Если бы доброта имела лицо, то наверняка оно было бы таким, как у Виктора Алексеевича Петакова. Открытое. Светлое. Честное. Свободное. Глаза, как малые озерца под безоблачным небом, голубеют по–детски чисто и ясно. Они не вылиняли, не замутились от пережитого (в сентябре этого года Виктору Алексеевичу — 55). Многое вобрали в себя его глаза–озерца: душевность и мягкость, неисчерпаемое желание приносить людям радость, негромкую, бессловесную любовь к родной земле. И улыбка у Виктора Алексеевича хорошая: светлая и трогательная.
Говорят, что судьба уготовила, того никак не переиначить. Может, и так. Только вряд ли шестиклассник Витя Петаков из деревни Слободка Шкловского района задумывался о загадочной судьбе. Или о своем предназначении. Не до высоких материй было подростку, ежедневно бегавшему на ферму после уроков. Сестры научили его доить коров. Но он не просто помогал маме. Чем–то притягивал его коровник, где была своя, особенная жизнь. Свой мир, заполненный шумными вздохами и мычанием животных, пением струек молока в подойниках, голосами доярок и вечными заботами — как накормить скот и поднять надои. Виктору нравилось, когда коровы, узнав его, поворачивали к нему головы. Когда при раздаче кормов старались лизнуть руки. На ласку животное всегда отвечает лаской. Не то что некоторые люди...
Тяжелая работа животновода, от которой его сверстники убегали как от чумы, стала для подростка привычным делом. Тогда все делалось вручную. Как же доставалось бедным рукам доярок! И корма надо было раздать, и навоз удалить, и трижды в день подоить коровок. Просыпаться ни свет ни заря и садиться ужинать едва ли не за полночь. И ни выходных тебе, ни отпуска — ищи сам себе замену. А кто пойдет? Все это Виктор видел и понимал. Многое испытал сам, но ничего с собой поделать не мог. Его по–прежнему тянуло на ферму. Доярки поначалу подтрунивали над парнем. Но когда убедились, что он справляется с делом не хуже, чем они, не раз говорили его маме: «Ох и славный же у тебя помощник, Нина! Аж завидки берут». А у Нины Викентьевны случился конфликт с бригадиром. Женщина она спокойная, уравновешенная. Но тут, как говорится, нашла коса на камень. Все негативное, что было на ферме и копилось годами, она выплеснула на бригадира. Тот и взорвался: «Тебе не нравятся порядки — можешь идти домой!» И она ушла. Узнав об этом, Витя расстроился чуть не до слез. И хоть передали мамину группу другой доярке, он продолжал ходить на ферму. И как ни в чем не бывало ухаживал за коровами. А через неделю, придя из школы, Витя услышал от мамы: «Скажу тебе новость, Виктор. Приходил бригадир. Просил вернуться на ферму». Виктор пустился в пляс.
Окончил Витя восьмилетку. А мама в тот год как раз уходила на пенсию. «Грамаць не дасць гамаць, — рассудила она по–крестьянски. — Бери, сынок, мою группу. А учиться дальше можешь и в вечерней школе. Я буду тебе помогать». Вот так в неполные 16 лет Виктор и стал дояром. В 4 утра он уже на ногах. Коров своих обихаживал так, как, пожалуй, никто из доярок. Разнесут они своим коровам по ведру бульбы, а Виктор — по два. Да бегом, бегом. И получалось у него все так ловко, быстро. Никто не видел парня хмурым, злым. Ведь животным передается настроение человека. Почувствует корова злобу — и не все отдаст молоко. Что–то утаит. Виктор знал характер каждой своей подопечной. И к каждой имел подход. Откуда все это у парня бралось? От таланта. «Да какой там еще талант, где только тяжкий, беспросветный труд, грязь и запах?» — возразят мне скептики. И будут не правы. У таланта, как и у природы, нет плохой погоды. А между тем о дояре из совхоза «Городец» (теперь — ЧУП АСБ «Городец») заговорили в районе. Невиданное это дело, чтобы паренек надоил за год по 3,5 тысячи кг молока от каждой коровы (по тем временам — показатель весьма высокий). В райкоме комсомола узнали, что Виктор Петаков — не комсомолец. Привезли парня в райком и вручили комсомольский билет. А перед самой армией Виктора приняли кандидатом в члены КПСС. Парторг совхоза для этого нашел веский аргумент: «Без партии, Виктор, ты никогда не станешь Героем Социалистического Труда». А ведь такое и на самом деле могло произойти. В лучшие времена Петаков надаивал по 7 тысяч 400 кг молока. И это на самой обычной, маленькой ферме, где было всего–то 200 коров.
Ни в райкоме комсомола, ни на парткомиссии никто не попытался заглянуть в душу парня. Узнать, что там происходит. Виктор еще в детстве выучил молитвы, знал церковные песни. Он — верующий человек. «А если бы спросили: верите в Бога? — задаю я вопрос. — Как бы вы ответили?» «Сказал бы, что верую». И нет сомнения в том, что так оно и было бы...
