Когда поставили диагноз, испытал облегчение
Александр работает в банке, разводит аквариумную траву, прекрасно разбирается в классической музыке и коллекционирует потерянные варежки и перчатки. А еще он хорошо ориентируется в вопросах онкологии и свободно оперирует терминами вроде «аутоиммунное поражение» и «аллогенная трансплантация». Каждый онкопациент отчасти становится врачом, только без клинической практики, уверяет парень.
Все началось, когда ему было 23 года. Сначала – не спадающая температура около 37 °С, ночной пот и чувство постоянной усталости. Затем добавились боли в спине – сильные, до крика, если вовремя не поставить укол с обезболивающим. Участковый терапевт посчитала, что это простуда.
– Я четыре недели просидел на больничном, но лучше не стало. Пришел к врачу, а она говорит: ты, наверное, симулируешь, иди расхаживайся. Мне кажется, лучше дать больничный десяти симулянтам, чем отказать хотя бы одному серьезно больному.
Чтобы поставить правильный диагноз (лимфома Ходжкина 4а стадии), понадобилось четыре месяца. На МРТ врач увидел опухоль в тимусе – расположенной в груди вилочковой железе, напоминающей по форме букву У – «игрек». К тому моменту опухоль уже щедро «рассылала» метастазы по всему телу – в лимфоузлы, позвоночник, тазобедренные кости.
– Когда наконец поставили диагноз, как ни странно, испытал облегчение. Хотя бы стало понятно, что со мной происходит и что делать дальше.
Потом были операция, во время которой парню вырезали злосчастный тимус, лучевая терапия и «химия».
– Ощущения от химиотерапии можно сравнить с интоксикацией у беременных, только во много раз сильней. Постоянные головная боль, раздражение, непереносимость любых запахов: еды, духов, освежителя воздуха, новой обуви. Кажется, что даже собственный пот отдает резиной. Если ваши родные проходят «химию» (а в большинстве случае процедуру проводят амбулаторно: поставил капельницу – и едешь домой отдыхать), я прошу: не готовьте дома еду! Ешьте бутерброды, ходите в кафе, но только ничего не жарьте. Запахи настолько раздражают, что не передать словами.
Привет из средневековья
За те месяцы, что Александр провел в больнице, он услышал много чужих историй. Среди них, к сожалению, немало грустных, ведь онкобольные по-прежнему охотнее верят шарлатанам, предлагающим лечить рак сыроедением и настойками из чудо-травы, чем специалистам.
– Типичная ситуация: у женщины рак груди. Ей предлагают удалить небольшой сегмент, даже без химиотерапии. Но она решает вернуться в свое село и лечиться народными методами. Когда понимает, что лучше не стало, снова приезжает в больницу. Но уже поздно: метастазы успели прорасти во все органы. Максимум, что могут сделать врачи, – продлить ей жизнь на пару недель.
Почему же в наше время больные ведут себя как в глубоком средневековье?
– Если загуглить слово «рак», первые же ссылки будут о его лечении голоданием или хиромантией. И ни слова о том, как действует химиотерапия, или о том, почему при лечении нельзя голодать, а наоборот, нужно питаться максимально калорийно. Эта информация есть в медицинской литературе, но простому человеку тяжело пробраться сквозь дебри терминологии. В результате люди не знают, как им лечиться, и на этом наживаются шарлатаны, впаривая за 500 долларов пузырек спирта с тремя каплями какой-то травы.
Больше трех лет Саша собирает потерянные перчатки
Самое главное, не сомневается Саша, – верить врачам и выполнять все их рекомендации.– В нашей стране лечение онкологических заболеваний поставлено хорошо: оно соответствует всем международным стандартам.
Второй совет – ориентироваться на здоровых людей: не сидеть на форумах, не создавать сообщества «ВКонтакте»:
– Я глубоко убежден, что онкобольные не должны общаться друг с другом, чтобы их не затянула волна депрессии.
«День ноль»
Александр восстановился после операции и даже успел вернуться на работу, но через полгода опять почувствовал себя плохо – рецидив. Ему сделали пересадку костного мозга – аутологичную, от самого себя: Саша посчитал, что если бы пришлось платить за процедуру из своего кармана, он отдал бы 100 тысяч евро.
– 10 мая я отмечу ровно семь лет со «дня ноль» – дня трансплантации.
Сейчас парень находится в стойкой ремиссии, инвалидность с него сняли. В отличие от многих других онкопациентов, он не делает тайны из своей болезни, но не кричит о ней на каждом углу: если кому-то интересно – расскажет. Никаких ограничений нет: Саша может полноценно работать, путешествовать, ездить на велосипеде, вот только детей заводить боится.
– Со мной в реанимации лежал 25-летний парень, у которого тоже нашли лимфому, только другого типа, который хуже поддается лечению. Оказалось, что его отец в свое время тоже перенес эту болезнь. Но он вылечился, а сын не смог и ушел из жизни в больших муках. Именно поэтому детей у меня, скорее всего, не будет. Как можно передавать дефектный генотип своим наследникам? Это вне здравого смысла.
Александр признается, что болезнь дала ему возможность переосмыслить свою жизнь. Он понял, что деньги ничего не стоят («их с собой туда не унесешь»), а по-настоящему стоящие вещи – это любовь, музыка, хорошие отношения с родителями.
– Многие так увлечены мыслями о прошлом или страхом перед будущим, что настоящий момент от них ускользает. А для меня прийти домой, заварить вкусный чай и включить хорошую музыку – это уже счастье.
