Сердечные тайны Ады Роговцевой...В Минске она нужна была всем, причем постоянно. Как председателя жюри главного конкурса «Золотого Витязя» ее то и дело вызывали в заветную комнату обсудить очередной спектакль. Актеры, приезжающие на день–другой, жаждали пообщаться с ней в «неформальной обстановке». Журналисты — и наши, и российские — и вовсе не давали Аде Николаевне проходу, стремясь получить ее комментарий по тому или иному поводу и разузнать о последних событиях в жизни этой легенды советского кинематографа... И, несмотря на свой насыщенный фестивальный график, Роговцева согласилась уделить нашей газете столько времени, «сколько вам нужно».
— Говорят, с вами когда–то мечтал работать великий Товстоногов, но вы отказались. Почему?
— После «Вечного зова» меня приглашали многие театры: и московские, и ленинградские. Но все мои родные оставались в Украине, им я тогда была нужнее.
— Зато теперь вас, актрису репертуарного театра, можно встретить чаще в московских антрепризах.
— Из театра я ушла — на пенсию. И в знак неприятия того направления, которое взял театр. Зато теперь сама выбираю, в каких пьесах играть. В антрепризе я встретилась с Крючковой, Шарко, Усатовой, Антоновой, Волковой — могу еще долго продолжать список замечательных актеров... Да, это не лучший способ существования, но в некоторых случаях антреприза — выход. Кстати, живу я по–прежнему в Киеве, с внуком, ему 14. А в Москве останавливаюсь у дочки, она снимает там квартиру, работает в театре Романа Виктюка.
— Конфликтов с новым поколением в лице внука не возникает?
— У меня не может быть конфликтов с новым поколением — все новое поколение я очень люблю. И жалею. За то, что такое трудное время вам досталось... Моя юность выглядела все–таки более благополучной. Да, голодали, но после войны было у людей настроение какой–то высокой надежды, милосердие было, потому что все знали еще, что такое по–настоящему плохо. А теперь намного больше соблазнов, и разочарований больше...
— С вашей точки зрения, каким должен быть идеальный театр?
— Не может быть такого театра. Театр — это обычно очень непростой коллектив... Он может приближаться к идеальному, если есть безгранично талантливый руководитель. Добрый человек с крепким характером.
— Талантливому человеку можно простить отсутствие доброты...
— Можно простить ему ту маску, за которой он прячет свою доброту и любовь. Но, понимаете, здесь всегда знак равенства. Талант всегда милосерден.
— А насколько талантливой получилась программа прошедшего фестиваля?
— К сожалению, и здесь некоторым не удалось избежать дурновкусия...
— Жюри всегда было единодушным?
— Всегда единодушным было детское жюри. Дети чутко реагируют на фальшь.
— И в кино, и в театре вы были и остаетесь очень востребованной актрисой. И все же, есть ли роль, которая сидит у вас занозой в сердце, та, которую уже никогда не сыграть?
— И не одна! Но... Жизнь ведь занозой в сердце сидеть не может. Например, Виктюк когда–то мечтал сделать со мной «Даму с камелиями» — ему не разрешили. Зато через 20 лет я сыграла у него «Даму без камелий»... И стоит ли жалеть, что в моей судьбе не случилось какой–то роли, когда взамен я могла уделить больше времени своей семье? Там–то, в отличие от театра, я всегда буду востребована. Плюс со мной всегда остается мое хобби — поэзия. Это наше общее увлечение. Бывает, приезжаешь домой, хочется в душ, а тут сын и дочка по телефону коршунами налетают — написали новые стихи. Но это прекрасное общение... А если человеку еще нескучно и нетрудно на земле — это счастливый человек. Если хотите — такой человек перед вами...
