Фото из архива «СБ»О событиях Хатынской трагедии свидетелю стало известно от родителей, в первую очередь от ее отца Виктора Желобковича, который был непосредственным участником тех событий. Тогда он был ребенком, ему было примерно 7 лет.
По словам свидетеля, за день до трагедии в деревне были партизаны. 22 марта в деревню пришли каратели. «В то утро мой отец со своим отцом пошли на ток резать сечку для коровы. Пока мой дедушка резал сечку, отец катался на качелях. Недалеко в стогу сена был партизан. Он наблюдал за тем, что происходит вокруг, чтобы не было чужих, карателей», – рассказала Инна Кривонос.
Потом послышался крик, который свидетельствовал о приближении немцев, продолжила она. «Дедушка взял моего отца за руку и повел домой. Они быстро побежали домой, попытались спрятаться вместе со своей семьей в погребе. Были еще мать, два брата и сестра. Мой отец был самым младшим в семье, – вспоминает свидетель. – Они попытались спрятаться в погребе, закрыли дверь в дом, каратели пришли, дверь выломали, достали их из погреба и со всеми жителями деревни погнали в сарай».
Инна Кривонос рассказала, что ее бабушка держала отца за руку и в сарае они стояли ближе всего к дверям. «Отец видел, как загнали всех жителей деревни в сарай, закрыли двери, обложили соломой, облили бензином и подожгли. А вокруг (на случай. – Прим. БЕЛТА), если будут выбегать люди из сарая, стояли пулеметчики с пулеметами и с автоматами», – поделилась она.
Загорелся сарай, начала гореть крыша и потом обрушилась на людей, продолжила свидетель. Ее отец рассказывал, как люди стали давить на дверь и выломали. «Кто-то пытался бежать – их тут же расстреливали. Кто-то сгорел заживо. Мать отца схватила за руку и тоже пыталась бежать, но начали стрелять, и она упала прямо на него, накрыв его своим телом. Ее прошила автоматная очередь, она погибла. Отца ранило в плечо. Так он лежал под матерью до тех пор, пока каратели не ушли из деревни», – отметила она.
После трагедии выжившего ребенка забрали на соседний хутор. По словам Инны Кривонос, ее отец испытал такой шок, что даже в зрелом возрасте говорил, что не помнит лиц ни отца, ни матери, ни своих братьев, ни сестры. Он не знал, сколько ему лет, когда родился. О дне рождения судили приблизительно по тому, как он выглядит. Он был маленький, худенький, приблизительно семи лет.
Впоследствии с родственниками мальчик оказался в Красном. Когда и туда пришли немцы, ушли в леса и оказались в болотистой местности, в районе озера Палик. «Родственники, когда уходили в лес, дали отцу маленький мешочек с мукой, чтобы ребенок, даже если где-то отстанет, не погиб с голоду. Март, снег, вода, грязь, болото. Где-то спал на кочке, под головой у него был этот мешочек, и эту мокрую муку он ел», – передала воспоминания отца свидетель.
Второй раз смерть обошла мальчишку стороной, когда Палик прочесывали цепью немцы. Мальчик лежал за кочкой. «Вроде его даже и заметили, но, видно, пожалели пацана и прошли мимо. Его подобрал партизан. Естественно, он не мог возить с собой маленького мальчика», – рассказала она.
К тому времени мальчишка был завшивленный, облепленный грязью, ему обрезали галифе. «Он рассказывал про эти обрезанные галифе. Его привезли в лагерь гражданских, потому что их деревню сожгли тоже, и они жили в лесу в выкопанных землянках. Его приютила бабушка Юстына. У самой было четверо детей. Он у них прожил год и самостоятельно ушел в Плещеницы в детский дом», – рассказала в суде Инна Кривонос.