— Я люблю петь. Мамины тетки были такие певуньи! Одна под одну. Особенно тетка Ганна. Солдатка. Одна подняла двоих детей. Мужики к ней сватались. Она же — ни в какую. Не хотела, чтобы у ее детей был чужой отец. Так вот, бывало, как затянет песню, особенно эту — вдовью, горькую — плакать хочется...
— А спойте, Виктор Алексеевич.
Он замолчал, словно настраивая что–то внутри себя. Глаза загустели синевой. Мягкий, удивительно задушевный голос родил первые слова: «Ой ляцелi, ляцелi сакалушкi–сакалы, // (голос окреп, стал еще проникновеннее) Селi–палi на ўдовiным, на двары. // Глазанькамi ўвесь двор асвяцiлi, // Галаскамi ўдовiцу ўзбудзiлi. // «Устань, устань, удавiца малада, // Выйдзi, выйдзi за цясовы варата // Прыляж, прыляж к сырой матушцы–зямлi»...
И такой глубиной, такой силой повеяло от народной песни, полной тоски и нежности, что, пожалуй, впервые я осознал суть выражения «поющее сердце». Виктор Алексеевич — человек, который поет сердцем...
— У мамы тоже был хороший голос. Только вот петь ей почти не доводилось. В семье восемь детей: шестеро сыновей и две дочки–близняшки. Я — седьмой по счету. Отец пас совхозных коров. Зарабатывал копейки. Чтобы у нас было не хуже, чем у людей, мама трудилась как пчелка. Еще петухи не прокукарекают, а она уже шурует в печи. Как в горячем цехе. Напечет гору блинов. А мы ее раз — и подмяли. Трудновато жить приходилось. Но хлеб всегда был на столе. Что говорить, детство мое полноценное. И солнца в нем было вдосталь. И доброты, и тепла, и ласки. А служить мне выпало в Афганистане. Тогда только все начиналось. Слава богу — никто меня не убивал. И я никого не убил. Вернулся домой живым и невредимым. И даже сердцем не ожесточившимся. Не успел снять солдатскую форму, как прибегает соседка: «Витька, я ухожу на пенсию. Забирай мою группу. Коровы хорошие». А меня в Москву сманивали. «Какая Москва, сынок! — говорит мне мама. — Доглядай коров. И нам уже не обойтись без помощи». Остался я дома. Да и не могло быть иначе. И так я закрутился на ферме (подумать только: 40 лет хожу одной и той же дорогой!), что не было времени с девчатами погулять (а вот чтобы петь песни на концертах художественной самодеятельности, оно находилось даже через «не могу»). Свела меня судьба с девушкой из соседнего колхоза. Поженились мы с Любушкой. Совхоз выделил дом. У нас уже девочка Аня родилась. Купили мебель. Я прилично зарабатывал. Где–то под 300 рублей выходило в месяц. И Люба работала дояркой. Достаток был в доме. А он взял да и сгорел. От замыкания в холодильнике. И все, что было в нем, пошло с дымом. Жена горюет. «Любушка, — говорю ей, — если бы только в этом была самая большая беда! Все мы с тобой еще наживем, родная моя, все обустроим. Только бы здоровье не подвело»... Совхоз на пепелище построил нам кирпичный дом. А сарай остался цел и невредим. И побежали дни, похожие друг на друга, как две капли росы. Из них складывались годы. И рождались дочки одна за другой. Их у нас пять. Четырем уже справили свадьбы. И внуки пошли своим чередом. Вот так и вершатся круги жизни. Как кольца дерева, глубоко пустившего корни в родную почву.
Душа моя не ищет разнообразий. И никогда она не была праздной и тоскующей. Да, работа моя однообразная. Но каждый день я вижу плоды своего труда. Есть конкретный результат — и это главное. Ведь по нему судят о человеке. Меня вниманием не обошли. Был я в свое время и кандидатом в члены Могилевского обкома партии. Делегатом ездил в Москву на XIX партконференцию. А в Минск — на четвертое Всебелорусское собрание. И орденом Трудовой славы III степени меня наградили. Но главная награда, я считаю, — жить на этой земле и приносить людям пользу. И петь, чтобы жить. На День защитников Отечества я спел песню, которая начинается так: «Отслужил солдат службу долгую, // Отслужил солдат службу ратную...» А потом — «Балладу о красках». Помните: «Был он рыжим, как из рыжиков рагу, // Рыжим, словно апельсины на снегу. // Мать шутила, мать веселою была: // «Я от солнышка сыночка родила»... Музыкального сопровождения не было. Но мне казалось, что музыка рвалась из моей души, заполняя собою людские сердца. Я люблю дарить людям радость.
Фото автора.
Советская Белоруссия №177 (24314). Пятница, 20 сентября 2013 года.
