила бегать и теперь всерьез занимается стрельбой. Хотя при этом и биатлонисты, и стрелки продолжают утверждать, что никто, кроме них, не может разобраться во всех премудростях их вида спорта. У меня мнение другое. Я считаю, что биатлонистов нужно сначала чему–то научить в спокойной обстановке, а уж потом выпускать с винтовкой на дистанцию.
— А не получится так, что, пока научатся точно стрелять, учиться бегать будет уже поздно?
— А почему нельзя лыжную и стрелковую подготовку проводить одновременно? Не нужно смешивать. Точнее, нужно, но уже потом, когда в обоих компонентах спортсмены добьются каких–то результатов. У нас же часто пытаются развивать все и сразу.
— Насколько сложно было найти общий язык...
— ...Совсем несложно. Даша адекватно воспринимает информацию, но при этом профессионально ее фильтрует. Точно знает, что ей надо, что может понадобиться позже, а что не нужно вовсе.
— Я вообще–то про Клауса Зиберта хотел спросить. Его ведь изначально брали в белорусскую команду как тренера по стрельбе, и неудачи Домрачевой на рубежах в какой–то мере можно считать и его тренерским просчетом...
— Вовсе нет. Я работал с Дашей совсем недолго, а Зиберт с ней уже много лет и в их отношениях уже давно важнейшую роль имеет человеческая связь. Герр Зиберт — профессионал, но у любого специалиста, который долгое время работает с одним и тем же материалом, рано или поздно «замыливается» глаз, а со стороны можно подметить важную деталь.
— Дашу сегодня активно сватают в лыжные гонки. А могла бы она посоревноваться со стрелками?
— Нет, об этом речи не идет. Хотя у Домрачевой очень хорошее чувство выстрела. Причем именно в тех условиях, в которых ей приходится выступать. Были шероховатости в технике: в позе, в изготовке... Но все эти нюансы во время нашей работы она нивелировала буквально на ходу.
— Стрельба на протяжении многих лет является проблемой практически всех белорусских биатлонистов. Поработав с командой, вы смогли понять причину?
— Мне кажется, что эту проблему просто неправильно решали. Точнее, как «неправильно»... В биатлоне вообще много хороших специалистов, но любая команда — будь то биатлон, стрельба или какой–то другой вид спорта — это всегда какие–то свои императивы, какие–то устоявшиеся законы поведения и нюансы, разобраться в которых с наскока очень сложно. Я пытался работать с биатлоном еще в 90–х годах, но понял, что мои идеи и предложения просто никому не нужны. Они не воспринимались. Те люди, которым я читал лекции или пытался чему–то научить, были уверены, что лишь они знают, как готовить биатлонистов. А биатлонистов готовить невозможно. На трассе они лыжники, на коврике — стрелки. Поэтому в идеале за каждый отрезок работы должен отвечать профессионал именно этого дела, а личный тренер — лишь собирать все вместе.
— Это ваше предложение?
— Это мировой опыт. В сборной Франции по биатлону за стрелковую подготовку отвечают два человека: один — олимпийский чемпион Жан–Пьер Аман, а второй — серебряный призер Барселоны. С чехами, которые в Сочи завоевали пять наград, работала неоднократная олимпийская чемпионка Катерина Куркова (сегодня — Катерина Эммонс). И для любого профессионала их работа заметна. Я, например, смотрю на Мартена Фуркада и сразу вижу: человек отучен. Он может в тот или иной день бежать или не бежать, может промахиваться, но каждое его движение отработано до автоматизма: поза, техника, выстрел. У него не бывает «на удачу».
— А наши?
— Наши... У девочек, например, хорошо стреляет Надежда Скардино.
— Но есть ведь и Настя Дуборезова, а ее уже который год не могут «подружить» с винтовкой...
— Я Дуборезову первый раз увидел по телевизору во время едва ли не первого ее биатлонного старта — на Универсиаде. Бежала она здорово, но как только пришла на рубеж, я сразу все понял. Слишком уж явственны были все огрехи. Подумал тогда: вот что стоит взять, позаниматься с ней полгода так как надо.
— За полгода реально исправить то, над чем бьются уже столько времени?
— Дело ведь не в том, сколько биться, а как это делать. Для меня это вообще очень сложная тема. Когда я смотрю биатлон, во мне всегда спорят профессионал и болельщик. С одной стороны, я очень хочу, чтобы ребята и девчата попадали. Но как только начинается стрельба, профессионал во мне говорит, что так они просто не могут попадать. В результате остается надежда: «А вдруг попадет?» А никаких «а вдруг» в современном спорте не бывает. Есть азбука, база. Никому ведь не придет в голову бежать гонку на деревянных лыжах.
— Вы будете продолжать работать с биатлоном?
— Давайте разберемся. Есть сборная по биатлону, дела которой я не могу и не хочу комментировать или лезть с советами. Да и неправильно мне советовать дальше, чем стрелковый коврик. Да, я могу чему–то научить, но не хочу «сидеть на спортсменах» и отбывать номер там, на стрельбище, только потому, что приписан к команде и вроде как должен с ней находиться. Таких примеров и без меня хватает, а работа должна строиться на живых связях и живом общении.
— Вам не кажется, что эта связь между стрельбой и биатлоном могла быть полезна обоим потенциально медальным видам спорта?
— В идеале мог бы получиться действительно эффективный симбиоз. Биатлон сегодня на подъеме. О нем говорят, его поддерживают. О стрельбе же поговорили несколько недель после победы Сергея Мартынова в Лондоне. При этом инициированный нами ремонт фактически единственной столичной базы — СДЮШОР–13, где тренируется и сам Мартынов, — затянулся уже на шесть лет. Мы могли бы работать с биатлонистами, но нам просто негде это делать. У нас фактически одна стрелковая позиция, где тренируется Сергей и на которую приезжала Даша Домрачева. При этом у нас есть действительно опытные специалисты, которые оказались совершенно не востребованы. Например, мало кто знает, что винтовку Домрачевой накануне Олимпиады в Сочи доводил до ума еще один наш олимпийский чемпион — Александр Газов. И сделал это виртуозно — сами ведь видели!
Советская Белоруссия №37 (24420). Среда, 26 февраля 2014 года.
