Не один раз замечал, что, как только задумаю сделать что–то хорошее, важное, нужное, полезное, как только соберусь с силами, приготовлюсь и даже приступлю, тут же куча разных непредвиденных обстоятельств возникает, чтобы выполнению хорошего дела всячески помешать. Да и от добровольных «советчиков» отбоя нет. Либо смеются, либо с очень серьезным видом вещают голосом оракула. Вопрос задают: «А оно тебе надо — это дело доброе? Зачем ерундой занимаешься?» И вслед еще сто разных вопросов и советов, большинство из которых как бы намекают на тяжелый путь да на итог порой непредсказуемый.
Как только же начинаешь чушью заниматься — пустой и бесполезной, а иногда вредной, то как из–под земли сто помощников появляются, под руку толкать начинают, советы нашептывают, как эту гадость получше обставить да сделать. Помогать берутся, чтобы получилось больнее, жестче, обиднее... А вы замечали, что когда скандалишь, то слова злые и резкие как будто кто–то нашептывает, подсказывает?
Лет шесть–семь тому назад Юра появился во дворе нашего дома. Грязный, сгорбленный, испуганный, на вид — около пятидесяти. То на скамейке сидел, курил, то на бордюре. То у магазина крутился, свою помощь предлагал. Но не доверяли ему работники торговли, к разгрузке товара не подпускали. Может, боялись, что Юра сворует или ящик с водкой уронит... А может, антисанитарии опасались. Но вот вино–водку Юре в магазине продавали. Лицо у него небритое, волосы давно не чесаны да и не мыты... В общем, Юра этот — бомж. На момент нашего знакомства у него даже паспорта не было. А из личных вещей — только то, что в карманах, да сумка грязная с разным барахлом.
Как–то в нашем дворе он прижился. Вреда не чинил, не воровал, и его не прогоняли, не обижали. Привыкли. Подкармливали, одежду отдавали. Кто куртку вынесет, кто джинсы, свитер, башмаки, шапку, перчатки. Бомж выглядел сносно. Незаметно стал своим во дворе. А потом начал Юра дворникам помогать. Ходит, листья подметает, сгребает в кучи. Зимой двор от снега чистит, лед скалывает. Случалось, и подъезды мыл. Спускаешься, а он с ведром и тряпкой у почтовых ящиков возится. Поздоровается и скажет, что вот попросили помочь... Хоть и тяжело ему, хромому с палочкой, а работает.
В самом начале весны один из жильцов дома решил доброе дело сделать. Заплатил за Юру всякие налоги–пошлины, свозил в Молодечно, потому что именно там наш бомж когда–то жил, именно оттуда в армию призывался, в Афганистан попал, где срочную проходил. Помог ему документы заполнить на получение паспорта, к фотографу сводил. Пообещал, что когда паспорт выправят, то возьмет Юру на работу — сторожем–дворником — и даже настоящее жилье предоставит...
Но, когда пришло время в Молодечно за новым паспортом ехать, а потом и новую жизнь начинать, у соседа нашлись более важные дела. Он денег дал и отправил Юру за документом своим ходом. И тут бомжа черт под руку толкнул. Пошел он в магазин и бутылку купил. А за первой — вторую и так далее...
Четвертого мая этого года Юра помер на ступеньках трансформаторной будки. Там его утром и нашли. Милиция приехала, следователь, прокуратура... Дворничиха черный костюм прямо на плечиках и туфли черные к будке принесла. Попросила милиционеров, чтобы Юру одели как человека там, куда его увезут. Тело в машину погрузили, а черный костюм еще полдня на железной двери висел, туфли начищенные на ступеньках стояли. Потом муж дворничихи их унес, а на ступеньках две гвоздики остались и сумка с личным барахлом покойного.
Казалось бы, совсем близко окончание доброго дела было. Всего пару шагов, один день, а не получилось. Я часто тот черный костюм вспоминаю, когда через двор прохожу.
Почему, когда дерево посадить задумаешь, то всегда кто–то, а чаще что–то тебе помешает? А захочешь дерево срубить — всегда помощник найдется, который и словом, и делом поддержит.
Советская Белоруссия №205 (24342). Среда, 30 октября 2013 года.
