Предпоследнее воскресенье марта совсем теплое. И на небе облака уже почти летние, легкие. Мы свернули с дочкой с людного проспекта, где шумят машины, прошли совсем немного, может, каких–то сто метров, и оказались на тихой улице возле костела Святого Роха. Дочка сказала, что здесь такое ощущение, будто мы не в Минске, а в маленьком городке. На тротуаре ребенок на красном трехколесном велосипеде катается, а бабушка с мамой неспешно прогуливаются. Прошли рядом с госпиталем, свернули к маленькой железной калитке. Открыли ее и оказались на кладбище.
Весной на Военном кладбище светло, чисто и тихо. Легко дышится и разговариваешь не повышая голоса. Кладбище просматривается насквозь, такое оно маленькое. Деревья пошатываются, гнезда качаются, грачи кричат. Видел грача с сухой веточкой в клюве. Сидел на ограде, а потом полетел гнездо строить...
Я помню это кладбище с 1973 года, с того самого момента, когда приехал в Минск, поступил в художественное училище. Так получилось, что общежитие наше находилось на соседней улице. И одна из мастерских, та, где нас учили делать подрамники и планшеты, была рядом с кладбищем, в цокольном помещении. Но кладбище я тогда обходил.
Первый раз я оказался на нем поздней осенью, в воскресный день, при обстоятельствах, чтобы описать которые не могу подобрать точное слово. Впрочем, не стану сочинять, напишу, как было. Нас не пустили в кинотеатр «Мир». Не пустили потому, что наши билеты были фальшивыми. Да, фальшивыми! Парень, живший со мной в одной комнате, сделал три билета. Очень хотелось сходить в кино, а денег нет. Он взял синюю обложку от обычной школьной тетрадки за две копейки. Бумага такого же цвета и качества, как у билетов. За час при помощи тонкого пера, черной туши и цветного карандаша изготовил три билета. Лазерные принтеры в те времена еще не изобрели. Несколько раз подобный трюк срабатывал и мы проходили в кинозал. Контролер долго наши «билетики» не рассматривала, а просто привычно отрывала хвостик... Но в тот день звезды не сошлись. Нас уличили, выперли с позором, да еще пригрозили милицией. С красными от стыда и страха лицами, разозленные непрофессионализмом приятеля, мы ретировались. Так и оказались на кладбище, рядом с которым много раз проходили, но куда так и не удосуживались заглянуть.
Это сегодня оно чистое, светлое, убранное, городское. Тогда же, сорок лет назад, на него даже заходить было страшно. Заросшее кустами и деревьями, мокрое, заваленное мусором, темное, глухое. На нем только страшные фильмы было снимать. Мы пробирались среди ржавых крестов, заросших могил, поваленных оград и покосившихся памятников... Орали вороны, носились над кладбищем черной тучей. Повсюду заброшенность и грязь. Битые бутылки, бумага, опавших листьев по колено. Было странно, что все это в центре города, в столице. Казалось, что никому до похороненных солдат и генералов, минчан, писателей и композиторов, ученых и революционеров нет никакого дела. Мрачные компании с бутылками дешевого вина, ругань, крики...
Но при этом было и что–то душевное, трогательное. Обвитые высохшей травой поваленные памятники с медальонами выгоревших фотографий. Надписи, которые можно с трудом прочитать, цифры... Попадались странные для того времени плиты. На них соседствовали, сосуществовали, не вступая в противоречие, пятиконечные звезды и христианские кресты. Это удивляло, как удивляла и смесь языков: белорусские надписи соседствовали с еврейскими и польскими, русскими, мы даже нашли английскую надпись, а рядом немецкую... Теперь–то я понимаю: ничего удивительного, кладбище — это отражение шумной городской жизни, истории этой земли. Только теперь все молчат, голосов не слышно, они превратились в слова имен, фамилий, эпитафий, в даты рождения и смерти.
И церковь тогда стояла на том же месте. Правда, не такая ухоженная и нарядная, как сегодня. Асфальтированных дорожек не было, да и прихожан я тогда не увидел. Дверь была закрыта.
После той первой встречи я бывал на Военном кладбище много раз. Даже приехав в отпуск из армии, сходил. Сфотографировался рядом с могилой Янки Купалы...
Если я и не могу без чего–то представить Минск, то это без Военного кладбища. Светлого, тихого, просматривающегося насквозь, как глубокая бегущая вода.
Советская Белоруссия №57 (24440). Четверг, 27 марта 2014 года.
