Выходишь из дому, по улице идешь, по сторонам смотришь. Хорошо. Мороз и солнце. Снег блестит, искрится, под ногами скрипит. Тени на нем яркие, синие–синие. И вдруг прекрасное настроение улетучилось, безнадежно испорчено. Начинаешь нервничать, волноваться, по карманам хлопаешь, будто спички ищешь или сигареты, по сторонам оглядываешься, чертыхаешься, иногда даже громко. А повод ну совсем пустяковый — дома, на комоде, на кухонном столе, в кармане старой куртки, да мало ли где еще, оставил мобильный телефон.
Мысли в голову сразу же нехорошие лезут. Останавливаешься на половине дороги и думаешь — вернуться или идти дальше без связи? И как целый день без телефона прожить? Чувствуешь себя неполноценным древним кораблем без руля и ветрил, без компаса в открытом море–океане. Или заблудившимся, потерявшимся ребенком. Даже страшно становится. Вздрагиваешь. Едешь на эскалаторе и завидуешь тем, у кого телефон трезвонит, поет, пиликает. Слушаешь, как они, люди телефонизированные, с невидимыми абонентами о морозе разговаривают, о работе, о магазинах, политике, детях, внуках... Слушаешь и завидуешь, свою забывчивость проклинаешь.
А в вагоне метро и того хуже, там настоящая паника охватывает. Может, это с тем связано, что поезд под землей мчится, глубоко, и если что, то... Беспечные пассажиры сидят, в свои смартфоны уставившись, и не боятся. Что–то там читают, в разные развивающие игры режутся, сообщения строчат, улыбаются, смайлики отправляют. Вот они в курсе того, что в мире происходит, им не страшно. Они знают, кто с кем развелся, подрался... Кого арестовали, посадили, выпустили, наградили... Они — люди с телефонами, в курсе всего происходящего сию минуту, а также того, что будет происходить через полчаса, час и до того момента, пока я, растяпа, до своего мобильника доберусь. Они первыми узнают, что в Северной Корее произошло, что в Южной, что в Персидском заливе, что в Украине на Майдане. Это сколько же всего важного я за день пропущу? Даже оторопь берет, кончики пальцев холодеют. А если меня кто–то искать станет, чтобы сообщить что–то, спросить... Да и вообще, как без него жить можно? Надо вернуться домой и взять телефон.
Ведь даже утром просыпаешься и первым делом к нему тянешься — будильник отключаешь. Смотришь, кто звонил, во сколько. Сообщения читаешь. Большинство sms — пустяковые, но есть и пару стоящих, о том, что деньги на счете закончились и если своевременно его не пополнить, то исходящие звонки будут отключены и интернет вместе с ними.
Еще лет пятнадцать назад все люди были свободными. Шли по улице и бодро о работе думали, а некоторые о любви, о книгах, путешествиях, о тарелке горячего супа... Да мало ли о чем без телефона в кармане думать можно... Но незаметно человек становится его рабом. И если бы только из–за обычных звонков друзьям, родителям, детям, коллегам. Нет, сегодня телефон держит своего владельца сотнями щупальцев. Мобильник — и фотоаппарат, и печатная машинка, и карта, и телевизор с радио, и игровая приставка, и газеты–журналы, и ежедневник, и калькулятор, социальные сети и так далее и тому подобное. И каждая из функций цепко держит. Видел однажды молодого парня, который провизору, как ни старался, не мог объяснить, какую именно мазь ему прописали. Тогда девушка–провизор телефон ему свой дала, он домой позвонил, чтобы мама подсказала.
Десять лет назад я мог бы расстроиться, если бы ключи забыл, портмоне с пропуском, а сегодня главное — телефон. Хотя мне в телефоне совсем не так и много функций надо. Больше, чем половина, точно знаю, мне не нужны. Но разработчики для чего–то их сделали?
Выйти из дому без аппарата сегодня страшнее, чем нитроглицерин забыть или еще какое жизненно важное лекарство. В Древнем Риме раб ходил с железным ошейником, на котором было выбито имя хозяина. Так и тут — Samsung, Nokia, iPhone, Huawei...
Советская Белоруссия №17 (24400). Среда, 29 января 2014 года.
