Должны сойтись все звезды

Синтез театра и шоу–бизнеса рождает неожиданный результат

Многим нашим режиссерам в музыкальном отношении, к сожалению, на ухо наступил слон. С музыкой они обращаются неумело: ее либо слишком много, либо нет вообще. Режиссер Республиканского театра белорусской драматургии Сергей Ковальчик в этом смысле даже не исключение, а белая ворона в театральной стае. Для многих своих спектаклей музыку он написал сам. Кроме того, Ковальчик — лауреат международных театральных фестивалей за постановки «Путь в Царьград» (совместный белорусско–сербский проект), «Адвечная песня», «Кабала святош», «Сестры Психеи».

А недавно Сергей снял новогодний «огонек» для одного из белорусских телеканалов, потому что уверен: современный режиссер должен уметь все, а сам театр давно играет по законам шоу–бизнеса. Нужно иметь мужество себе в этом признаться.

— Сергей, откуда такая любовь к музыкальному театру?

— От отца. Он меня в детстве заставил ходить в музыкальную школу на класс аккордеона. Я пошел поздно — в пятом классе общеобразовательной школы. Когда занял одно из призовых мест на городском конкурсе аккордеонистов, мой педагог Валерий Борисовский отправил меня в музыкальное училище. Педагог меня прослушал, а потом спросил: «Куда поступать думаешь?» Я ответил: «В театральное». «Дурак», — сказал он и вышел.

Первые два года меня заставляли заниматься через силу. А потом как–то втянулся. В школе был оркестр народных инструментов... А ничто так не заводит, как коллективное творчество. Потом сам освоил гитару и пианино.

Меня иногда спрашивают: «Ты мюзиклом занимаешься, потому что это сейчас модно?» «Нет, — говорю я. — Потому что я этим с детства занимаюсь». У Немировича–Данченко я вычитал интересную фразу: «Музыка — это кратчайший путь в подсознание зрителя». С помощью музыкального образа лучше и легче всего попасть в точку. Музыка создает атмосферу. За десять лет режиссерской деятельности я искал много разных подходов и музыкальных решений.

— Мюзикл — жанр дорогой. Ваши коллеги все время жалуются, что вынуждены работать в тяжелых рыночных условиях.

— У нас в ТБД такой же план, как у всех театров. Лично я считаю, что любой спектакль должен быть окупаемым. Нужно ставить так, чтобы зритель ходил. Если взять любой хороший театр — он всегда был зрительским: МХАТ, «Современник», «Ленком», БДТ, «Таганка». Эти театры делают многолетний аншлаг. Всегда у входа спрашивают лишний билетик. Что может быть красноречивее? Режиссер должен поучать, развлекая. Здесь уже вступают в силу законы шоу–бизнеса.

Театр отражает действительность, а шоу–бизнес — это часть нашей действительности. Каким–то образом ты все равно должен эту грань отражать, если работаешь в музыкальном жанре. Любой современный спектакль должен быть синтетическим. Зритель должен увидеть все — и мюзикл, и драму, и человеческую историю, и историю любви.

— Когда говорят, что мюзикл «не наш» жанр, вы что отвечаете скептикам?

— Послушайте ««Юнону» и «Авось»»! Несмотря на увлечение западным мюзиклом, все равно поем в компании под рюмочку: «Ты меня на рассвете разбудишь...» Мюзикл — это музыкальная культура этноса.

— Вы мечтаете о большом музыкальном жанре? Ведь для многих режиссеров вершина карьеры — постановка оперы...

— Ну конечно, мечтаю! Хотелось бы поставить «Травиату», «Богему». Итальянская опера — это прекрасный мелодизм, это великие мастера... Ох, не надо о больном! (Вздыхает.) У меня отец работает в музыкальном театре в Волгограде. Он предлагает: «Приедь, поставь что–нибудь». Но я как–то не хочу. Скажут потом: «Ну вот, семейный подряд».

— У него административная должность?

— Он — худрук. Хотя искушение поработать с живым оркестром и живым хором очень велико. У меня был замысел: сделать к юбилею Купалы нашу рок–оперу «Адвечная песня» на сцене Дворца Республики с хором и оркестром. Если бы это только было возможно! Нужно искать деньги, но кто такую программу профинансирует?

— Если ваш отец работает в Волгограде, можно ли сказать, что вы хорошо знаете картину российской провинции?

— Я смотрел и волгоградские спектакли, и пятигорские, и красноярские. Там очень сильная театральная культура. Мы были на фестивале «Голоса истории» в Вологде летом, где, кстати, взяли Гран–при. Это был фестиваль исторической пьесы. Я убедился, что российская провинция очень сильная. Там настоящий здоровый дух. А вот московские театры не удивили.

— Если сопоставить с ней белорусскую провинцию, она слабее?

— Обо всей не скажу. Я работаю больше с Гомельским областным драматическим театром. Он очень сильный. Я бы его не относил к провинциальным. Я ставлю его не ниже Русского или Купаловского. Там замечательная плеяда актеров. Правда, нет главного режиссера, но это не мешает качеству спектаклей. Там ставят Раевский, Монакова, Талипов, Натапов, я — иногда.

Вообще, у меня в работе скромная планка. Можно сказать, я режиссер — не фестивальный.

— Не каждый режиссер в этом признается.

— Наверное. Я не знаю, что такое фестивальное и нефестивальное искусство. Есть искусство в чистом виде, так называемое искусство для искусства. Есть художники, которым интересен сам процесс. Я беру какой–то прием и начинаю его развивать, глубинно проникать в него. Это уже, скорее, больше относится к науке. Этот поиск больше нужен для института театра. Это наши внутренние театральные изыски и приемы. Но широкому зрителю они не очень интересны. Иногда идут на ажиотаж, а не на спектакль. Я себя больше отношу к публичным режиссерам, которые работают для зрителя. А это, как правило, будем честными, не всегда интересно критике, театралам. Хотя лично для меня пример — Георгий Товстоногов. Его спектакли были интересными одинаково всем.

— Можете вспомнить самое сильное театральное впечатление?

— «Мотылек» Пинигина в ТЮЗе. Пронзительный спектакль.

— Сергей, наверное, только публичный режиссер, не боясь, мог взяться за съемки новогоднего телевизионного «огонька».

— Мне очень понравилось! Я получил большой опыт, увидел, что такое современная эстрадная площадка. Это меня во многом обогатит и в театре. Жалко, времени мало, все на бегу. А если бы, как по старинке, — с репетициями... Можно делать замечательные вещи.

— Кто–то из звезд открылся для вас с новой стороны?

— Не люблю слово «звезда». Лучше так — «артисты эстрады». Замечательное шоу у Ларисы Грибалевой. Меня удивила Галина Шишкова. Оказывается, она — певица с юмором. Энергетика у многих, оказывается, очень сильная. Я этого не знал, так как телевизор смотреть не успеваю.

— Деньгами их, конечно, не переманишь, но не думали привлечь кого–нибудь из них в театр?

— Хотелось бы. Есть замысел рок–оперы по «Синей птице» Метерлинка. Музыка практически написана. Но это проект, который я либо оставлю в корзине, либо буду ставить от и до. Он для меня очень серьезен. Должны сойтись все звезды.

Фото Александра ДМИТРИЕВА.